– Не говори так, Поль. Мы сами все делаем. Ты не принуждал меня. И думаю, что ты не принуждал ее.
– Нет, этого я не делаю. И не делал, – сказал он с горечью.
Ли стояла на фоне ночного окна. С видимым усилием она выпрямилась. И они посмотрели друг на друга. Он понимал, что должен объяснить ей, полностью и правдиво. Поэтому он начал говорить:
– Эта женщина… Она… мы влюбились, когда я был обручен с Мариан. Это длинная история. Мне кажется, все любовные истории таковы, если начнешь рассказывать о муках совести и поисках души. Но я буду краток. Сразу после войны, когда я вернулся, мы один раз были вместе, и у нас ребенок, дочь. Ей сейчас девятнадцать лет. Айрис Фридман, – отрывисто сказал он, – не Айрис Вернер. Вчера я видел ее второй раз в жизни. – Он провел рукой по влажному лбу. – И я понял после встречи с ней, что я не могу на тебе жениться, я не готов. Я запутался. Я в тупике!
И так как Ли ничего не сказала, он закончил:
– Ну вот и все. Никто не знает об Айрис, моей дочери. И никто не должен никогда узнать.
– Спасибо за доверие.
– Если бы я не мог доверять тебе, Ли, это был бы конец света.
– Скажи мне, мать…
– Анна.
– Анна все еще любит тебя? Он быстро ответил:
– Да.
С того дня в ресторане прошли годы, но он знал, что она не изменилась и не изменится, так же как и он сам.
– Но ты никогда не думал оставить Мариан ради нее?
– Она не оставит, не может оставить своего мужа. Дело чести и совести, о котором я уже упоминал.
Ли села, откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Полю было невыразимо тяжело смотреть на нее. Часы на столе отбили час, прозвенела их тихая музыка. Где-то во Франции сто лет назад они начали тикать и отбивать часы – давно уже глухи те уши, что слышали их звон; беды и несчастья, что, должно быть, бывали в комнатах, где стояли часы, давно уже похоронены и забыты вместе с теми, кто испытывал их. Отчего тогда они должны иметь такое значение? Он не понимал, он только знал, что они имеют значение.
И вдруг Ли выкрикнула:
– Это так печально! Так невыразимо печально! Ты этого не заслужил, Поль.
Страдая, она думала не о себе, а о нем, и это тронуло Поля до глубины души.
– О, Боже! Прости меня, Ли. Прости. Неужели я так жесток, как я сам себе кажусь?
Она встала и подошла к нему:
– В тебе нет ни капли жестокости. Я была так счастлива с тобой!
Она с трудом улыбнулась.
– Как бы я хотел, – ответил он, – чтобы это счастье могло продолжаться.
Еще только вчера он был во всем уверен, но сегодня все переменилось. Он не знал, что делать. Он хотел одного – чтобы его оставили в покое.
Ли вздохнула:
– Мне кажется, все пройдет со временем. Все проходит. По крайней мере, Билл Шерман получит свой ответ. Он получит его сегодня вечером.
Поль простонал:
– Ты его хоть чуточку любишь, Ли? Она подумала немного.
– Не так, как ты, должно быть, любишь Анну. Но он мне очень, очень нравится. Он хороший человек, который, как я говорила, нужен мне, и он очень любит меня. Так долго ждать мог только он!
– Он не пожалеет об этом.
– О, я согласна с этим! Я буду ему чудесной женой и буду хорошо относиться к его дочерям. Я и так уже по-матерински опекаю их, и они любят меня.
– Наверное, Хенк будет рад.
– Да. Я снова буду респектабельной, не так ли? Но если серьезно, ему нравится Билл. Он всем обычно нравится.
Поль взял себя в руки. Лучше сосредоточиться на практических вопросах, а не то его сердце разобьется.
– Когда это произойдет, где вы будете жить?
– Он хочет как можно быстрее. А жить мы будем здесь. У Билла есть прекрасная квартира, но ему нравится этот дом, да и мне хочется остаться здесь.
– Я рад. Я не представляю твоей жизни вне этого дома, ты так его любишь!
Он поднял ее руку и поднес к губам. Она посмотрела на часы:
– Семь. Ты успеешь дойти до дома и переодеться, чтобы идти на обед.
– Мне сейчас не до этого обеда! Я не знаю, что мне с собой делать. Я чувствую себя опустошенным.
– Этот вечер был нелегким для нас с тобой, правда? Но я по крайней мере собираюсь стать счастливой, Поль. И действительно буду ей. Потому что я знаю, что должна делать для этого. Хотелось бы, чтобы я могла сказать то же и о тебе.
– Спасибо, дорогая Ли, спасибо, – сказал он. Он встал, готовясь уйти, уйти из ее жизни.
– Ты ничего больше не хочешь рассказать мне? Довериться! Поговорить об Анне и Айрис, о своей тоске все эти годы! На лице Ли он видел жалость и доброту, но он также заметил любопытство, и это остановило его.
– Нет, – быстро ответил он, – в этом нет смысла. Она кивнула:
– Еще одно перед уходом: не волнуйся обо мне. И, Бога ради, не чувствуй себя виноватым. Я хочу, чтобы ты улыбался на моей свадьбе. Ты, конечно, придешь? Обещаешь?
Он быстро поцеловал ее в лоб: – Обещаю. Я буду весь вечер улыбаться. Шагая домой, он думал, что окончена еще одна глава. В сером шелковом небе висела полная волшебная луна. Поворот, поворот – половина луны и четверть, тонкий серпик, потом снова назад, круглая и серебряная, управляющая приливами и отливами и, как говорят, настроениями человека. Возможно, и так.
В один из дней Ли праздновала свое замужество у себя дома. Камин был завален темно-красными розами и мятельником. Шторы были отдернуты, и косой дождь, бьющий о стекло, делал комнату еще теплее и уютнее. Розовая чапа стояла между окнами – чапа была уступкой жениху, чья семья принадлежала к консервативной синагоге. Гости, в большинстве своем принадлежащие реформистским общинам, находили все очаровательным.
На Ли были темно-красный атласный жакет и юбка; жакет был вышит серебряной нитью. «Китайская вышивка, – пробормотала женщина рядом с Полем. – Она действительно знает, как ее делать, правда?» На правой руке Ли сверкал бриллиант Бена. Черный жемчуг и бриллианты мягко мерцали на ее левой руке и в ушах. Жених был очень щедр.
Хенк все еще не разговаривал с Полем, и тот подумал про себя: «Со временем ты повзрослеешь. К своему огорчению, ты узнаешь, что никогда не бывает только черное или только белое. Мы с тобой единственные здесь, кто знает еще один секрет…»
Стакан разбился под каблуком жениха. Он обнял невесту, раздались негромкие аплодисменты. Поль заметил, что Билл был спокойным по характеру человеком, серьезным и добрым. Женщина сможет чувствовать себя в безопасности с ним. Он справится с любыми трудностями в жизни. И он привлекательный, очень привлекательный, с правильными чертами лица и хорошими манерами. Поль почувствовал укол зависти.
Появились лакеи с подносами шампанского. Завязались разговоры, слышались поцелуи, звон бокалов и тосты. Хенк выглядел удовлетворенным. То же можно было сказать и о дочках Шермана, целующих своего отца и Ли. Добродушная и практичная, она будет им хорошей мачехой. Она поможет им разумным советом в жизни.
– Приятная семья, правда?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97