она всегда любила Хенни. Хотя, возможно, это не имело значения. Мэг была в горячке первой любви. Она или совершает ужасную ошибку, или, напротив, это будет крепкая настоящая любовь. Кто знает!
Он попросил чек. Пока он ждал его, женщины ушли в дамскую комнату. В сдержанном гуле традиционного чаепития ему стало неуютно одному.
Две пары за соседним столиком разговаривали, вернее, болтали женщины – мужчины, казалось, были довольны, позволив щебетать своим женам. Пустая болтовня! Это были пожилые женщины с седыми волосами, завитыми щипцами в серебристые стружки. Бесполые создания, совсем не похожие на эту сияющую, может быть, глупую девушку, которая «не будет жить без него».
Он встретил Мэг и Мариан в холле:
– Было приятно повидаться с тобой, Мэг. Не сердись на нас, мы хотим добра.
Девушка поцеловала его:
– Все хорошо, кузен Поль. Я все равно люблю тебя. И всегда буду любить.
Они посмотрели, как она села в такси, и поднялись к себе в номер. Мариан сняла шляпу и тяжело опустилась на стул. Жалобно скрипнуло сиденье.
– О, глупая влюбленность, – сказала она. – Мне все-таки кажется, что ты мог бы быть понастойчивее.
– Я не хотел чернить человека, как только понял, что она намерена твердо стоять на своем. Можно так испортить отношения, что она никогда уже не захочет снова видеть нас.
– Ты действительно много знаешь об этом Пауэрсе?
– Я поговорю с Беном. Не думаю, что он сможет или захочет рассказать мне слишком много. Но я навел справки. Его знают и в политических, и в деловых кругах. Он баснословно богат и будет еще богаче, хотя не думаю, что Мэг знает об этом. Для нее это не имеет значения.
– У нее красивое кольцо, ты заметил?
– Заметил. Кто знает? Несмотря ни на что, он может оказаться прекрасным мужем. Тем более что она этого хочет.
«Я несу чепуху, – подумал он. – Но она так сияет, такая доверчивая и счастливая. Пауэрс сильный человек и добивается, чего хочет, а хочет он Мэг потому, что в ней есть то, чего у него никогда не было».
– Может быть, все еще обойдется. Он может оказаться прекрасным мужем, – повторил он.
– Я совсем не представляю ее с ним. Девушка просто загипнотизирована.
– Да, я это понял…
– Она пожалеет, если все-таки выйдет за него замуж, – сказала Мариан. – Физическое влечение, и ничего больше. Противно!
Полю хотелось возразить: «Ты ничего не знаешь о страсти», – но он промолчал и взял газету.
«Адольф Гитлер приговорен к пяти годам в Лансбергской тюрьме», – читал Поль. Он никогда не отсидит полностью свой срок. Они уже делают из него героя. С этим «забавным человечком», как называют его Йахим, не покончено.
После бесплодно проведенного дня здесь, в этой неуютной душной комнате с чемоданами на полу и Мариан, хмуро смотрящей в окно, ему стало грустно.
– Я, пожалуй, пройдусь. Загляну в галереи на Нюбери-стрит.
Картины всегда успокаивали его, когда он бывал расстроен.
– Хочешь пойти? – спросил он. Она раздражала его, но ему было неудобно оставлять ее одну.
– Нет, слишком ветрено. В Бостоне всегда так холодно. Хотелось бы уехать домой прямо сейчас.
– Слишком поздно. Мы поедем утренним поездом.
– Мне жаль, что мы приезжали. Бесполезно.
– Не совсем. По крайней мере, мы попытались.
– Ты ведь не пойдешь без шляпы, Поль? Когда холодно голове, теряешь половину своего тепла.
Он надел шляпу и спустился. В магазинах было полно ярких вещей, весенней одежды, цветов, книг и картин. Он остановился у витрины галереи посмотреть на рисунок лошади, тянущейся через изгородь, – голова была чудесная, с выражением в больших грустных глазах, которое только человек, любящий и понимающий лошадей, мог передать на бумаге. Поль лениво подумал, что Элфи понравился бы этот рисунок, не потому, что он оценит искусство, но потому, что это будет «приятной вещицей», сельский элемент в Лорел-Хилл, где он разыгрывает из себя фермера. Добрый старина Элфи! Ему будет больно, когда Мэг приведет домой Донала Пауэрса!
Любящие… Мэг и этот мужчина. А он с Мариан, которая предана и цепляется за него и думает, что любит, даже не зная, какой может быть любовь.
Но ее ли эта вина, если она создана такой? Некоторых Бетховен трогает до слез, другие следят только за техникой исполнения, а есть и такие, которые вообще не хотят его слушать.
Он пошел обратно в отель. «Я вернулся домой из Европы с твердым намерением наладить свою семейную жизнь, – говорил он себе. – В каком-то смысле все налажено, так живет большинство людей».
Но как ни абсурдно это было, а сегодня утром он завидовал Мэг, малышке Мэг. Желать и получать желаемое!
ГЛАВА ПЯТАЯ
Хенк лежал у края бассейна. Солнце приятно припекало после долгого купания в холодной воде. Одной рукой он все еще болтал в воде и о чем-то сосредоточенно размышлял. В доме кузины Мэг хорошо. Он приезжал сюда каждое лето с тех пор, как кузина Мэг вышла замуж. Это не был городской дом, как его собственный, и не сельский, как у дяди Элфи, где так чудесно, есть лошади, лес, и водопад, и рыбалка на озере. Этот дом располагался в Нью-Джерси, на полпути от дома дяди Элфи до города, на широкой извилистой улице с большими домами на лужайках, таких же зеленых, как бильярдный стол в специальной комнате у кузена Донала.
В тени стояла беседка с полосатыми шторами: под тентами были маленькие столы, на которые кузина Мэг подавала лимонад и пирожные. Бассейн был с бортиком, и вода в нем была голубой из-за выкрашенного дна. В этот день все было таким ярким, и он радовался, что лето только начинается.
Хенк посмотрел на газон, где няня качала коляску со спящим Томми. Тимми, на год старше, сидел в манеже. Дальше на подъездной аллее теснились лимузины, блестящие, как черное стекло. В этом доме всегда снуют люди, когда бы он ни приезжал с Беном в субботу или на школьные каникулы. Деловые компаньоны кузена Донала.
Он любил бывать с Беном: тот всегда говорил с ним очень свободно и не относился к нему, как к ребенку, которому нельзя доверять. Где-то около года назад он перестал называть его «папа». Это казалось ему более по-мужски. Бену было все равно, хотя матери это не нравилось.
Бен успокоил ее: «Ему десять лет, он почти мужчина, все нормально».
И дедушка Дэн тоже не относился к нему как к маленькому, но его отношение было другим. Он больше походил на наставника, когда говорил о серьезных вещах и все тщательно объяснял.
– Ты достаточно взрослый, чтобы понять.
Мальчику нравилось бывать у Дэна в лаборатории, наблюдать, как он работает со всеми этими трубками, проводами и пластинами; он видел, как вспыхивают искры при соединении проводов и начинают вращаться колеса. Он слушал, как Дэн рассказывал об электрических полях в пространстве, о звуках, проходящих под океаном и по воздуху. Он теперь понимал, что можно так увлечься наукой, что всегда будет хотеться узнавать все больше и больше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
Он попросил чек. Пока он ждал его, женщины ушли в дамскую комнату. В сдержанном гуле традиционного чаепития ему стало неуютно одному.
Две пары за соседним столиком разговаривали, вернее, болтали женщины – мужчины, казалось, были довольны, позволив щебетать своим женам. Пустая болтовня! Это были пожилые женщины с седыми волосами, завитыми щипцами в серебристые стружки. Бесполые создания, совсем не похожие на эту сияющую, может быть, глупую девушку, которая «не будет жить без него».
Он встретил Мэг и Мариан в холле:
– Было приятно повидаться с тобой, Мэг. Не сердись на нас, мы хотим добра.
Девушка поцеловала его:
– Все хорошо, кузен Поль. Я все равно люблю тебя. И всегда буду любить.
Они посмотрели, как она села в такси, и поднялись к себе в номер. Мариан сняла шляпу и тяжело опустилась на стул. Жалобно скрипнуло сиденье.
– О, глупая влюбленность, – сказала она. – Мне все-таки кажется, что ты мог бы быть понастойчивее.
– Я не хотел чернить человека, как только понял, что она намерена твердо стоять на своем. Можно так испортить отношения, что она никогда уже не захочет снова видеть нас.
– Ты действительно много знаешь об этом Пауэрсе?
– Я поговорю с Беном. Не думаю, что он сможет или захочет рассказать мне слишком много. Но я навел справки. Его знают и в политических, и в деловых кругах. Он баснословно богат и будет еще богаче, хотя не думаю, что Мэг знает об этом. Для нее это не имеет значения.
– У нее красивое кольцо, ты заметил?
– Заметил. Кто знает? Несмотря ни на что, он может оказаться прекрасным мужем. Тем более что она этого хочет.
«Я несу чепуху, – подумал он. – Но она так сияет, такая доверчивая и счастливая. Пауэрс сильный человек и добивается, чего хочет, а хочет он Мэг потому, что в ней есть то, чего у него никогда не было».
– Может быть, все еще обойдется. Он может оказаться прекрасным мужем, – повторил он.
– Я совсем не представляю ее с ним. Девушка просто загипнотизирована.
– Да, я это понял…
– Она пожалеет, если все-таки выйдет за него замуж, – сказала Мариан. – Физическое влечение, и ничего больше. Противно!
Полю хотелось возразить: «Ты ничего не знаешь о страсти», – но он промолчал и взял газету.
«Адольф Гитлер приговорен к пяти годам в Лансбергской тюрьме», – читал Поль. Он никогда не отсидит полностью свой срок. Они уже делают из него героя. С этим «забавным человечком», как называют его Йахим, не покончено.
После бесплодно проведенного дня здесь, в этой неуютной душной комнате с чемоданами на полу и Мариан, хмуро смотрящей в окно, ему стало грустно.
– Я, пожалуй, пройдусь. Загляну в галереи на Нюбери-стрит.
Картины всегда успокаивали его, когда он бывал расстроен.
– Хочешь пойти? – спросил он. Она раздражала его, но ему было неудобно оставлять ее одну.
– Нет, слишком ветрено. В Бостоне всегда так холодно. Хотелось бы уехать домой прямо сейчас.
– Слишком поздно. Мы поедем утренним поездом.
– Мне жаль, что мы приезжали. Бесполезно.
– Не совсем. По крайней мере, мы попытались.
– Ты ведь не пойдешь без шляпы, Поль? Когда холодно голове, теряешь половину своего тепла.
Он надел шляпу и спустился. В магазинах было полно ярких вещей, весенней одежды, цветов, книг и картин. Он остановился у витрины галереи посмотреть на рисунок лошади, тянущейся через изгородь, – голова была чудесная, с выражением в больших грустных глазах, которое только человек, любящий и понимающий лошадей, мог передать на бумаге. Поль лениво подумал, что Элфи понравился бы этот рисунок, не потому, что он оценит искусство, но потому, что это будет «приятной вещицей», сельский элемент в Лорел-Хилл, где он разыгрывает из себя фермера. Добрый старина Элфи! Ему будет больно, когда Мэг приведет домой Донала Пауэрса!
Любящие… Мэг и этот мужчина. А он с Мариан, которая предана и цепляется за него и думает, что любит, даже не зная, какой может быть любовь.
Но ее ли эта вина, если она создана такой? Некоторых Бетховен трогает до слез, другие следят только за техникой исполнения, а есть и такие, которые вообще не хотят его слушать.
Он пошел обратно в отель. «Я вернулся домой из Европы с твердым намерением наладить свою семейную жизнь, – говорил он себе. – В каком-то смысле все налажено, так живет большинство людей».
Но как ни абсурдно это было, а сегодня утром он завидовал Мэг, малышке Мэг. Желать и получать желаемое!
ГЛАВА ПЯТАЯ
Хенк лежал у края бассейна. Солнце приятно припекало после долгого купания в холодной воде. Одной рукой он все еще болтал в воде и о чем-то сосредоточенно размышлял. В доме кузины Мэг хорошо. Он приезжал сюда каждое лето с тех пор, как кузина Мэг вышла замуж. Это не был городской дом, как его собственный, и не сельский, как у дяди Элфи, где так чудесно, есть лошади, лес, и водопад, и рыбалка на озере. Этот дом располагался в Нью-Джерси, на полпути от дома дяди Элфи до города, на широкой извилистой улице с большими домами на лужайках, таких же зеленых, как бильярдный стол в специальной комнате у кузена Донала.
В тени стояла беседка с полосатыми шторами: под тентами были маленькие столы, на которые кузина Мэг подавала лимонад и пирожные. Бассейн был с бортиком, и вода в нем была голубой из-за выкрашенного дна. В этот день все было таким ярким, и он радовался, что лето только начинается.
Хенк посмотрел на газон, где няня качала коляску со спящим Томми. Тимми, на год старше, сидел в манеже. Дальше на подъездной аллее теснились лимузины, блестящие, как черное стекло. В этом доме всегда снуют люди, когда бы он ни приезжал с Беном в субботу или на школьные каникулы. Деловые компаньоны кузена Донала.
Он любил бывать с Беном: тот всегда говорил с ним очень свободно и не относился к нему, как к ребенку, которому нельзя доверять. Где-то около года назад он перестал называть его «папа». Это казалось ему более по-мужски. Бену было все равно, хотя матери это не нравилось.
Бен успокоил ее: «Ему десять лет, он почти мужчина, все нормально».
И дедушка Дэн тоже не относился к нему как к маленькому, но его отношение было другим. Он больше походил на наставника, когда говорил о серьезных вещах и все тщательно объяснял.
– Ты достаточно взрослый, чтобы понять.
Мальчику нравилось бывать у Дэна в лаборатории, наблюдать, как он работает со всеми этими трубками, проводами и пластинами; он видел, как вспыхивают искры при соединении проводов и начинают вращаться колеса. Он слушал, как Дэн рассказывал об электрических полях в пространстве, о звуках, проходящих под океаном и по воздуху. Он теперь понимал, что можно так увлечься наукой, что всегда будет хотеться узнавать все больше и больше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97