Ствола у Лещинского не было ни одного, и денег, чтобы купить хотя бы один, тоже не было.
Будь в Правительстве всего один «динозавр» и всего одна структура, Лещинского никогда бы не посетило его озарение. Но в том-то и дело, что таких частных, локальных, индивидуальных структур было несколько и время от времени они выясняли между собой отношения, главным образом, отстаивая от посягательств свои сферы влияния и защищая границы своих территорий.
Нужен координатор, одной из функций которого будет соблюдение корпоративных интересов каждой группы.
Пожалуй, – главной функцией, от которой будет зависеть его существование, его безопасность, его уровень доходов и, соответственно, жизни.
Что еще будет входить в его задачи? А вот это уже не проблема.
Все, что угодно. Координатор может иметь под собой структуру какого угодно уровня, способную выполнять любые задачи. Нужно только не увлекаться, обуздать свое тщеславие и не стремиться на самый верх.
Пример Горбачева его не вдохновлял. Захотел провинциальный властолюбец стать Координатором и стал. Не так уж это и сложно, как оказалось.
Справиться и косноязычный.
Лещинского вдохновлял сам уровень человека, открывший тому дорогу к заветной цели. Он-то мог судить объективно, и, сравнивая себя с первым российским президентом, не мог не видеть разницы. Причем, в свою пользу.
Впрочем, Горбачев – жертва своих же необузданных желаний, местечкового тщеславия, слободского бонапартизма. Тем более, его всегда подпихивала под зад дражайшая супруга.
Вот чего нужно в первую очередь опасаться, решил Лещинский тогда еще, в годы правления Раисы Максимовны. Чтобы твоими поступками, твоими решениями руководили твои желания, а не желания женщины с которой ты живешь. Вернее, под которой ты живешь.
На этом Горбачев и погорел. Погоняемый женой, он ломанулся вверх, зацепился там и попытался создать свою структуру, совершенно не понимая специфики жизни структур.
Каждая структура страдает манией отцеубийства.
Чем обширнее и разветвленнее структура, тем сильнее у нее жажда крови. В каждом ее узелке накапливается это патологическое стремление вверх, и чем выше структурный уровень, тем больше единичных властолюбивых векторов суммируются в мощную обезглавливающую саму себя структурную волну. Часто она ударяет снизу с такой силой, что голова просто отлетает от государственного тела как инородный предмет.
Лещинский вполне мог бы привести примеры из всемирной истории, из французской государственной жизни, например, но распространение своей теории до уровня универсальной его мало интересовало. Его больше привлекал аспект ее практического использования.
То, что раньше называли – «внедрением в народное хозяйство».
Конечно, ошибок Горбачева он повторять не будет.
Во-первых, некому подталкивать его в задницу.
Ни одна баба не в силах привязать его настолько, чтобы занять главное место в его жизни. Случайные женщины, время от времени появлявшиеся в его жизни, так и останутся случайными. Ни одна из них не сможет понять отсутствия у него стремления спрятаться в ее теле и они будут продолжать сменять друг друга, пока одна из них не удовлетвориться ролью пусть главного, но все же предмета домашней обстановки. И еще будет благодарна, что ей отведена не роль кушетки.
Его собственные желания – это единственное, что для него свято.
Во-вторых, в его желания вовсе не входит становиться во главе столь нестабильной и постоянно деформирующейся структуры, как Российское государство.
Если сравнить призвание чиновника с призванием актера, то Лещинский любил не себя в искусстве, а искусство в себе. Внутреннее понимание процесса вхождения в реальную власть и ее практическое осуществление было для него гораздо важнее, ценнее, чем конкретная, пусть даже самая высокая должность в государственно-политическом аппарате.
Кстати, он терпеть не мог современных политиков. То есть чистых политиков, не имеющих реальной государственной власти. То, что называется оппозицией. Это был путь неудачников, стоящих последними в длинной очереди, глотающими слюни и только дышащими в затылок тому, кто снимает сливки.
Это же просто эгсбиционисты, любящие раздеваться на публике и трясти перед телекамерами своими политическими гениталиями. Их путь известен, обычно они заканчивают карьеру, захлебнувшись своими слюнями.
В-третьих, у него совершенно другой способ координирования.
Принципиально другой. Имеющий иную природу.
Координатор, понял Лещинский, не должен быть распредвалом, толкающим поршни и фактически устанавливающим очередность активности между ними. Каждый из поршней обладает своими степенями свободы и способен на такое сопротивление и такую «отдачу», что без особых усилий согнет в дугу любой управляющий собой механизм, а то и выкинет его к чертям собачьим за пределы наличного бытия.
Координация – функция скорее пассивная, чем активная. Координатор не должен думать и принимать решения за тех, чьи действия он координирует. Он должен думать о последствиях их действий.
Ведь все разборки между «динозаврами» происходят по одной простой причине – никто не следит, чтобы эти бесформенные островки государственной стабильности не цеплялись друг за друга в своем хаотическом движении по российскому фарватеру, не напарывались на мели и мины, не врезались в айсберги.
Человеком, который возьмет на себя задачу, обязанность, миссию следить за тем, чтобы интересы главных, наиболее сильных групп соблюдались, не входя в противоречие друг с другом, будут дорожить все, кто своими интересами дорожит. Достаточно превратить себя в этакое машинное масло, в государственный солидол, облегчающий процесс соприкосновения между собой деталей государственной власти.
И не за чем для этого иметь собственную структуру и тем самым подвергаться опасности внутриструктурного переворота.
Нужна лишь информация, умение ее анализировать и делать выводы.
И то, и другое у Лещинского было в избытке. За годы целенаправленного изучения российской чиновничьей жизни у него скопились не только горы такой информации, за которую приходилось платить порой очень дорого, а порою она сама шла в руки откуда не ждал – со страниц газет, с экрана телевизора, из разговоров и сплетен – нужно было только суметь отличить зерна от плевел.
У Лещинского выработалась привычка оперативного анализа всего, что попадало ему в руки, точнее, в голову. Со временем он стал не только убеждаться с каждым попавшим к нему новым фактом в правоте своих мнений и истинности умозаключений, но даже и предвидеть действия тех или иных групп.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
Будь в Правительстве всего один «динозавр» и всего одна структура, Лещинского никогда бы не посетило его озарение. Но в том-то и дело, что таких частных, локальных, индивидуальных структур было несколько и время от времени они выясняли между собой отношения, главным образом, отстаивая от посягательств свои сферы влияния и защищая границы своих территорий.
Нужен координатор, одной из функций которого будет соблюдение корпоративных интересов каждой группы.
Пожалуй, – главной функцией, от которой будет зависеть его существование, его безопасность, его уровень доходов и, соответственно, жизни.
Что еще будет входить в его задачи? А вот это уже не проблема.
Все, что угодно. Координатор может иметь под собой структуру какого угодно уровня, способную выполнять любые задачи. Нужно только не увлекаться, обуздать свое тщеславие и не стремиться на самый верх.
Пример Горбачева его не вдохновлял. Захотел провинциальный властолюбец стать Координатором и стал. Не так уж это и сложно, как оказалось.
Справиться и косноязычный.
Лещинского вдохновлял сам уровень человека, открывший тому дорогу к заветной цели. Он-то мог судить объективно, и, сравнивая себя с первым российским президентом, не мог не видеть разницы. Причем, в свою пользу.
Впрочем, Горбачев – жертва своих же необузданных желаний, местечкового тщеславия, слободского бонапартизма. Тем более, его всегда подпихивала под зад дражайшая супруга.
Вот чего нужно в первую очередь опасаться, решил Лещинский тогда еще, в годы правления Раисы Максимовны. Чтобы твоими поступками, твоими решениями руководили твои желания, а не желания женщины с которой ты живешь. Вернее, под которой ты живешь.
На этом Горбачев и погорел. Погоняемый женой, он ломанулся вверх, зацепился там и попытался создать свою структуру, совершенно не понимая специфики жизни структур.
Каждая структура страдает манией отцеубийства.
Чем обширнее и разветвленнее структура, тем сильнее у нее жажда крови. В каждом ее узелке накапливается это патологическое стремление вверх, и чем выше структурный уровень, тем больше единичных властолюбивых векторов суммируются в мощную обезглавливающую саму себя структурную волну. Часто она ударяет снизу с такой силой, что голова просто отлетает от государственного тела как инородный предмет.
Лещинский вполне мог бы привести примеры из всемирной истории, из французской государственной жизни, например, но распространение своей теории до уровня универсальной его мало интересовало. Его больше привлекал аспект ее практического использования.
То, что раньше называли – «внедрением в народное хозяйство».
Конечно, ошибок Горбачева он повторять не будет.
Во-первых, некому подталкивать его в задницу.
Ни одна баба не в силах привязать его настолько, чтобы занять главное место в его жизни. Случайные женщины, время от времени появлявшиеся в его жизни, так и останутся случайными. Ни одна из них не сможет понять отсутствия у него стремления спрятаться в ее теле и они будут продолжать сменять друг друга, пока одна из них не удовлетвориться ролью пусть главного, но все же предмета домашней обстановки. И еще будет благодарна, что ей отведена не роль кушетки.
Его собственные желания – это единственное, что для него свято.
Во-вторых, в его желания вовсе не входит становиться во главе столь нестабильной и постоянно деформирующейся структуры, как Российское государство.
Если сравнить призвание чиновника с призванием актера, то Лещинский любил не себя в искусстве, а искусство в себе. Внутреннее понимание процесса вхождения в реальную власть и ее практическое осуществление было для него гораздо важнее, ценнее, чем конкретная, пусть даже самая высокая должность в государственно-политическом аппарате.
Кстати, он терпеть не мог современных политиков. То есть чистых политиков, не имеющих реальной государственной власти. То, что называется оппозицией. Это был путь неудачников, стоящих последними в длинной очереди, глотающими слюни и только дышащими в затылок тому, кто снимает сливки.
Это же просто эгсбиционисты, любящие раздеваться на публике и трясти перед телекамерами своими политическими гениталиями. Их путь известен, обычно они заканчивают карьеру, захлебнувшись своими слюнями.
В-третьих, у него совершенно другой способ координирования.
Принципиально другой. Имеющий иную природу.
Координатор, понял Лещинский, не должен быть распредвалом, толкающим поршни и фактически устанавливающим очередность активности между ними. Каждый из поршней обладает своими степенями свободы и способен на такое сопротивление и такую «отдачу», что без особых усилий согнет в дугу любой управляющий собой механизм, а то и выкинет его к чертям собачьим за пределы наличного бытия.
Координация – функция скорее пассивная, чем активная. Координатор не должен думать и принимать решения за тех, чьи действия он координирует. Он должен думать о последствиях их действий.
Ведь все разборки между «динозаврами» происходят по одной простой причине – никто не следит, чтобы эти бесформенные островки государственной стабильности не цеплялись друг за друга в своем хаотическом движении по российскому фарватеру, не напарывались на мели и мины, не врезались в айсберги.
Человеком, который возьмет на себя задачу, обязанность, миссию следить за тем, чтобы интересы главных, наиболее сильных групп соблюдались, не входя в противоречие друг с другом, будут дорожить все, кто своими интересами дорожит. Достаточно превратить себя в этакое машинное масло, в государственный солидол, облегчающий процесс соприкосновения между собой деталей государственной власти.
И не за чем для этого иметь собственную структуру и тем самым подвергаться опасности внутриструктурного переворота.
Нужна лишь информация, умение ее анализировать и делать выводы.
И то, и другое у Лещинского было в избытке. За годы целенаправленного изучения российской чиновничьей жизни у него скопились не только горы такой информации, за которую приходилось платить порой очень дорого, а порою она сама шла в руки откуда не ждал – со страниц газет, с экрана телевизора, из разговоров и сплетен – нужно было только суметь отличить зерна от плевел.
У Лещинского выработалась привычка оперативного анализа всего, что попадало ему в руки, точнее, в голову. Со временем он стал не только убеждаться с каждым попавшим к нему новым фактом в правоте своих мнений и истинности умозаключений, но даже и предвидеть действия тех или иных групп.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50