«У нее опять ребенок внутри. Она начинает толстеть».
Он как-то слышал о людях, плодящихся как кролики. Хенк медленно жевал пирожное, отводя глаза от ее живота, выступающего под розовым платьем; в нем рос еще один ребенок, третий за четыре года. Он почувствовал, как краснеет, потому что только этой весной узнал от приятелей, как получаются дети. Чудно было представить, что Донал сделал это с ней. В последний раз, когда он поднимался в детскую, он проходил мимо спальни, в которой кровать стояла на возвышении под покрывалом, отделанным кружевом. И тогда он подумал: «Вот где они этим занимаются».
Донал преподносил ей подарки при рождении каждого ребенка. В первый раз это был браслет, который его мать назвала великолепным. «Великолепный» было одним из любимых слов матери. «Щедрый» было другим. Донал был щедрым. Они пристроили к дому еще спальню и игровую комнату. Все это понадобится для всех этих детей. Считается, что дом английский. «Фальшивка, – сказал Поль, – подделка: никакой уважающий себя английский дом так не выглядит. Показуха». Это означает «пускать пыль в глаза», объяснила Хенку мать, когда он спросил о значении слова «показуха», и поинтересовалась, где он услышал это слово. Но он не сказал ей, где он слышал это слово, потому что в тот момент занимался тем, что взрослые называют «подслушиванием». В любом случае он не был согласен с Полем. Дом ему нравился.
– Куда ты смотришь? – спросила Мэг. Он смотрел на дом, а ей показалось, что он разглядывает медальон, висящий на цепочке. Это было большое сердце, украшенное бриллиантами.
– Донал подарил его мне, когда родился Том.
– Красивый, – равнодушно заметил Хенк.
– Он так хорошо ко мне относится, – произнесла Мэг, – так хорошо!
Она вздохнула. Он обратил внимание, что она часто вздыхает. Наступило долгое молчание; оно становилось тягостным. Хенк понимал, что должен что-то сказать или сделать, а не только есть пирожные: это было уже пятым, такое мягкое, с большими шоколадными стружками. Наконец он вспомнил, о чем можно рассказать Мэг:
– Вчера утром у нас во дворе нашли двух длиннохвостых попугаев. Мертвых.
– Ох, бедняжки! Наверное, вылетели у кого-то из клетки.
Он нашел их, когда выходил погулять с собакой. Птицы были коричневатые с желтым, их яркие хвосты распущены, крохотные коготки подогнуты.
– Кругом столько семян, но они не знали, где их найти. Не знали, как позаботиться о себе. Это самое важное в жизни, Хенк, знать, как позаботиться о себе, – сказала Мэг.
Интересно, почему она говорит это ему.
– Мне противно ходить в зоопарк, – сказал он. – Хотя взрослые во что бы то ни стало хотят сводить туда своего ребенка, они почему-то считают, что дети любят зоопарк.
И он вспомнил о львах, таких грустных, шагающих с опущенными головами взад и вперед, взад и вперед по клетке.
– Я понимаю, – ответила Мэг. – Мне всегда казалось, что звери в клетках не могут понять, почему они там. Их глаза такие… – Она помедлила. – Мне всегда казалось, что если бы они могли плакать, то плакали бы.
Странный это был разговор! Еще минуту назад он был смущен, что ему не о чем говорить с Мэг, а сейчас они так свободно разговаривают друг с другом. И у него возникла странная мысль: она совсем не похожа на других в этом доме. Он не мог объяснить, почему так подумал, мысль промелькнула и исчезла.
Как раз в этот момент из дома вышли Бен с Дона-лом и их друзья. Все были в темных строгих костюмах и выглядели одинаково; они сели в черные лимузины и уехали. А Бен пошел через газон.
– Эй! Я переоденусь, и мы прыгнем с тобой в воду, я покажу тебе, как делать пол-оборота, – крикнул он.
– Я готов, – откликнулся Хенк и бултыхнулся в холодную воду, которая унесла прочь тяжелые раздумья. Он снова чувствовал себя счастливым, потому что лето только начиналось.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Офис Поля находился в самом центре финансового района города. Солидное низкое здание с двойными дверями и блестящей медной дощечкой было теперь в его ведении: смерть матери год назад побудила отца окончательно удалиться от дел.
Все было в порядке, когда он шел по первому этажу к личному лифту. По сторонам от прохода, устланного ковровой дорожкой, сидели его «блестящие молодые люди», выпускники старейших университетов Новой Англии, свежие и благоухающие в белых рубашках и дорогих темных костюмах. Несколько ранних клиентов уже получали консультации. Через дверь слева была видна отдельная приемная, в которой заключали сделки постоянные клиенты. В мраморном камине уже горел огонь; на стене висел портрет дедушки Поля с линкольновскими бакенбардами и в парадном костюме, с часами на цепочке в руках. Перед длинным кожаным честерфильдским диваном стоял чайный столик; в четыре часа вазу с хризантемами сдвинут в сторону и поставят веджвудские чашки на серебряном подносе.
Так полагается вести банковскую службу. Поль всегда думал о своей работе как о службе, которая включает в себя и советы частным лицам по размещению капитала, и руководство эмиссией облигаций на многие миллионы. В любом случае усовершенствуется механизм производства, создавая поле деятельности для нации. Во всем этом были ответственность и большое достоинство.
Поднявшись наверх, он сел за большой письменный стол в квадратной передней, чтобы просмотреть почту. Его внимание привлекли два письма с иностранными марками. Одно было подписано знакомым почерком Йахима. Словоохотливый и многословный в письмах, как и в жизни, Йахим присылал письма регулярно каждые пять или шесть недель. Во втором конверте, от Элизабет Натансон, будет записка с благодарностью за его ханукальные подарки детям. Он собирался открыть письмо Йахима, когда в кабинет вошла секретарша:
– Звонит мистер Пауэрс. Он бы хотел встретиться с вами.
– По какому поводу? И когда?
– Он не сказал. Он говорит, когда вам будет удобно. До одиннадцати вы свободны, так что могли бы принять его.
– Хорошо, пусть приходит, – и быстро добавил, соблюдая приличия: – Если ему удобно.
Что могло понадобиться Доналу Пауэрсу? Сомнительно, чтобы он нуждался в совете: наверняка у него есть свои источники информации. Как бы то ни было, судя по редким высказываниям Элфи – из которых становилось ясно, что зять не посвящает Элфи в свои дела, – Пауэрс управляет своими делами сам. Он мог бы, вероятно, заняться и моей работой, подумал Поль, и справляться с ней не хуже меня. У этого человека прекрасно работает голова.
Донал и Поль встречались очень редко, о чем Поль сожалел только потому, что хотел бы почаще видеть Мэг. Ее брак все изменил. Донал ввел ее в совершенно другой мир. Они больше не встречались в общественных местах. У нее не было свободного времени: если она не была с детьми, она была с Доналом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
Он как-то слышал о людях, плодящихся как кролики. Хенк медленно жевал пирожное, отводя глаза от ее живота, выступающего под розовым платьем; в нем рос еще один ребенок, третий за четыре года. Он почувствовал, как краснеет, потому что только этой весной узнал от приятелей, как получаются дети. Чудно было представить, что Донал сделал это с ней. В последний раз, когда он поднимался в детскую, он проходил мимо спальни, в которой кровать стояла на возвышении под покрывалом, отделанным кружевом. И тогда он подумал: «Вот где они этим занимаются».
Донал преподносил ей подарки при рождении каждого ребенка. В первый раз это был браслет, который его мать назвала великолепным. «Великолепный» было одним из любимых слов матери. «Щедрый» было другим. Донал был щедрым. Они пристроили к дому еще спальню и игровую комнату. Все это понадобится для всех этих детей. Считается, что дом английский. «Фальшивка, – сказал Поль, – подделка: никакой уважающий себя английский дом так не выглядит. Показуха». Это означает «пускать пыль в глаза», объяснила Хенку мать, когда он спросил о значении слова «показуха», и поинтересовалась, где он услышал это слово. Но он не сказал ей, где он слышал это слово, потому что в тот момент занимался тем, что взрослые называют «подслушиванием». В любом случае он не был согласен с Полем. Дом ему нравился.
– Куда ты смотришь? – спросила Мэг. Он смотрел на дом, а ей показалось, что он разглядывает медальон, висящий на цепочке. Это было большое сердце, украшенное бриллиантами.
– Донал подарил его мне, когда родился Том.
– Красивый, – равнодушно заметил Хенк.
– Он так хорошо ко мне относится, – произнесла Мэг, – так хорошо!
Она вздохнула. Он обратил внимание, что она часто вздыхает. Наступило долгое молчание; оно становилось тягостным. Хенк понимал, что должен что-то сказать или сделать, а не только есть пирожные: это было уже пятым, такое мягкое, с большими шоколадными стружками. Наконец он вспомнил, о чем можно рассказать Мэг:
– Вчера утром у нас во дворе нашли двух длиннохвостых попугаев. Мертвых.
– Ох, бедняжки! Наверное, вылетели у кого-то из клетки.
Он нашел их, когда выходил погулять с собакой. Птицы были коричневатые с желтым, их яркие хвосты распущены, крохотные коготки подогнуты.
– Кругом столько семян, но они не знали, где их найти. Не знали, как позаботиться о себе. Это самое важное в жизни, Хенк, знать, как позаботиться о себе, – сказала Мэг.
Интересно, почему она говорит это ему.
– Мне противно ходить в зоопарк, – сказал он. – Хотя взрослые во что бы то ни стало хотят сводить туда своего ребенка, они почему-то считают, что дети любят зоопарк.
И он вспомнил о львах, таких грустных, шагающих с опущенными головами взад и вперед, взад и вперед по клетке.
– Я понимаю, – ответила Мэг. – Мне всегда казалось, что звери в клетках не могут понять, почему они там. Их глаза такие… – Она помедлила. – Мне всегда казалось, что если бы они могли плакать, то плакали бы.
Странный это был разговор! Еще минуту назад он был смущен, что ему не о чем говорить с Мэг, а сейчас они так свободно разговаривают друг с другом. И у него возникла странная мысль: она совсем не похожа на других в этом доме. Он не мог объяснить, почему так подумал, мысль промелькнула и исчезла.
Как раз в этот момент из дома вышли Бен с Дона-лом и их друзья. Все были в темных строгих костюмах и выглядели одинаково; они сели в черные лимузины и уехали. А Бен пошел через газон.
– Эй! Я переоденусь, и мы прыгнем с тобой в воду, я покажу тебе, как делать пол-оборота, – крикнул он.
– Я готов, – откликнулся Хенк и бултыхнулся в холодную воду, которая унесла прочь тяжелые раздумья. Он снова чувствовал себя счастливым, потому что лето только начиналось.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Офис Поля находился в самом центре финансового района города. Солидное низкое здание с двойными дверями и блестящей медной дощечкой было теперь в его ведении: смерть матери год назад побудила отца окончательно удалиться от дел.
Все было в порядке, когда он шел по первому этажу к личному лифту. По сторонам от прохода, устланного ковровой дорожкой, сидели его «блестящие молодые люди», выпускники старейших университетов Новой Англии, свежие и благоухающие в белых рубашках и дорогих темных костюмах. Несколько ранних клиентов уже получали консультации. Через дверь слева была видна отдельная приемная, в которой заключали сделки постоянные клиенты. В мраморном камине уже горел огонь; на стене висел портрет дедушки Поля с линкольновскими бакенбардами и в парадном костюме, с часами на цепочке в руках. Перед длинным кожаным честерфильдским диваном стоял чайный столик; в четыре часа вазу с хризантемами сдвинут в сторону и поставят веджвудские чашки на серебряном подносе.
Так полагается вести банковскую службу. Поль всегда думал о своей работе как о службе, которая включает в себя и советы частным лицам по размещению капитала, и руководство эмиссией облигаций на многие миллионы. В любом случае усовершенствуется механизм производства, создавая поле деятельности для нации. Во всем этом были ответственность и большое достоинство.
Поднявшись наверх, он сел за большой письменный стол в квадратной передней, чтобы просмотреть почту. Его внимание привлекли два письма с иностранными марками. Одно было подписано знакомым почерком Йахима. Словоохотливый и многословный в письмах, как и в жизни, Йахим присылал письма регулярно каждые пять или шесть недель. Во втором конверте, от Элизабет Натансон, будет записка с благодарностью за его ханукальные подарки детям. Он собирался открыть письмо Йахима, когда в кабинет вошла секретарша:
– Звонит мистер Пауэрс. Он бы хотел встретиться с вами.
– По какому поводу? И когда?
– Он не сказал. Он говорит, когда вам будет удобно. До одиннадцати вы свободны, так что могли бы принять его.
– Хорошо, пусть приходит, – и быстро добавил, соблюдая приличия: – Если ему удобно.
Что могло понадобиться Доналу Пауэрсу? Сомнительно, чтобы он нуждался в совете: наверняка у него есть свои источники информации. Как бы то ни было, судя по редким высказываниям Элфи – из которых становилось ясно, что зять не посвящает Элфи в свои дела, – Пауэрс управляет своими делами сам. Он мог бы, вероятно, заняться и моей работой, подумал Поль, и справляться с ней не хуже меня. У этого человека прекрасно работает голова.
Донал и Поль встречались очень редко, о чем Поль сожалел только потому, что хотел бы почаще видеть Мэг. Ее брак все изменил. Донал ввел ее в совершенно другой мир. Они больше не встречались в общественных местах. У нее не было свободного времени: если она не была с детьми, она была с Доналом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97