Все это напоминает мне семнадцатый век – охоту за ведьмами в Салеме!
Поль покачал головой:
– С его плохим сердцем ему не следует рисковать. Я поговорю с ним.
– Это бесполезно! Ты же знаешь, какой он упрямый… О, я не хочу беспокоить тебя своими неприятностями, у тебя и своих хватает!
– Ты никогда не беспокоишь меня.
Ему так хотелось рассказать ей обо всем! Воспоминания, нахлынувшие на него там, в клинике, были мучительны. Ему хотелось рассказать ей, ведь после того дня перед свадьбой, когда он прибежал к ней в страшном смятении, они больше не возвращались к этому разговору.
– Элфи позвонил, – сказала Ли, – как только услышал, что Мими увезли в клинику.
Дядя Элфи был еще одной щедрой душой! Сейчас, когда он сделал себе состояние на недвижимости, его жизненной потребностью стало давать – деньги ли, совет или отдых в своем загородном доме. Мягкосердечный, он будет горевать о мертвом младенце.
Хенни добавила:
– Мама тоже звонила. Она ужасно беспокоится. Бабушке Анжелике было уже под восемьдесят, она уже предвкушала радость стать прабабушкой. Она тоже будет искренне огорчена.
«По крайней мере, у меня – семья, которая заботится обо мне», – думал Поль.
– Я ухожу, – сказала Хенни. – Спокойной ночи, дорогой Поль. Пожалуйста, постарайся поспать.
– Я попрошу привратника вызвать такси.
– Нет, я пойду пешком. Тут недалеко, всего несколько кварталов, да к тому же у меня есть зонтик.
Эти несколько кварталов казались бездной, отделяющей его дом и дом Ли от квартиры Дэна на Ист-Ривер. Но все-таки скромная обстановка, в которой всегда жили Хенни с Дэном, была в некотором роде родной и для Поля. Он, привыкший к красоте и ценивший ее, в этих кое-как обставленных комнатах находил нечто иное, что затрагивало его душу.
Он проводил женщин к лифту и очень нежно поцеловал Хенни в щеку.
Когда он вернулся, зазвонил телефон.
Снова он сидел в приемной, разговаривая с интерном, которого прислали к нему сверху.
– У нее началось кровотечение примерно через час после вашего ухода. Мы позвонили доктору Лайонсу, но не смогли связаться с ним сразу. Мы звонили несколько раз, пока наконец…
– Да, да, – яростно прервал Поль. Его раздражало, что этот парень не может сказать главного. – Вы связались с ним. А потом? А сейчас?
Покраснев, молодой человек заговорил быстрее:
– Внутреннее кровотечение возобновилось и…
– Вы сказали, кровотечение?
– Да. Я остановил его по мере возможности, используя…
– Что с ней сейчас? Сейчас?
– Ну, доктор сделал операцию. Он еще наверху. Думаю, что она уже в своей палате.
Еще одно путешествие вдоль безмолвных коридоров. Опять скрипят его туфли. Кажется, они скрипят только здесь. Доктор Лайонс как раз выходил из комнаты, когда подошел Поль.
– О, мистер Вернер. Пройдемте в солярий на минуту. Ваша жена еще не совсем проснулась.
Слабый свет дрожал в конце коридора. Они присели на плетеные стулья, место которым было на летней веранде. Чувство нереальности потрясло Поля, здесь, в этом месте, после полуночи.
– Вы делали операцию? Что случилось?
– Дела были плохи. Слишком много разрывов. Мы не смогли прекратить кровотечение. Выбора не было, оставалась только гистероэктомия.
– Гистероэктомия! Боже мой! Вам пришлось…
– Я бы не сделал это, если бы не был вынужден. – Голос его звучал с мягкой укоризной, глаза были окружены черными кругами, как у совы.
Поль достал платок и вытер мокрые ладони.
– Скверное стечение обстоятельств, мистер Вернер. Скверное. Просто все, что могло случиться плохого, случилось.
– Но она сейчас вне опасности?
– Я бы сказал, что она, возможно, вне опасности. Инфекции нет, слава Богу.
«Конец дороги. Мили и мили через пустыни и горы; наконец все становится голубым и серебряным, ты уже почти там, куда так хотел попасть, но вдруг упираешься в каменную стену высотой в сотни футов, и – тупик».
– Как это подействует на нее? На всю ее жизнь?
– Ну, естественно, весьма грустно перенести гистероэктомию в таком молодом возрасте, но это не помешает ей вести нормальную жизнь, быть женщиной во всех отношениях.
Он имеет в виду секс. Разницы нет. Только не будет детей.
С губ Поля сорвалось:
– У вас есть дети, доктор? Мальчики?
– Трое – девочка и два мальчика.
– Извините. Не понимаю, почему я спросил.
– Все в порядке, мистер Вернер. Они встали, помедлив в тусклом свете.
– Хотите, чтобы я объяснил вам что-нибудь еще? Мы могли бы спуститься ко мне в кабинет. У меня есть книги и диаграммы, которые могли бы кое-что прояснить вам.
– Диаграммы.
– Ну, некоторые хотят их видеть и имеют на это полное право.
– Я не хочу, – сказал Поль. Ладони снова вспотели. Какие вопросы? Что они могут изменить?
– Вы всегда можете позвонить мне, если захотите узнать что-нибудь еще. Звоните в любое время или приходите.
Поль вспомнил о приличиях:
– У вас был тяжелый день, доктор. Идите домой и отдохните.
– Не такой тяжелый, как у вашей жены. И как у вас.
Бедная Мими. Бедная Мими.
– Думаю, вы можете зайти к ней. Она отходит от наркоза, будет сонной, поэтому не оставайтесь больше минуты. Потом идите домой и выпейте бренди. Два бренди. – Доктор Лайонс подмигнул. – Даже если это против ваших правил.
Опять она лежала неподвижно, как на катафалке, и опять сестра тактично удалилась. Он стоял над ней. Мими была такой же белой, как простыня, закрывающая ее до подбородка. За те несколько часов, что он не видел Мими, щеки ее впали, подчеркнув гордый нос с горбинкой. Он прикоснулся к ее распущенным волосам.
– Мими, – шепнул он.
Быть такой счастливой, какой она была только вчера, выстрадать эти адовы муки и теперь потерять все!
У них никогда теперь не будет ребенка. Это неправильно, это несправедливо, это жестоко. За что они так наказаны? В нем закипал гнев. Мими открыла глаза:
– Поль?
– Я здесь, не бойся.
Ее губы слегка приоткрылись, так что ему пришлось наклониться, чтобы расслышать ее.
– Нет… только сонная.
– Я знаю. У тебя была небольшая операция. Доктор сказал, что теперь все в порядке. Ты слышишь меня?
– Да. Сплю.
Он стоял, поглаживая ее волосы. Он чувствовал себя бессильным. Все тщательно планируется, принимаются все меры предосторожности, все делается обдуманно и разумно, но вдруг налетает смерч, и все разлетается в щепки.
Мими пошевелилась. Он наклонился, думая, что она сказала что-то, и произнес ее имя, но она только вздохнула. Потом он вспомнил, что должен быть здесь всего минуту, посмотрел на нее, прислушался к ее ровному дыханию и вышел.
Он шел домой пешком. Ему необходимо было пройтись, чтобы избавиться от внутреннего напряжения. Пошел сильный дождь, а он забыл зонт, но его это не трогало. Он мог бы пройти весь Манхэттен туда и обратно.
Ночной лифтер с любопытством посмотрел на него:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
Поль покачал головой:
– С его плохим сердцем ему не следует рисковать. Я поговорю с ним.
– Это бесполезно! Ты же знаешь, какой он упрямый… О, я не хочу беспокоить тебя своими неприятностями, у тебя и своих хватает!
– Ты никогда не беспокоишь меня.
Ему так хотелось рассказать ей обо всем! Воспоминания, нахлынувшие на него там, в клинике, были мучительны. Ему хотелось рассказать ей, ведь после того дня перед свадьбой, когда он прибежал к ней в страшном смятении, они больше не возвращались к этому разговору.
– Элфи позвонил, – сказала Ли, – как только услышал, что Мими увезли в клинику.
Дядя Элфи был еще одной щедрой душой! Сейчас, когда он сделал себе состояние на недвижимости, его жизненной потребностью стало давать – деньги ли, совет или отдых в своем загородном доме. Мягкосердечный, он будет горевать о мертвом младенце.
Хенни добавила:
– Мама тоже звонила. Она ужасно беспокоится. Бабушке Анжелике было уже под восемьдесят, она уже предвкушала радость стать прабабушкой. Она тоже будет искренне огорчена.
«По крайней мере, у меня – семья, которая заботится обо мне», – думал Поль.
– Я ухожу, – сказала Хенни. – Спокойной ночи, дорогой Поль. Пожалуйста, постарайся поспать.
– Я попрошу привратника вызвать такси.
– Нет, я пойду пешком. Тут недалеко, всего несколько кварталов, да к тому же у меня есть зонтик.
Эти несколько кварталов казались бездной, отделяющей его дом и дом Ли от квартиры Дэна на Ист-Ривер. Но все-таки скромная обстановка, в которой всегда жили Хенни с Дэном, была в некотором роде родной и для Поля. Он, привыкший к красоте и ценивший ее, в этих кое-как обставленных комнатах находил нечто иное, что затрагивало его душу.
Он проводил женщин к лифту и очень нежно поцеловал Хенни в щеку.
Когда он вернулся, зазвонил телефон.
Снова он сидел в приемной, разговаривая с интерном, которого прислали к нему сверху.
– У нее началось кровотечение примерно через час после вашего ухода. Мы позвонили доктору Лайонсу, но не смогли связаться с ним сразу. Мы звонили несколько раз, пока наконец…
– Да, да, – яростно прервал Поль. Его раздражало, что этот парень не может сказать главного. – Вы связались с ним. А потом? А сейчас?
Покраснев, молодой человек заговорил быстрее:
– Внутреннее кровотечение возобновилось и…
– Вы сказали, кровотечение?
– Да. Я остановил его по мере возможности, используя…
– Что с ней сейчас? Сейчас?
– Ну, доктор сделал операцию. Он еще наверху. Думаю, что она уже в своей палате.
Еще одно путешествие вдоль безмолвных коридоров. Опять скрипят его туфли. Кажется, они скрипят только здесь. Доктор Лайонс как раз выходил из комнаты, когда подошел Поль.
– О, мистер Вернер. Пройдемте в солярий на минуту. Ваша жена еще не совсем проснулась.
Слабый свет дрожал в конце коридора. Они присели на плетеные стулья, место которым было на летней веранде. Чувство нереальности потрясло Поля, здесь, в этом месте, после полуночи.
– Вы делали операцию? Что случилось?
– Дела были плохи. Слишком много разрывов. Мы не смогли прекратить кровотечение. Выбора не было, оставалась только гистероэктомия.
– Гистероэктомия! Боже мой! Вам пришлось…
– Я бы не сделал это, если бы не был вынужден. – Голос его звучал с мягкой укоризной, глаза были окружены черными кругами, как у совы.
Поль достал платок и вытер мокрые ладони.
– Скверное стечение обстоятельств, мистер Вернер. Скверное. Просто все, что могло случиться плохого, случилось.
– Но она сейчас вне опасности?
– Я бы сказал, что она, возможно, вне опасности. Инфекции нет, слава Богу.
«Конец дороги. Мили и мили через пустыни и горы; наконец все становится голубым и серебряным, ты уже почти там, куда так хотел попасть, но вдруг упираешься в каменную стену высотой в сотни футов, и – тупик».
– Как это подействует на нее? На всю ее жизнь?
– Ну, естественно, весьма грустно перенести гистероэктомию в таком молодом возрасте, но это не помешает ей вести нормальную жизнь, быть женщиной во всех отношениях.
Он имеет в виду секс. Разницы нет. Только не будет детей.
С губ Поля сорвалось:
– У вас есть дети, доктор? Мальчики?
– Трое – девочка и два мальчика.
– Извините. Не понимаю, почему я спросил.
– Все в порядке, мистер Вернер. Они встали, помедлив в тусклом свете.
– Хотите, чтобы я объяснил вам что-нибудь еще? Мы могли бы спуститься ко мне в кабинет. У меня есть книги и диаграммы, которые могли бы кое-что прояснить вам.
– Диаграммы.
– Ну, некоторые хотят их видеть и имеют на это полное право.
– Я не хочу, – сказал Поль. Ладони снова вспотели. Какие вопросы? Что они могут изменить?
– Вы всегда можете позвонить мне, если захотите узнать что-нибудь еще. Звоните в любое время или приходите.
Поль вспомнил о приличиях:
– У вас был тяжелый день, доктор. Идите домой и отдохните.
– Не такой тяжелый, как у вашей жены. И как у вас.
Бедная Мими. Бедная Мими.
– Думаю, вы можете зайти к ней. Она отходит от наркоза, будет сонной, поэтому не оставайтесь больше минуты. Потом идите домой и выпейте бренди. Два бренди. – Доктор Лайонс подмигнул. – Даже если это против ваших правил.
Опять она лежала неподвижно, как на катафалке, и опять сестра тактично удалилась. Он стоял над ней. Мими была такой же белой, как простыня, закрывающая ее до подбородка. За те несколько часов, что он не видел Мими, щеки ее впали, подчеркнув гордый нос с горбинкой. Он прикоснулся к ее распущенным волосам.
– Мими, – шепнул он.
Быть такой счастливой, какой она была только вчера, выстрадать эти адовы муки и теперь потерять все!
У них никогда теперь не будет ребенка. Это неправильно, это несправедливо, это жестоко. За что они так наказаны? В нем закипал гнев. Мими открыла глаза:
– Поль?
– Я здесь, не бойся.
Ее губы слегка приоткрылись, так что ему пришлось наклониться, чтобы расслышать ее.
– Нет… только сонная.
– Я знаю. У тебя была небольшая операция. Доктор сказал, что теперь все в порядке. Ты слышишь меня?
– Да. Сплю.
Он стоял, поглаживая ее волосы. Он чувствовал себя бессильным. Все тщательно планируется, принимаются все меры предосторожности, все делается обдуманно и разумно, но вдруг налетает смерч, и все разлетается в щепки.
Мими пошевелилась. Он наклонился, думая, что она сказала что-то, и произнес ее имя, но она только вздохнула. Потом он вспомнил, что должен быть здесь всего минуту, посмотрел на нее, прислушался к ее ровному дыханию и вышел.
Он шел домой пешком. Ему необходимо было пройтись, чтобы избавиться от внутреннего напряжения. Пошел сильный дождь, а он забыл зонт, но его это не трогало. Он мог бы пройти весь Манхэттен туда и обратно.
Ночной лифтер с любопытством посмотрел на него:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97