Октавия отжала салфетку и повернулась к своему пациенту.
Господи, как он хорош! Даже с окровавленной рукой и хмурым лицом. В последний раз, когда Октавия видела его обнаженным по пояс, она слегка перебрала, поэтому помнила все неотчетливо. Теперь запомнит эту картину навсегда, и не только потому, что здесь полно крови.
Гора мышц, золотисто-розовая кожа, резкие линии сухожилий, мягко переходящие в мускулы. Мощный костяк. Четкий рельеф. Норта можно было лепить, можно было писать, так совершенно было тело. Только какой резец, какая кисть сможет передать силу, которая пульсировала в этой груди, покрытой жесткими завитками волос?
– Тебе повезло. Если бы не кровотечение, ты не увидела бы меня таким.
Низкий голос Норта вернул Октавию к действительности. Он и в самом деле истекал кровью. Он ранен, а она оценивает его, как призового быка на ярмарке!
– Любая женщина жизнь отдаст, чтобы увидеть такое, – ответила Октавия, снова окуная салфетку в миску, чтобы согреть ее. – Мне нет нужды распинаться о том, как ты красив, Норри. Ты и так это знаешь.
– Я знаю, как ты прекрасна, Ви.
Рука дрогнула, когда Октавия приложила салфетку к его ране. И не оттого, что ночь выдалась тяжелой.
– Будет больно.
– Больно глядеть, как ты мучаешься.
Октавия слегка нажала на салфетку. У Норта перехватило дыхание, но он не остановил ее. Короткими движениями Октавия очистила рану и участок вокруг нее. Салфетка стала черной от крови. Потом намочила другую и стерла кровь со всей руки.
– Представляешь, завтра утром я повяжу этого сукина сына и у нас не останется повода видеться.
– Не говори об этом.
– Мне будет плохо без тебя.
– Перестань. Ничего не увижу из-за слёз. – Тыльной стороной ладони Октавия вытерла глаза и почувствовала, что чем-то вымазала себе щеку. Кровью, конечно. – Придержи салфетку на ране, а я оботру всю руку.
– У меня и в мыслях не было доводить тебя до слез.
– Знаю.
Обтерев руку, Октавия крепко зашила рану, вздрагивая каждый раз, когда игла входила в его тело. И как только он терпит? Норт не издал ни звука, но Октавия понимала, что боль жжет огнем.
Наконец последний узелок был завязан, и Октавия обрезала нитку ножницами. Жаль, что в детстве она была нерадива на занятиях рукоделием.
Норт осмотрел ее работу. Разлитая вокруг рта бледность стала исчезать.
– Из тебя получилась бы отличная белошвейка, Ви. Не важно, красиво ты зашила или нет, важно, чтобы кровь больше не шла.
– Ты прав. Даже не ожидала, что так хорошо получится. – Октавии было все равно, что он там говорит о ее умении шить.
Норт кивнул на бутылку:
– Полей виски на шов.
– Извини, как? – Что-то Октавия ни разу не слышала о таком странном способе употреблять напиток.
– Девлин утверждает, что раны лучше промывать виски, чем водой.
– Ты веришь в это?
– Такие вещи он знает лучше, чем ты и я. Логично. Октавия распечатала бутылку и вылила хорошую порцию виски прямо на свежий шов.
– Ухты, черт!
Стремясь поскорее покончить с процедурой, Октавия быстро перебинтовала рану, наложив толстую повязку.
Когда все закончилось, ей захотелось рухнуть на пол и разреветься.
– Спасибо.
На глазах снова выступили слезы.
– За что? Боже мой, Норри, это ведь случилось по моей вине!
– По твоей вине? О, Ви, ты не права. Иди сюда. Я вытру тебе глаза.
Октавия подошла. Он намочил чистую салфетку и стер пятна со щек Октавии.
– Прости меня. – Она хлюпнула носом.
Взяв ее за подбородок, Норт заставил посмотреть ему в глаза.
Ему не нужно было говорить. Она и так понимала, что он хотел сказать, потому что чувствовала то же самое. Как близко в эту ночь они оказались к тому, чтобы потерять друг друга! Как опустел бы мир, если бы не стало Норта! Это все равно что пережить смерть своего близнеца, своего второго «я».
– Я не хочу тебя терять, – шепнула она.
– Этого не случится, – Он погладил ее по щеке. – Несмотря ни на что, я всегда буду рядом.
Он наплюет на все обещания, которые дал за эти годы, поменяет все свои решения, если Октавия попросит его об этом. И она ради него поступит точно так же. Она даже готова рассказать Спинтону всю правду.
Но Норт ничего не попросит, и Октавия – тоже. Они оба знали об этом.
– Норри… – Она не знала, как выразить словами то, что чувствовала.
Он притянул ее к себе.
– Я знаю. Знаю.
И тут он прижался к ее губам, а она обхватила его, и ее пальцы вцепились ему в теплую спину.
Раздвинув губы языком, он проник в ее рот с настойчивостью, от которой у Октавии задрожали колени.
В их поцелуе было столько отчаяния. Столько отчаяния, жажды и сладости, что заболело сердце. Как он смеет желать ее?! Как она смеет желать его, если это грозит только болью и тоской?! Если их влечение принесет с собой еще больше сложностей.
Даже если бы все было по-другому, если бы не было Спинтона, Норт не прижился бы в том мире, в котором существовала она. А она не сможет сидеть просто так и смотреть, как он раз за разом подвергает себя опасности.
Ни за что! Тем более что сегодняшняя ночь показала, насколько опасна его работа. И все же Октавия не могла остановиться и прислонилась к нему, как ива к скале. Она могла потерять его, но не потеряла. И сейчас не хотела его отпускать.
– Пойдем в постель, Ви, – сквозь поцелуй хрипло шепнул Норт. – Будь моей в последний раз.
Она была готова остаться с ним навсегда, но не сказала об этом. Она просто кивнула, глядя в жаркую синеву его глаз.
Он повел Октавию из офиса. В доме царил полумрак. Царила тишина. Слуги уже улеглись? А это важно? Нет, ничуть. Сейчас Октавии было все равно. Разве сможет какая-нибудь женщина в здравом уме стыдиться того, что ее желает такой мужчина?
Его спальня располагалась в самом конце коридора на втором этаже, в задней части дома. Звуки с улицы почти не доходили сюда.
На столике рядом с кроватью горела лампа, приветливо освещая комнату ровным, спокойным светом.
Норт скинул обувь. Но когда дело дошло до брюк и носков, он остановился. Мешала раненая рука.
– Дай я сама. – Расстегивая ему все застежки, Октавия была уверена, что в этот момент он жарко и жадно смотрит на нее. Она подняла глаза, увидела его напряженный и настойчивый взгляд и поняла, что нужна ему. Она потупилась и заметила, как дрожат от волнения руки.
Теперь Норт стоял перед ней совершенно голый. Она коснулась его мускулистых, покрытыми волосами икр, провела ладонями под коленями, подняла руки и погладила мощные бедра. Он был у нее в руках – загорелый, теплый и прекрасный. И тогда она, удивляясь самой себе, взялась за его возбужденную плоть.
Норт со свистом втянул в себя воздух. От наслаждения.
– Полегче. Я отвык.
Улыбаясь от осознания женской власти, Октавия подняла глаза, продолжая ласкать Норта рукой.
– За двенадцать лет?
– Нет, меньше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76