Она вдруг согнулась, словно под тяжестью той вести, которую принесла, и простонала хрипло:
– Командир тяжело ранен… упал… убили его…
Наступило тревожное безмолвие, и партизаны, словно позабыв про задержанных, столпились вокруг Варвары. Фон Гайер равнодушно подумал, что, не будь он хромым, он мог бы опрометью броситься к машине и бежать. Но в нем уже угасло желание жить, а душа его давно была окутана туманом мрачных варварских времен. Ирина, воспользовавшись замешательством партизан, подошла к нему.
– Разбойники, – произнес он небрежно.
– Нет, не разбойники! – сказала она. – Это люди, которые до основания разрушат наш мир… потому что мы жили безумно. – Она взяла его за руку и добавила тихо: – Прости меня!.. Если бы ты не поехал со мной в Салоники, этого бы не случилось…
А он ответил с мрачной твердостью человека, уже примирившегося со смертью:
– Я ни о чем не жалею.
Тем временем Варвара, сев на землю, начала тихо всхлипывать.
– Говори!.. – приказал ей Мичкин, тормоша ее за плечо. – Убили его или он только ранен?
Задав еще несколько вопросов, на которые Варвара отвечала бессвязно, Мичкин наконец понял, что во время атаки, когда были пущены в ход гранаты, Динко ранили в живот. Бойцам удалось вынести его из-под огня. Замешательство, вызванное вестью Варвары, миновало. Некоторые уверяли, что командир, наверное, ранен легко. Но Мичкин не обратил на это внимания и стоял подавленный: он знал, что сейчас отряд, по существу, остался без командира. Шишко был храбр, но не знал всех тонкостей военного искусства. Только Динко умел быстро ориентироваться в боевой обстановке и, если бы дело приняло плохой оборот, вывести отряд без лишних потерь. Подразделения были расположены таким образом, что преждевременный отход одних мог поставить под удар остальных. Но в самом невыгодном положении оказалась группа Мичкина.
Он вернулся к пленникам и задумчиво посмотрел на горы, где, извиваясь, терялась лента шоссе. Даль по-прежнему оставалась безмолвной и спокойной. Ничто не указывало на приближение противника. Но глупо было надеяться, что немцы не сообщили о своем бедственном положении по радио. Мичкин попытался сохранить спокойствие. Он считал, что в этот момент важнее всего сообщение, которое принесла Варвара. Необходимо что-то сделать для Динко. Врача в отряде не было. Кто-то передал, что единственного санитара, который опекал раненых, убили в самом начале боя. И хотя жизнь Динко можно было доверить не каждому, а тем более не людям из враждебного мира, Мичкин обернулся к Ирине и сказал:
– Докторша, ранен наш командир… Ступай, посмотри его.
Ирина увидела в этом слабую надежду на спасение фон Гайера и сказала:
– Я пойду, если ты отпустишь этого человека.
Мичкин взглянул на нее, ошеломленный ее условием. Он прищурился, и глаза его вдруг стали злыми. «И она такая же, как все, что живут в виллах… – подумал он. – Шагу не ступит, если не получит награду за услугу».
– Мы не освободим этого человека, даже если ты откажешься помочь и наш командир умрет, – сказал он.
Ирина выпрямилась – она подумала, что эти люди одарены такими душевными качествами, по сравнению с которыми немецкий идеал сверхчеловека кажется ничтожным и смешным.
– Значит, ты отказываешься помочь раненому! – взорвался Мичкин. – Тьфу!
Он негодующе сплюнул. Ирина покраснела. Ее болезненно хлестнули слова Мичкина.
– Я не отказываюсь, дурак! – огрызнулась она. – Но я тоже хочу спасти человеческую жизнь. Где ваш проклятый командир?
Мичкин опять почувствовал, как эта женщина бесстрашна, и это заставило его отнестись к ней с уважением. А то, что она огрызнулась, рискуя его рассердить, означало, – если она сделает что-нибудь для командира, то сделает как следует, без подлого умысла ухудшить его состояние.
– Ступай! – он указал ей на Варвару. – Эта женщина тебя проводит.
Сидя в траве, Варвара по-прежнему судорожно всхлипывала и неровно, отрывисто дышала; плечи и ноги ее конвульсивно дергались. Ирина увидела в этом симптом тяжкого нервного расстройства и подумала, что этой женщине не место в партизанском отряде, где человек каждый день проходит через ужасы.
– Женщина ранена, – сказала Ирина, неожиданно заметив струйку крови, стекающую с голого локтя Варвары.
– Да, ранена! – Мичкин тоже увидел кровь, которая при лунном свете казалась черной. – Но это пустяк… Ее перевяжешь потом.
Ирина подняла руку Варвары. Под мышкой кожа у нее была ободрана пулей, порвавшей мелкие кровеносные сосуды. Но Варвара не чувствовала боли и все плакала, нервно всхлипывая.
Мичкин махнул рукой и приказал одному из партизан проводить Ирину на перевязочный пункт.
Мичкин опять посмотрел в сторону гор, по которым петляло шоссе, и вдруг услышал какой-то далекий шум, однообразный и глухой. Он попытался было убедить себя, что ему только показалось, но вскоре понял, что не ошибся. Это был шум моторов. Может быть, где-то в ночи летела эскадрилья самолетов. Но нет – авиационные моторы гудят волнообразно и напевно. Скорее, это гудели автомашины. Мичкин опять стал прислушиваться. Снова донеслось гудение – бездушное и механическое. И тогда он догадался, что это хор множества моторов: машины преодолевали крутой подъем. Вскоре они покажутся на изгибах шоссе. Мичкин понял, что это неизбежно должно было произойти, раз немцы держали на станции несколько тысяч литров бензина.
– Отведи докторшу на перевязочный пункт и возвращайся немедленно!.. – приказал он партизану, который должен был проводить Ирину, а затем обратился к Данкину: – Заложи мины на шоссе да получше замаскируй их. – А всем остальным сказал: – Ребята! К немцам идет подкрепление. Мы не должны отступать ни на шаг, пока наши не отойдут от моста и от станции.
Но по далекому шуму моторов партизаны все поняли, и каждый уже знал, что предстоит бой. Знал, что товарищи, сражающиеся у станции, не отойдут, пока не подожгут бензин, а немцы первым делом бросятся на холм, с которого они могли бы обстреливать партизан с фланга и тыла.
Пока Данкин вместе с несколькими бойцами устанавливал мины на шоссе, Ирина торопливо шагала за человеком, который вел ее на перевязочный пункт. Она видела горящие вагоны и тени людей, которые время от времени мелькали на ярком фоне зарева. Она видела даже вспышки выстрелов и слышала свист шальных пуль, достигавших оврага, где находился перевязочный пункт. Вероятно, одной из них была ранена Варвара. Сознавая опасность, Ирина пустилась было бежать, по вдруг остановилась. Она подумала, что человек, который идет впереди, может над ней посмеяться, а это было бы ей обидно. Человек заметил ее страх, но не засмеялся. Он был невысокого роста, широкоплечий, в рваной одежде. В эту минуту он думал о глухом шуме машин в горах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272
– Командир тяжело ранен… упал… убили его…
Наступило тревожное безмолвие, и партизаны, словно позабыв про задержанных, столпились вокруг Варвары. Фон Гайер равнодушно подумал, что, не будь он хромым, он мог бы опрометью броситься к машине и бежать. Но в нем уже угасло желание жить, а душа его давно была окутана туманом мрачных варварских времен. Ирина, воспользовавшись замешательством партизан, подошла к нему.
– Разбойники, – произнес он небрежно.
– Нет, не разбойники! – сказала она. – Это люди, которые до основания разрушат наш мир… потому что мы жили безумно. – Она взяла его за руку и добавила тихо: – Прости меня!.. Если бы ты не поехал со мной в Салоники, этого бы не случилось…
А он ответил с мрачной твердостью человека, уже примирившегося со смертью:
– Я ни о чем не жалею.
Тем временем Варвара, сев на землю, начала тихо всхлипывать.
– Говори!.. – приказал ей Мичкин, тормоша ее за плечо. – Убили его или он только ранен?
Задав еще несколько вопросов, на которые Варвара отвечала бессвязно, Мичкин наконец понял, что во время атаки, когда были пущены в ход гранаты, Динко ранили в живот. Бойцам удалось вынести его из-под огня. Замешательство, вызванное вестью Варвары, миновало. Некоторые уверяли, что командир, наверное, ранен легко. Но Мичкин не обратил на это внимания и стоял подавленный: он знал, что сейчас отряд, по существу, остался без командира. Шишко был храбр, но не знал всех тонкостей военного искусства. Только Динко умел быстро ориентироваться в боевой обстановке и, если бы дело приняло плохой оборот, вывести отряд без лишних потерь. Подразделения были расположены таким образом, что преждевременный отход одних мог поставить под удар остальных. Но в самом невыгодном положении оказалась группа Мичкина.
Он вернулся к пленникам и задумчиво посмотрел на горы, где, извиваясь, терялась лента шоссе. Даль по-прежнему оставалась безмолвной и спокойной. Ничто не указывало на приближение противника. Но глупо было надеяться, что немцы не сообщили о своем бедственном положении по радио. Мичкин попытался сохранить спокойствие. Он считал, что в этот момент важнее всего сообщение, которое принесла Варвара. Необходимо что-то сделать для Динко. Врача в отряде не было. Кто-то передал, что единственного санитара, который опекал раненых, убили в самом начале боя. И хотя жизнь Динко можно было доверить не каждому, а тем более не людям из враждебного мира, Мичкин обернулся к Ирине и сказал:
– Докторша, ранен наш командир… Ступай, посмотри его.
Ирина увидела в этом слабую надежду на спасение фон Гайера и сказала:
– Я пойду, если ты отпустишь этого человека.
Мичкин взглянул на нее, ошеломленный ее условием. Он прищурился, и глаза его вдруг стали злыми. «И она такая же, как все, что живут в виллах… – подумал он. – Шагу не ступит, если не получит награду за услугу».
– Мы не освободим этого человека, даже если ты откажешься помочь и наш командир умрет, – сказал он.
Ирина выпрямилась – она подумала, что эти люди одарены такими душевными качествами, по сравнению с которыми немецкий идеал сверхчеловека кажется ничтожным и смешным.
– Значит, ты отказываешься помочь раненому! – взорвался Мичкин. – Тьфу!
Он негодующе сплюнул. Ирина покраснела. Ее болезненно хлестнули слова Мичкина.
– Я не отказываюсь, дурак! – огрызнулась она. – Но я тоже хочу спасти человеческую жизнь. Где ваш проклятый командир?
Мичкин опять почувствовал, как эта женщина бесстрашна, и это заставило его отнестись к ней с уважением. А то, что она огрызнулась, рискуя его рассердить, означало, – если она сделает что-нибудь для командира, то сделает как следует, без подлого умысла ухудшить его состояние.
– Ступай! – он указал ей на Варвару. – Эта женщина тебя проводит.
Сидя в траве, Варвара по-прежнему судорожно всхлипывала и неровно, отрывисто дышала; плечи и ноги ее конвульсивно дергались. Ирина увидела в этом симптом тяжкого нервного расстройства и подумала, что этой женщине не место в партизанском отряде, где человек каждый день проходит через ужасы.
– Женщина ранена, – сказала Ирина, неожиданно заметив струйку крови, стекающую с голого локтя Варвары.
– Да, ранена! – Мичкин тоже увидел кровь, которая при лунном свете казалась черной. – Но это пустяк… Ее перевяжешь потом.
Ирина подняла руку Варвары. Под мышкой кожа у нее была ободрана пулей, порвавшей мелкие кровеносные сосуды. Но Варвара не чувствовала боли и все плакала, нервно всхлипывая.
Мичкин махнул рукой и приказал одному из партизан проводить Ирину на перевязочный пункт.
Мичкин опять посмотрел в сторону гор, по которым петляло шоссе, и вдруг услышал какой-то далекий шум, однообразный и глухой. Он попытался было убедить себя, что ему только показалось, но вскоре понял, что не ошибся. Это был шум моторов. Может быть, где-то в ночи летела эскадрилья самолетов. Но нет – авиационные моторы гудят волнообразно и напевно. Скорее, это гудели автомашины. Мичкин опять стал прислушиваться. Снова донеслось гудение – бездушное и механическое. И тогда он догадался, что это хор множества моторов: машины преодолевали крутой подъем. Вскоре они покажутся на изгибах шоссе. Мичкин понял, что это неизбежно должно было произойти, раз немцы держали на станции несколько тысяч литров бензина.
– Отведи докторшу на перевязочный пункт и возвращайся немедленно!.. – приказал он партизану, который должен был проводить Ирину, а затем обратился к Данкину: – Заложи мины на шоссе да получше замаскируй их. – А всем остальным сказал: – Ребята! К немцам идет подкрепление. Мы не должны отступать ни на шаг, пока наши не отойдут от моста и от станции.
Но по далекому шуму моторов партизаны все поняли, и каждый уже знал, что предстоит бой. Знал, что товарищи, сражающиеся у станции, не отойдут, пока не подожгут бензин, а немцы первым делом бросятся на холм, с которого они могли бы обстреливать партизан с фланга и тыла.
Пока Данкин вместе с несколькими бойцами устанавливал мины на шоссе, Ирина торопливо шагала за человеком, который вел ее на перевязочный пункт. Она видела горящие вагоны и тени людей, которые время от времени мелькали на ярком фоне зарева. Она видела даже вспышки выстрелов и слышала свист шальных пуль, достигавших оврага, где находился перевязочный пункт. Вероятно, одной из них была ранена Варвара. Сознавая опасность, Ирина пустилась было бежать, по вдруг остановилась. Она подумала, что человек, который идет впереди, может над ней посмеяться, а это было бы ей обидно. Человек заметил ее страх, но не засмеялся. Он был невысокого роста, широкоплечий, в рваной одежде. В эту минуту он думал о глухом шуме машин в горах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272