– Ты знаешь, что придумал этот драный генерал? Он тебя, Ваня, приравнял к предпринимателю. Ты теперь налоги платить должен. За каждое убийство...
Иван усмехнулся, но идея была настолько дикой, что он не принял всерьез слова Крестного. Балабонит, как всегда... Но Крестный не улыбался, и в глазах у него не было того озорного огонька, который плясал в них, когда Крестный начинал врать. Глаза его были холодные, стеклянные. Обычные его глаза...
Крестный налил себе еще полстакана и залпом выпил, не предлагая Ивану. Знал, что тот пьет редко. Захочет – сам нальет.
– Я, Ваня, не шучу. Вот ты, к примеру, Кроносова завалил... Так с тебя за это дело всего сто двадцать лимонов причитается. А заплатили нам с тобой за него сколько, помнишь? Только твоя доля была раз в пять больше... А вот задавил ты, к слову, ту самую старушку в больнице, с которой одна морока только... Бесплатно, думаешь? Нет дорогой – плати! Копейки конечно, двенадцать с половиной миллионов всего... Не обеднеешь, как говорится. Но прибыли-то не будет... Это же – чистый расход...
Иван, все еще до конца не веря, что Крестный говорит серьезно, ответил:
– Двенадцать с половиной лимонов? Стоит ли говорить об этом...
Крестный посмотрел на него с сожалением, покивал горестно головой.
– Дурак ты, все же, Ваня, хоть и люблю я тебя, как сынка родного. Не о тебе ведь речь, и не о старушке той, что ты уморил... Речь, Ваня о том, что невыгодно стало мелкую сошку валить, прибыли нет, а налог плати, раз замочился... Теперь понял?
– Нет, – честно признался Иван, все еще принимая рассказ Крестного за хохму и ожидая заключительной изюминки...
Но вместо нее услышал вывод, который его и вправду озадачил:
– Так теперь, Ванюша, все станут крупную рыбу валить, а мелочевкой брезговать начнут... А мы с тобой, Ваня со временем вообще без работы останемся... На бобах сидеть будем...
Иван на минуту задумался, но снова беспечно махнул рукой:
– Да не пизди ты, Крестный, – «без работы»... Кто, кроме нас с тобой, смог бы Белоглазова замочить? Такие заказы от нас не уйдут...
– Ты, Ваня, верхогляд, в корень не зришь, опасности потому и не видишь... Оглянись по верхушкам-то российским – кого нам еще с тобой закажут? Да некого просто! Так шпана одна... Ни заказчиков, ни объектов... Измельчали российские правители – убить некого стало. А ты – «не уйдут...» Они, считай, уже ушли... Выродились... Может, тебе и невдомек, но – никто еще ни разу не заказывал убить какую-нибудь должность... Смерти желают, Ванюша, всегда конкретному человеку, который эту должность занимает... Но, ведь, он личностью должен быть. Таких врагов себе нажить, чтобы те ко мне обратились за помощью... Это, знаешь...
– И что же из всего этого?
– А то, что нашей с тобой рабочей категорией останутся директора банков, да руководители предприятий – то есть люди средней руки, за которых никто так много не платит – это с одной стороны. А с другой – желающих их замочить и без нас очередь выстроится – налог маленький, а сорвать куш можно все-таки побольше, чем за ларечника... Подкосил Никитин наш бизнес...
Теперь Иван налил себе полстакана и выпил, не предлагая Крестному. Захочет – сам нальет.
Ивана беспокоило не грядущее безденежье, которое вырисовывалось в словах Крестного, а невозможность заниматься тем, что он единственное умел в жизни и без чего свое существование не представлял – убивать людей. Ведь если заказов со временем не будет, он же не сможет просто сидеть без дела.
Он начнет сам себе делать заказы, лишь бы не загнить от бездействия и не всадить себе пулю в лоб... Он же в маньяка превратится. Такая перспектива Ивана несколько пугала. В его представлениях маньяк был сумасшедшим, убивающем некрасиво и глупо.
Иван так никогда не работал. И не хотел начинать. Нет... Маньяком он быть не хочет...
Следя за ним, Крестный наблюдал, как меняется взгляд Ивана, и понял, что его номер прошел «на ура!»... Иван сообразил, наконец, что может оказаться не у дел, и это его озадачило...
«Вот и отлично, Ванечка, – подумал Крестный. – Вот и отлично... Вот ты и понял... Тем сильнее ты Никитина ненавидеть теперь будешь... Ведь этот гад не только Надьку у тебя забрал, он и денег тебя хочет лишить, и вообще – дела любимого...»
– Ты узнал, почему он из кабинета не выходит? – спросил Иван, сразу переходя к делу. – Боится что ли кого-нибудь?
– Кто!? – воскликнул Крестный. – Никитин боится? Да иди ты, Ваня, с такими мыслями... Я хоть и не люблю его, очень не люблю, но врать тебе не стану... Этот человек совсем не боится. И знаешь почему? Потому что ему терять нечего.
– И он сам себе хозяин, – продолжал Крестный. – Хочет, в кабинете сидит, хочет на операции ездит. Другой бы жопу поленился от кресла отклеить, а этому – только пострелять дай... Стреляет, кстати, он неплохо. Похуже тебя, конечно, но прилично... С тридцати шагов яйцо тебе запросто прострелит. Даже если ты в штанах будешь... Для него это не помеха.
– Это и все, что ты узнал, Крестный, – Иван сдвинул кожу на лбу, там, где раньше у него были брови. – Я хочу его убить. Я должен его убить. И я его убью! По-другому просто – не будет! Ты меня понял?
Иван схватил Крестного за плечо. Тот сморщился от боли...
– Убьешь, Ваня, конечно, убьешь, – согласился с Иваном Крестный. – И я даже знаю, как это можно сделать... Ты мне кости не жми только...
Иван отпустил его плечо.
– Как? – спросил он коротко. – Штурмом взять его управление?.. Без поддержки авиации не получится... Артиллерии у меня тоже – нет.
– Ты вот, шутишь со стариком, Ваня, а лучше бы послушал внимательно...
– Если ты не начнешь говорить, я тебя просто сейчас придушу и пойду сам с Никитиным разбираться... – не выдержал Иван.
– Так сам же не даешь слова сказать – возмутился Крестный.
– Говори! – разрешил Иван.
– Только ты меня не торопи, а то я запутаюсь, и ты не поймешь ничего... – Крестный полагал, что немного раздразнить Ивана не повредит, – тем лучше воспримет он его идею. Сам, в конце концов, сообразить должен. Не даром же столько вместе работали...
Иван промолчал.
– Чем больше думал я об этой ерунде, о налогах, которые вводит ФСБ для братвы и для серьезных профессиональных киллеров – для всех, тем больше у меня недоуменных вопросов возникало – как же Никитин это собирается осуществить? Ведь ни один полудурок не согласиться просто так платить деньги за то, за что никогда их не платил. Только потому, что какой-то там генерал приказал. Да клали они с пробором на этого генерала! Полудурки среди них есть, конечно, но не они погоду делают. Вот если бы братве их пахан приказал! Это да! Это закон!
Крестный вздохнул и посмотрел на Ивана с грустью и сожалением.
– Я почему тебе и сказал-то, что Москву не узнаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
Иван усмехнулся, но идея была настолько дикой, что он не принял всерьез слова Крестного. Балабонит, как всегда... Но Крестный не улыбался, и в глазах у него не было того озорного огонька, который плясал в них, когда Крестный начинал врать. Глаза его были холодные, стеклянные. Обычные его глаза...
Крестный налил себе еще полстакана и залпом выпил, не предлагая Ивану. Знал, что тот пьет редко. Захочет – сам нальет.
– Я, Ваня, не шучу. Вот ты, к примеру, Кроносова завалил... Так с тебя за это дело всего сто двадцать лимонов причитается. А заплатили нам с тобой за него сколько, помнишь? Только твоя доля была раз в пять больше... А вот задавил ты, к слову, ту самую старушку в больнице, с которой одна морока только... Бесплатно, думаешь? Нет дорогой – плати! Копейки конечно, двенадцать с половиной миллионов всего... Не обеднеешь, как говорится. Но прибыли-то не будет... Это же – чистый расход...
Иван, все еще до конца не веря, что Крестный говорит серьезно, ответил:
– Двенадцать с половиной лимонов? Стоит ли говорить об этом...
Крестный посмотрел на него с сожалением, покивал горестно головой.
– Дурак ты, все же, Ваня, хоть и люблю я тебя, как сынка родного. Не о тебе ведь речь, и не о старушке той, что ты уморил... Речь, Ваня о том, что невыгодно стало мелкую сошку валить, прибыли нет, а налог плати, раз замочился... Теперь понял?
– Нет, – честно признался Иван, все еще принимая рассказ Крестного за хохму и ожидая заключительной изюминки...
Но вместо нее услышал вывод, который его и вправду озадачил:
– Так теперь, Ванюша, все станут крупную рыбу валить, а мелочевкой брезговать начнут... А мы с тобой, Ваня со временем вообще без работы останемся... На бобах сидеть будем...
Иван на минуту задумался, но снова беспечно махнул рукой:
– Да не пизди ты, Крестный, – «без работы»... Кто, кроме нас с тобой, смог бы Белоглазова замочить? Такие заказы от нас не уйдут...
– Ты, Ваня, верхогляд, в корень не зришь, опасности потому и не видишь... Оглянись по верхушкам-то российским – кого нам еще с тобой закажут? Да некого просто! Так шпана одна... Ни заказчиков, ни объектов... Измельчали российские правители – убить некого стало. А ты – «не уйдут...» Они, считай, уже ушли... Выродились... Может, тебе и невдомек, но – никто еще ни разу не заказывал убить какую-нибудь должность... Смерти желают, Ванюша, всегда конкретному человеку, который эту должность занимает... Но, ведь, он личностью должен быть. Таких врагов себе нажить, чтобы те ко мне обратились за помощью... Это, знаешь...
– И что же из всего этого?
– А то, что нашей с тобой рабочей категорией останутся директора банков, да руководители предприятий – то есть люди средней руки, за которых никто так много не платит – это с одной стороны. А с другой – желающих их замочить и без нас очередь выстроится – налог маленький, а сорвать куш можно все-таки побольше, чем за ларечника... Подкосил Никитин наш бизнес...
Теперь Иван налил себе полстакана и выпил, не предлагая Крестному. Захочет – сам нальет.
Ивана беспокоило не грядущее безденежье, которое вырисовывалось в словах Крестного, а невозможность заниматься тем, что он единственное умел в жизни и без чего свое существование не представлял – убивать людей. Ведь если заказов со временем не будет, он же не сможет просто сидеть без дела.
Он начнет сам себе делать заказы, лишь бы не загнить от бездействия и не всадить себе пулю в лоб... Он же в маньяка превратится. Такая перспектива Ивана несколько пугала. В его представлениях маньяк был сумасшедшим, убивающем некрасиво и глупо.
Иван так никогда не работал. И не хотел начинать. Нет... Маньяком он быть не хочет...
Следя за ним, Крестный наблюдал, как меняется взгляд Ивана, и понял, что его номер прошел «на ура!»... Иван сообразил, наконец, что может оказаться не у дел, и это его озадачило...
«Вот и отлично, Ванечка, – подумал Крестный. – Вот и отлично... Вот ты и понял... Тем сильнее ты Никитина ненавидеть теперь будешь... Ведь этот гад не только Надьку у тебя забрал, он и денег тебя хочет лишить, и вообще – дела любимого...»
– Ты узнал, почему он из кабинета не выходит? – спросил Иван, сразу переходя к делу. – Боится что ли кого-нибудь?
– Кто!? – воскликнул Крестный. – Никитин боится? Да иди ты, Ваня, с такими мыслями... Я хоть и не люблю его, очень не люблю, но врать тебе не стану... Этот человек совсем не боится. И знаешь почему? Потому что ему терять нечего.
– И он сам себе хозяин, – продолжал Крестный. – Хочет, в кабинете сидит, хочет на операции ездит. Другой бы жопу поленился от кресла отклеить, а этому – только пострелять дай... Стреляет, кстати, он неплохо. Похуже тебя, конечно, но прилично... С тридцати шагов яйцо тебе запросто прострелит. Даже если ты в штанах будешь... Для него это не помеха.
– Это и все, что ты узнал, Крестный, – Иван сдвинул кожу на лбу, там, где раньше у него были брови. – Я хочу его убить. Я должен его убить. И я его убью! По-другому просто – не будет! Ты меня понял?
Иван схватил Крестного за плечо. Тот сморщился от боли...
– Убьешь, Ваня, конечно, убьешь, – согласился с Иваном Крестный. – И я даже знаю, как это можно сделать... Ты мне кости не жми только...
Иван отпустил его плечо.
– Как? – спросил он коротко. – Штурмом взять его управление?.. Без поддержки авиации не получится... Артиллерии у меня тоже – нет.
– Ты вот, шутишь со стариком, Ваня, а лучше бы послушал внимательно...
– Если ты не начнешь говорить, я тебя просто сейчас придушу и пойду сам с Никитиным разбираться... – не выдержал Иван.
– Так сам же не даешь слова сказать – возмутился Крестный.
– Говори! – разрешил Иван.
– Только ты меня не торопи, а то я запутаюсь, и ты не поймешь ничего... – Крестный полагал, что немного раздразнить Ивана не повредит, – тем лучше воспримет он его идею. Сам, в конце концов, сообразить должен. Не даром же столько вместе работали...
Иван промолчал.
– Чем больше думал я об этой ерунде, о налогах, которые вводит ФСБ для братвы и для серьезных профессиональных киллеров – для всех, тем больше у меня недоуменных вопросов возникало – как же Никитин это собирается осуществить? Ведь ни один полудурок не согласиться просто так платить деньги за то, за что никогда их не платил. Только потому, что какой-то там генерал приказал. Да клали они с пробором на этого генерала! Полудурки среди них есть, конечно, но не они погоду делают. Вот если бы братве их пахан приказал! Это да! Это закон!
Крестный вздохнул и посмотрел на Ивана с грустью и сожалением.
– Я почему тебе и сказал-то, что Москву не узнаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49