ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


Лица вышедших из машины мужчин были тревожны и выражали мрачную озабоченность. Голова у женщины была повязана черным крепом. Мичкин вспомнил, что видел этих мужчин в Чамкории, и понял, что один из них – редкостная добыча для партизан. Этот человек стоил пяти генералов немецкой армии. А что-то в фигуре и осанке женщины, чье лицо он еще не мог разглядеть, напомнило ему докторшу, которая однажды под Новый год согласилась пойти в метель к его больному внуку. Все яснее вспоминал Мичкин те события. Да, среди людей, окружавших ее в тот новогодний вечер, были именно эти мужчины. Коренастый имел привычку обтираться снегом по утрам, а высокий – с серебристо-белыми волосами – бросал бешеные деньги на угощение гостей. Оба они были из враждебного мира. Но присутствие покойника и женщины в трауре требовало некоторой учтивости в обращении с путниками.
Мичкин спросил:
– Вы кто такие?
Высокий с белыми волосами ответил:
– Мы служащие табачной фирмы.
– А женщина? – Мичкин чуть было ne сказал из вежливости «госпожа».
– Это – вдова покойного.
Наступило молчание, и партизаны поняли, что это враги. Это было ясно и по роскошной машине, и по изысканным костюмам, и по ответам задержанных. Однако партизаны не забывали, что среди них женщина в трауре.
– Отпусти их, пускай едут! – сочувственно заметил кто-то.
Но Мичкин спросил насмешливо:
– Безгрешными христианами хотите стать?
Он знал, что у партизан нет ни права, ни оснований отпустить коренастого мужчину.
– Что вы намерены с нами делать? – спросил высокий седой человек.
– Там видно будет, – ответил Мичкин, пристально всматриваясь в свастику на лацкане фон Гайера. – Этот человек – немец?
– Да, немец, – ответил Костов. – Обыкновенный торговый служащий.
– А этот значок?
– От них требуют, вы ведь знаете… – с деланной наивностью проговорил эксперт.
Кто-то сдержанно засмеялся. Нарушая молчание, Мичкин распорядился:
– Сдайте личные и служебные документы.
Эксперт быстро и обеспокоенно заморгал, а лицо фон Гайера осталось неподвижным, как маска. Оба они вытащили и протянули партизанам свои бумажники. Ирина подала удостоверение личности.
– Просмотри документы и доложи, – сказал Мичкин Данкину. Потом обернулся к Варваре: – А ты обыщи машину.
Варвара влезла в машину с гримасой отвращения – в нос ударил трупный запах. Если не считать покойника, в машине было только два маленьких кожаных чемодана, какой-то пакет и плащи путников. В чемоданах ничего особенного не было, а в пакете оказалась большая кукла, платьице и детские туфельки. Варвара тщательно проверила в машине все углы и пустоты, где могли быть спрятаны документы, но ничего не обнаружила. Данкин в свою очередь внимательно обыскал карманы покойника и задержанных и забрал найденные у них бумаги. Машину оставили на шоссе, и по приказу Мичкина все направились к западному склону холма – там не грозили шальные пули. В это время раздался грохот, потрясший всю окрестность. Группа подрывников наконец-то взорвала мост. На пути к холму задержанные начали говорить между собой по-немецки. Женщина сказала:
– Однако они не так страшны, как я думала. Даже относятся с известным уважением к трауру и покойнику.
– Обыкновенные разбойники, – презрительно уронил фон Гайер.
Варвара услышала его слова и отозвалась по-немецки:
– Разбойник – вы, сударь!
Ирина и Костов замерли от ужаса, а фон Гайер спокойно спросил:
– Вы еврейка?
– Да, – угрюмо ответила Варвара.
– Я догадался по вашему акцепту.
Наступило короткое молчание, но Ирина успела прошептать:
– Вы с ума сошли. Эти люди нам ничего не сделают, если вы их не заденете и будете обращаться с ними вежливо.
– Вам-то конечно… – отозвался фон Гайер.
Он закурил, понимая, что минуты его сочтены. Но это его не взволновало, он почувствовал лишь злобу и досаду разбойника, стоящего перед виселицей. Просветление, наступившее у него па Тасосе, снова захлестнул мрак. Неизмеримое и бесчеловечное заблуждение – вера в превосходство немецкого духа – туманило ему разум даже в этот миг. Ничто не волновало его сейчас. Разве только желание выказать свою холодную ненависть к врагу.
Данкин присел па корточки и при свете электрического фонарика, прикрепленного к гимнастерке, начал перелистывать и читать отобранные документы. Пересмотрев их, он выпрямился. Ирина вздрогнула.
– Что нашел? – спросил Мичкин.
Лицо Данкина выражало холодную враждебность.
– Немец – директор Германского папиросного концерна в Юго-Восточной Европе, – сказал он. – Покойник – главный директор «Никотианы», а другой мужчина – главный эксперт этой фирмы…
– Значит, все главные! – сурово бросил кто-то.
Раздался смех, потом наступило молчание. Все почувствовали, что смех может оскорбить женщину в трауре. Мичкин смотрел на нее с досадой, словно жалея, что и она попала в его руки. Его угнетало присутствие этой женщины, которая в снежную ночь согласилась пойти к его больному внуку. Без нее вопрос с немцем был бы решен легко и быстро. Данкин, словно угадав его мысли, Сказал:
– Надо бы задержать немца.
– Да, остальные могут следовать дальше! – Мичкин сейчас же ухватился за это решение. – Можете идти! – обратился он с облегчением к Костову и женщине.
Но Ирина твердо заявила:
– Мы без нашего спутника не тронемся с места.
Пулеметная стрельба по ту сторону холма на мгновение отвлекла общее внимание. Стрекотание пулеметов усилилось, они заработали еще яростнее, но вдруг их заглушили взрывы, раздававшиеся один за другим и потрясавшие воздух даже здесь, за холмом. Мичкин и его люди поняли, что их товарищи бросаются в яростную атаку, пуская в ход гранаты, а немцы встречают их шквальным огнем пулеметов. Потом неожиданно наступила тишина, которую нарушали только одиночные выстрелы из автоматов, словно внезапное усилие сразу истощило обе стороны.
Сердце у Варвары сжалось. Она. шала, что атаки с применением гранат проводятся только по команде и под началом Динко. В этих атаках люди действовали безудержно, и кончались такие приступы разгромом противника, но обходились дорого. Мичкин тоже догадался, что это была атака, возглавляемая Динко, и стоял, напряженно прислушиваясь. С поля боя доносилась редкая стрельба из автоматов, а это значило, что или пулеметные гнезда немцев уничтожены, или партизаны понесли большие потери. Но долгожданных взрывов цистерн не было слышно. Зато началась трескотня, напоминающая хлопанье детских хлопушек. Партизанам удалось поджечь вагон с патронами.
Пока Мичкин раздумывал, как ему поступить с пленными, Варвара рассматривала их с мрачным злорадством, подбирая слова, чтобы побольнее уязвить врагов. Но атака отвлекла ее. Спустя мгновение она сняла с плеча автомат и кинулась к станции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272