Охранники заржали. Иван даже внимания на них не обратил.
Горячая вода резанула болью по раненой ноге, но Иван быстро притерпелся к этой боли... Через некоторое время брезент брюк отмок и оторвался от раны. Иван, наконец, смог избавиться от осточертевших ему грязных и вонючих брюк. Он швырнул их подальше от чана мокрым комком, совершенно не думая о том, что через некоторое время ему придется во что-то одеваться...
Иван плескался в обжигающей воде, как щенок, не думая ни о чем, испытывая только блаженство от разливающегося по телу тепла, изгоняющего из него холод горных ночей, пробравшийся в самые кости. Цепь, прикованная к браслету на его правой руке, постоянно звенела, но Иван забыл о ней, как о досадной мелочи, присутствие которой не может испортить удовольствия от горячей воды...
Охранники, сидящие у входа посматривали на него с презрением, но стволы их автоматов, как и прежде, направлены были в его сторону. Слишком велика была слава Ивана, как непобедимого бойца, как убийцы без оружия, чтобы они могли хоть на миг забыть об этом...
Иван так увлекся свалившимся на него удовольствием, что не услышал автоматных очередей раздавшихся снаружи... Охранники вскочили и выбежали на улицу... Стреляли рядом, буквально – у входа...
Там явно шла перестрелка, в которой участвовали с десяток автоматчиков. Время от времени раздавались и звуки пистолетных выстрелов, в которых Иван узнал голос парабеллума брата Асланбека. Он сидел в чане с водой и прислушивался к тому, что происходит на улице... Смысла происходящего он не понимал, но отдавал себе отчет, что события развиваются помимо его воли, что хоть как-то повлиять на ситуацию у него нет никакой возможности...
Наконец снаружи раздались какие-то хриплые крики и все затихло. Минут через пять в сарай вбежал его прежний хозяин, увидел Ивана, сидящего в чане с водой, выругался по-своему и злобно заорал что-то на Ивана. Тот понял, что должен вылезти и с огромным сожалением покинул остывшую, но теплую еще воду...
Он стоял перед хозяином голый, от холодного воздуха нагревшееся тело покрывалось мурашками, Ивана начинало слегка трясти...
Хозяин опять выругался, выбежал наружу и через несколько минут вернулся с ворохом одежды. Иван узнал бешмет и рубашку, в которых только что он видел старика с парабеллумом. на рубашке видны были дыры от автоматной очереди, с расплывшимися вокруг них кровавыми пятнами... Хозяин зло закричал на Ивана, и тот принялся торопливо одеваться, потому что уже порядком дрожал от холода... Старик был чуть выше Ивана ростом и одежда висела на Иване мешком, но ему на это было наплевать так же, как и на кровавые пятна. Пачкаться чужой кровью ему не привыкать. Он с удовольствием натянул на себя эту одежду, еще хранящую тепло тела только что убитого человека, вместо своего рванья...
Ритуал сопровождения покойного Асланбека в Небесную Ичкерию отменялся, это Иван сразу понял, и это было сейчас самое главное... Смерть, которая подошла к Ивану вплотную, вновь отступила и теперь наблюдала за ним издалека... Ждала своего момента.
Глава шестая.
Крестный знал, как разыскать Ивана во многомиллионной Москве...
Рано или поздно, но Иван, тоскуя без своей Нади, придет в квартиру на улице Димитрова. Квартира долго будет стоять без хозяйки, вообще без присмотра. По клочкам тела ее хозяйки, разорванного и разбросанного взрывом, а потом еще и обгоревшего в пожаре, опознать Надьку не смогут, решил Крестный и был в этом совершенно прав. Ее исчезновение соседей не особенно насторожит. Бывало, что она и раньше пропадала по нескольку дней, а когда умерла больная мать – то и неделями...
Иван обязательно туда заявится – душу себе травить. Тут-то и надо его встретить. И постараться прибрать к своим рукам.
«Главное – чтобы он меня сразу не пристрелил, не дав слова сказать... – подумал Крестный. – Ну, да: бог не выдаст – свинья не съест... Другими словами: авось прорвемся...»
Чтобы самому сутками не наблюдать за квартирой, Крестный нанял какого-то синяка, зимой жившего в котельных, а летом – в сараях и гаражах, за десять рублей в день. В микрорайоне он известен был как Савелич. Ни имени, ни фамилии его никто не знал. Только отчество. Да и то – бог весть – его ли? Савелич несколько раз в сутки проверял – есть ли кто в квартире? Делал он это очень просто – двумя мазками пластилина прилепил на щель между дверью и косяком волос, и каждые три часа проверял, цела его «контролька»? Как только кто-нибудь появится в квартире, Савелич должен послать Крестному сообщение на пейджер.
После третьего своего визита к двери квартиры, Савелич, измученный мыслью о невозможности открыть дверь и поживиться, чем бог пошлет, буквально обнюхал и облизал всю дверь вместе с косяками. К своему, скорее удивлению, чем к радости, он обнаружил в щели за одним из косяков ключ и без колебаний открыл дверь.
Следующие полтора часа он обследовал квартиру и сделал из нее несколько рейсов, перенося все, что рассчитывал выгодно продать, в укромное место в одном из гаражей неподалеку... Последние случайные прохожие давно уже добрались до своих домов, дворники еще досматривали предутренние сны, и поэтому челночные рейсы Савелича не привлекли ничьего внимания...
На одной из антресолей над кухонной дверью он обнаружил ящик с нехитрыми бытовыми инструментами, и начал ковыряться в нем, прикидывая, почем можно загнать три отвертки, молоток и плоскогубцы на Тишинском рынке... Его рука, шарившая по ящику, наткнулась на какую-то перетянутую резинкой пачку. Савелич не понял, что это такое ему попалось и поднес пачку к самым глазам, поскольку зажег он в квартире только маленькую настольную лампу, да и ту завесил каким-то покрывалом, чтобы свет не было видно снаружи... В руке у него были деньги. Прямо в лицо Савеличу смотрел кто-то из американских президентов. Как его имя, Савелич, конечно, не знал, но ему точно было известно, что именно этого старичка рисуют на стодолларовых купюрах.
Он так и уселся на задницу, растерявшись от своей находки. Такой суммы он отродясь в руках не держал... Год, наверное, можно пить, и то на опохмелку останется.
Судорожно сунув деньги в карман, он вытряхнул из ящика все, что там было и замер при виде вывалившихся к его ногам пяти пистолетов...
Через десять минут ящик стоял на своем месте на антресолях, все дверцы в шкафах и шифоньере были аккуратно закрыты, сдвинутые с места стулья водворены на свои места. Зачем все это он делал, Савелич и сам не знал. Просто ему было страшновато от того, что хозяин, или хозяйка, войдя в свою квартиру, сразу же увидят следы его непрошенного пребывания...
Он даже подумал, не сходить ли в гараж и не принести ли обратно телевизор, видеомагнитофон и другие вещи?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49