Божья кара, мистер Вернер, с вашего разрешения. Очень тяжелое испытание.
– Да, – произнес Поль.
– Но, слава Богу, она прошла через него. Мы наложили швы, и она спокойно отдыхает сейчас. Только что вышла из наркоза. Я ждал там, пока она не пришла в себя.
– Да.
– Ваша жена очень мужественная женщина. Поль увидел свидетельства и дипломы на стене кабинета доктора, удостоверявшие его знания и придававшие ему вес. «Он ненамного старше меня», – неожиданно подумал Поль, читая даты в дипломе. Артур Беннет Лайонс – прочитал он имя доктора. Один диплом был на латыни – это тоже придавало вес.
– Пациент с сильной волей, – продолжал доктор, – я убежден, может изменить ход событий в нужном направлении. Ваша жена держится, мистер Вернер.
«Он говорит, чтобы не молчать, – подумал Поль. – Есть что-то, чего он не хочет касаться. Но я должен знать это!» И, с трудом разомкнув сухие, слипшиеся губы, он спросил:
– Ребенок?
– Мертв. В таких случаях это неизбежно.
– Нормальный ребенок?
– Да. Крупный мальчик… Мне очень жаль.
В воображении Поля в последний раз вспыхнула и погасла его старая мечта.
Он с сыном идет к Консерваторскому пруду в парке, неся с собой кораблики, прекрасные игрушечные кораблики с корпусами из красного дерева. Ветер рябит воду, кораблики уплывают на надутых парусах, и бечева натягивается в руках мальчика. Поль смотрит, как он смеется. Молочные зубы как белые зернышки, как перламутр. Они идут домой, держась за руки при переходе улицы. Когда он подрастет, они обязательно поплывут на настоящих лодках в Нантуките или на Кейпе. Он и его сын.
Он пришел в себя. Доктор рисовал круги на листке желтой бумаги.
– Вы не хотите, чтобы я объяснил вам более подробно, нарисовал диаграмму?
– Нет, я уверен, что вы сделали все, что могли. Могу я увидеть ее сейчас?
Глаза врача смотрели с сочувствием. Он выглядел уставшим и постаревшим.
– Конечно, почему же нет! Но только на пару минут.
Поль пошел наверх. Он чувствовал себя лишним, проходя между двумя рядами закрытых дверей, вздрагивая от скрипа собственных туфель. Запах дезинфекции смешивался с чувством страха.
Дверь в палату жены была приоткрыта. В центре слабо освещенной комнаты стояла белая кровать; на ней лежал длинный прямой брус – Поль увидел катафалк и каменное тело.
Сестра, сидевшая в углу, встала и со словами: «Входите. Ваша жена ждет вас», вышла из комнаты и прикрыла за собой дверь.
Поль осторожно поцеловал Мими в лоб, как будто боялся, что его прикосновение может причинить ей боль. Она вернулась с того света!
– Ты очень расстроился из-за мальчика? Это не разбило твое сердце? – прошептала она.
– Нет. Ну да, конечно. Но сейчас главное – это ты.
– Мне не разрешили увидеть его. Поль не ответил.
– Я уверена, что они дали бы мне, если бы я настояла. Но я подумала – так я не буду вспоминать его лицо. Так…
Она уткнулась в подушку. Жалость охватила Поля, когда он увидел, как она борется с собой.
– А так, – заключила она, – как будто у нас не было его совсем, ты понимаешь?
– Да, да, я понимаю.
Они оба замолчали. Поль подумал, что где-то в этом здании, в какой-то комнате, холодной и пустой, какой она должна быть по его представлению, лежал ребенок. Нормальный, сказал доктор. Крупный мальчик. Через восемь дней над ним совершили бы обряд обрезания, дали бы имя и раввин благословил бы его. Это произошло бы в гостиной, залитой потоками солнечного света через высокие окна. После этого вино и бисквиты в столовой. Все родственники собрались бы, восхищаясь крупным мальчиком. «Я не могу вынести это, – подумал Поль. – Это бессмысленно. Почему это должно было случиться с нами, когда все шло так хорошо?»
Мими говорила:
– Поль, будет другой, знаешь.
– Ты готова пройти снова через это?
– Так больше не будет. Молния не ударяет дважды в одно место.
«Это неправда», – подумал он. Но все-таки у него возникла надежда. Да, как только она достаточно окрепнет, у них будет еще возможность. Многие переживали подобные неприятности, а потом у них было столько детей, сколько им хотелось. И женщина может перенести больше чем одно кесарево сечение. Смотри вперед, не отчаивайся!
Она прикоснулась к его руке холодными пальцами.
– Ты замерзла, – сказал он. – Я попрошу сестру принести еще одеяло.
– Нет. Останься еще на минуту.
Он попробовал согреть ее руки в своих. Они улыбнулись друг другу. Она выглядела нормально. Подумать только, через что она прошла всего несколько часов назад! Ее белая кожа с веснушками слегка порозовела; длинные светлые волосы были зачесаны назад, и сестра завязала их белой лентой.
– Ты до смерти напугала меня.
– Бедный Поль! Прости, обещаю, что больше так не буду. Что ты скажешь своим и моим родителям?
– Правду, но не вдаваясь в подробности. Я позвоню им во Флориду утром.
– Тебе надо пойти домой. Ты, должно быть, измучился. Ты ел что-нибудь?
– Я не голоден.
– Но ты должен поесть! Сколько сейчас времени?
– Не знаю. – Он посмотрел на часы. – Почти десять.
– Я знаю, что ты не будешь будить прислугу, хотя следовало бы. В холодильнике целый жареный цыпленок и пудинг. Я просила приготовить сегодня утром лимонный пудинг. Съешь, пожалуйста, что-нибудь перед сном. Я уверена, что ты совсем не будешь следить за собой, пока я здесь. Ты никогда не делаешь это.
Он засмеялся и поцеловал ее снова в лоб:
– И как я только на войне без тебя обходился? – Он встал. – Доктор разрешил только несколько минут. Тебе надо отдохнуть. Я вернусь утром.
У двери он вспомнил:
– Что-нибудь принести тебе?
– Только себя.
Он вышел на цыпочках. На середине коридора его опять поразила мысль, что где-то в здании лежит его мертвое дитя. Он может спросить. Он имеет право увидеть его. Он хочет. Но в следующий миг он уже не хотел этого.
В груди у него резко сжало. В горле что-то билось, ударило и застучало в голове. И он понял, что это – груз памяти, который он хотел забыть. В течение нескольких часов днем и здесь, рядом с Мими, он отпустил его, но сейчас вернулся, заполняя все и не давая дышать. Полю пришлось схватиться за стену, чтобы не упасть.
Через несколько минут он снова дышал нормально. Но ему необходимо поговорить с кем-нибудь! Ему нужно!
При виде этого молодого человека в прекрасном темном костюме никто не мог бы догадаться, какие муки он переживает.
«Я позвоню Хенни, – решил Поль. – Кому же еще, как не Хенни?»
Хенни Рот не было дома. Узнав от слуг в доме Вернеров, что Мими в клинике, она поддерживала связь с ними весь день. Хенни была теткой Поля, но, что более важно, в каком-то особенном и редком качестве она была его самым доверенным другом еще с тех времен, когда, сидя у нее на коленях, он слушал, как она читала ему сказки братьев Гримм. Сейчас она сидела в гостиной Поля вместе со своей невесткой Ли, ожидая его возвращения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
– Да, – произнес Поль.
– Но, слава Богу, она прошла через него. Мы наложили швы, и она спокойно отдыхает сейчас. Только что вышла из наркоза. Я ждал там, пока она не пришла в себя.
– Да.
– Ваша жена очень мужественная женщина. Поль увидел свидетельства и дипломы на стене кабинета доктора, удостоверявшие его знания и придававшие ему вес. «Он ненамного старше меня», – неожиданно подумал Поль, читая даты в дипломе. Артур Беннет Лайонс – прочитал он имя доктора. Один диплом был на латыни – это тоже придавало вес.
– Пациент с сильной волей, – продолжал доктор, – я убежден, может изменить ход событий в нужном направлении. Ваша жена держится, мистер Вернер.
«Он говорит, чтобы не молчать, – подумал Поль. – Есть что-то, чего он не хочет касаться. Но я должен знать это!» И, с трудом разомкнув сухие, слипшиеся губы, он спросил:
– Ребенок?
– Мертв. В таких случаях это неизбежно.
– Нормальный ребенок?
– Да. Крупный мальчик… Мне очень жаль.
В воображении Поля в последний раз вспыхнула и погасла его старая мечта.
Он с сыном идет к Консерваторскому пруду в парке, неся с собой кораблики, прекрасные игрушечные кораблики с корпусами из красного дерева. Ветер рябит воду, кораблики уплывают на надутых парусах, и бечева натягивается в руках мальчика. Поль смотрит, как он смеется. Молочные зубы как белые зернышки, как перламутр. Они идут домой, держась за руки при переходе улицы. Когда он подрастет, они обязательно поплывут на настоящих лодках в Нантуките или на Кейпе. Он и его сын.
Он пришел в себя. Доктор рисовал круги на листке желтой бумаги.
– Вы не хотите, чтобы я объяснил вам более подробно, нарисовал диаграмму?
– Нет, я уверен, что вы сделали все, что могли. Могу я увидеть ее сейчас?
Глаза врача смотрели с сочувствием. Он выглядел уставшим и постаревшим.
– Конечно, почему же нет! Но только на пару минут.
Поль пошел наверх. Он чувствовал себя лишним, проходя между двумя рядами закрытых дверей, вздрагивая от скрипа собственных туфель. Запах дезинфекции смешивался с чувством страха.
Дверь в палату жены была приоткрыта. В центре слабо освещенной комнаты стояла белая кровать; на ней лежал длинный прямой брус – Поль увидел катафалк и каменное тело.
Сестра, сидевшая в углу, встала и со словами: «Входите. Ваша жена ждет вас», вышла из комнаты и прикрыла за собой дверь.
Поль осторожно поцеловал Мими в лоб, как будто боялся, что его прикосновение может причинить ей боль. Она вернулась с того света!
– Ты очень расстроился из-за мальчика? Это не разбило твое сердце? – прошептала она.
– Нет. Ну да, конечно. Но сейчас главное – это ты.
– Мне не разрешили увидеть его. Поль не ответил.
– Я уверена, что они дали бы мне, если бы я настояла. Но я подумала – так я не буду вспоминать его лицо. Так…
Она уткнулась в подушку. Жалость охватила Поля, когда он увидел, как она борется с собой.
– А так, – заключила она, – как будто у нас не было его совсем, ты понимаешь?
– Да, да, я понимаю.
Они оба замолчали. Поль подумал, что где-то в этом здании, в какой-то комнате, холодной и пустой, какой она должна быть по его представлению, лежал ребенок. Нормальный, сказал доктор. Крупный мальчик. Через восемь дней над ним совершили бы обряд обрезания, дали бы имя и раввин благословил бы его. Это произошло бы в гостиной, залитой потоками солнечного света через высокие окна. После этого вино и бисквиты в столовой. Все родственники собрались бы, восхищаясь крупным мальчиком. «Я не могу вынести это, – подумал Поль. – Это бессмысленно. Почему это должно было случиться с нами, когда все шло так хорошо?»
Мими говорила:
– Поль, будет другой, знаешь.
– Ты готова пройти снова через это?
– Так больше не будет. Молния не ударяет дважды в одно место.
«Это неправда», – подумал он. Но все-таки у него возникла надежда. Да, как только она достаточно окрепнет, у них будет еще возможность. Многие переживали подобные неприятности, а потом у них было столько детей, сколько им хотелось. И женщина может перенести больше чем одно кесарево сечение. Смотри вперед, не отчаивайся!
Она прикоснулась к его руке холодными пальцами.
– Ты замерзла, – сказал он. – Я попрошу сестру принести еще одеяло.
– Нет. Останься еще на минуту.
Он попробовал согреть ее руки в своих. Они улыбнулись друг другу. Она выглядела нормально. Подумать только, через что она прошла всего несколько часов назад! Ее белая кожа с веснушками слегка порозовела; длинные светлые волосы были зачесаны назад, и сестра завязала их белой лентой.
– Ты до смерти напугала меня.
– Бедный Поль! Прости, обещаю, что больше так не буду. Что ты скажешь своим и моим родителям?
– Правду, но не вдаваясь в подробности. Я позвоню им во Флориду утром.
– Тебе надо пойти домой. Ты, должно быть, измучился. Ты ел что-нибудь?
– Я не голоден.
– Но ты должен поесть! Сколько сейчас времени?
– Не знаю. – Он посмотрел на часы. – Почти десять.
– Я знаю, что ты не будешь будить прислугу, хотя следовало бы. В холодильнике целый жареный цыпленок и пудинг. Я просила приготовить сегодня утром лимонный пудинг. Съешь, пожалуйста, что-нибудь перед сном. Я уверена, что ты совсем не будешь следить за собой, пока я здесь. Ты никогда не делаешь это.
Он засмеялся и поцеловал ее снова в лоб:
– И как я только на войне без тебя обходился? – Он встал. – Доктор разрешил только несколько минут. Тебе надо отдохнуть. Я вернусь утром.
У двери он вспомнил:
– Что-нибудь принести тебе?
– Только себя.
Он вышел на цыпочках. На середине коридора его опять поразила мысль, что где-то в здании лежит его мертвое дитя. Он может спросить. Он имеет право увидеть его. Он хочет. Но в следующий миг он уже не хотел этого.
В груди у него резко сжало. В горле что-то билось, ударило и застучало в голове. И он понял, что это – груз памяти, который он хотел забыть. В течение нескольких часов днем и здесь, рядом с Мими, он отпустил его, но сейчас вернулся, заполняя все и не давая дышать. Полю пришлось схватиться за стену, чтобы не упасть.
Через несколько минут он снова дышал нормально. Но ему необходимо поговорить с кем-нибудь! Ему нужно!
При виде этого молодого человека в прекрасном темном костюме никто не мог бы догадаться, какие муки он переживает.
«Я позвоню Хенни, – решил Поль. – Кому же еще, как не Хенни?»
Хенни Рот не было дома. Узнав от слуг в доме Вернеров, что Мими в клинике, она поддерживала связь с ними весь день. Хенни была теткой Поля, но, что более важно, в каком-то особенном и редком качестве она была его самым доверенным другом еще с тех времен, когда, сидя у нее на коленях, он слушал, как она читала ему сказки братьев Гримм. Сейчас она сидела в гостиной Поля вместе со своей невесткой Ли, ожидая его возвращения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97