Ивану нужен именно Никитин. У него какой-то личный счет к генералу... Может быть, это как-то связано с Крестовым? Может быть, это Крестов хочет с помощью Ивана свести свои счеты с Никитиным? А черт его знает, чего они там не поделили...
Вот в этом уже пусть сам генерал и разбирается! Темнила чертов!.. Пусть в своих тайнах покопается... Может быть, и откопает что-то...
– Любопытный вывод... – пробормотал Никитин в ответ на заявление Герасимова. – Значит, не он мне нужен, а я – ему?.. Правильно я тебя понял?
– Так точно!
– В этом есть какая-то разница? – спросил Никитин. – Я имею в виду меняется ли от этого интерпретация ситуации? А вместе с ней и наши действия?
– Несомненно! – Герасимов всегда отлично владел методом оперативного анализа, а эта ситуация была уже прокручена им с разных сторон, и оставалось только сформулировать выводы.
– Во-первых, если не мы ловим Ивана на приманку, а он нас, значит Быковцу не угрожает пока опасность и Коробов напрасно теряет время, окружая его своим вниманием и заботой. Быковцу, скорее всего, вообще никакая опасность не угрожает. Если только зацепят его случайно... В перестрелке. Или сам ввяжется. И нарвется. Истинная цель действий Ивана Марьева спрятана под маской, под первым, что приходит на ум. И оно нам действительно, пришло, это другое. Мы, почему-то были уверены, что причина предыдущих двух убийств в том, что кто-то пытается сорвать наш... Простите, товарищ генерал... Ваш план перестройки отношений с московской организованной преступностью. Мы совершили ошибку начинающего криминалиста, студента-второкурсника, впервые попавшего на практику в следственный отдел. Так называемый синдром идентификации. Мы приписали преступнику свой образ мыслей и придуманные нами самими мотивы...
Никитин посмотрел на Герасимова в этот момент с интересом, но, одновременно, с какой-то легкой иронией. Герасимов это четко зарегистрировал, мгновенно сделал вывод, понял, о чем подумал, слушая его, генерал, и тут же внес коррективы в свои выводы. Легкие, впрочем, коррективы, но тем не менее, существенные, когда речь идет о мотивации действий Ивана Марьева. Тут все должно быть в десятку. Иначе – полный провал...
– Вы правы, товарищ генерал! – Герасимов даже руку вверх поднял, подчеркивая, что понимает полностью, насколько прав Никитин в своем непроизнесенном возражении. – Для Ивана Марьева подобная маскировка своих побуждений слишком сложна. Вернее – она многослойна, слишком сложна по структуре. Для него характерно было бы что-нибудь попроще, попрямолинейнее. Ивану свойственна прямая мотивация своих действий. Он не стал бы морочить нам мозги, рискуя, что мы не поймем его загадок... Он не доверяет нам, дурачками считает, идиотами...
– Ну, ты, Гена, палку-то не перегибай! – остановил его Никитин. – Так уж прямо и идиотами?.. А хоть бы и так? Что ж в этом обидного? Подумаешь! И хорошо, что идиотами считает... Я рад был бы, если бы меня все мои противники идиотом считали! Представляешь, сколько ошибок они наделали бы?
– Дело не в обиде, – покачал головой Герасимов, хотя Никитин угадал точно, и Генка был теперь смущен – он действительно, обиделся на Ивана за то, что тот не признает его интеллектуального превосходства. Это было глупо. Генка был даже благодарен Никитину за то, что тот слишком мягко ткнул его носом в эту глупую обиду... – Дело в том, что такой стиль мышления действительно совершенно не характерен для Марьева.
С этим Никитин не мог не согласиться и утвердительно закивал головой, признавая правильность вывода, сделанного его заместителем.
– И в этой маскировочной комбинации мотивов прослеживается участие другого человека. Что позволяет сделать вывод, что Марьев до сих пор работает в тесном контакте с Крестовым, который фигурирует у нас еще и под кличкой «Крестный». Вспомните, наконец, совершенно наглое присутствие этого Крестова-Крестного в Лужниках на вашем неудачном бенефисе...
Герасимов не хамил, говоря так. Никитин давно уже «отошел» после сцены в Лужниках и теперь относился к ней, да и к своей роли в ней иронично. Герасимов всегда очень чутко улавливал отношение генерала не только к себе, но и другим людям, к ситуациям, к событиям, к идеям... Сейчас он, например, мог совершенно точно сказать, что его выводы нравятся генералу, он считает их верными, а Генку – хорошим аналитиком, не зря кушающим свой ментовский хлеб... Поэтому, он знал, что делал, когда слегка иронизировал по поводу Лужников...
– Он же уже тогда намекал нам именно на Ивана, подставлял нам его, как объект для размышлений, а вовсе не себя, как мы тогда с вами ошибочно поначалу решили... Мы то на Ивана вышли только после того, как он вашего однофамильца сжег...
– Согласен, Гена, согласен. Продолжай, – одобрил его Никитин.
– Во-вторых, – приободрился Герасимов, – если не мы ловим Ивана, а он нас...
Герасимов быстро взглянул на Никитина и понял, что тот заметил его оговорку...
«Вот старый хрен! – с досадой подумал он. – Все знает!.. Да и черт с ним! В конце концов нормальное желание – занять место своего начальника. Что в этом предосудительного?»
«Нельзя же так откровенно, Гена! – думал в этот момент Никитин. – Ну, хочешь ты сделать карьеру, хочешь. ну и хоти. Я тоже когда-то хотел. И сделал. Но зачем же вслух об этом говорить. Я это и без того знаю... Я, ведь, и держу-то тебя возле себя только потому, что никаких реальных шагов для осуществления своего желания не делаешь. Наверное, понимаешь, что первый же шаг будет и последним для твоей карьеры. Я тебя в такую дыру зашлю, откуда ты до пенсии не выберешься...»
Герасимов сильно покраснел, но не сбился, продолжал свой доклад.
– ... это означает, что нам вообще не нужно готовить какие-либо планы поимки Ивана. Вернее, не надо строить ему ловушки. Потому, что он все равно будет отрабатывать свой сценарий, и ловушки будет строить нам. Нам же достаточно только понять, в чем заключается его ловушка, чтобы благополучно обойти ее и спокойно сделать свое дело – взять этого матерого преступника.
– Выходит, нам вовсе ничего делать не надо? – Никитин прикинулся непонимающим, хотя хорошо разобрался в ситуации и, в принципе, был согласен с Герасимовым – Продолжать сидеть на жопе, как до того сидели? Чего нам ждать-то? Так мы дождемся, что он еще кого-то грохнет, чтобы нас расшевелить...
– Я не говорил, что мы должны занимать пассивную позицию...
– Пассивная позиция это когда мужик сверху, а баба снизу, – перебил его Никитин. – Не люблю умных слов, хотя и знаю их немало. Умные слова хороши, когда начальству в Кремле докладываешь... А мы с тобой дело обсуждаем. Говори проще!..
Герасимов смутился. Он не понял этого демарша генерала в отношении своей лексики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49