— А я там была. За углом это было. А на Толстых Прях он потом сам дотащился. Этого я уже не видела. Видела, как ударили его ножом, в спину. А потом, который ударил, убежал, а Рибальд его мечом, но не достал. Рибальд на землю бух, а тот у него мешок с плеча снял. Рибальд опять свердом хлоп, а тот схватился за руку, но мешок не выпустил, и бежать. А вон он! — Минерва показала рукой.
Вокруг завертели головами. Но тот, на кого показала Минерва, смешался с толпой, и даже цепкий взгляд Хелье не сумел ухватить черты лица — Хелье заметил лишь движение.
— Не засчитывается, — сказал тиун и покачал головой.
— Что не засчитывается? — возмутился Хелье.
— Слова уличной хорлы не стоят ровно ничего.
— Ах ты пень горбатый! — крикнула Минерва. — Ах ты сволочь дряхлая! Да я тебя…
Хелье сжал ей локоть.
— Ты несомненно врешь. Это очевидно. Ньорор, забирай уличенного, вина его доказана, — сказал тиун.
Хелье не ожидал такого поворота дел. Сколько потрачено времени, сколько приготовлений — и вот, пожалуйста, «забирай уличенного». Все приложенные усилия купили купцу Детину десять минут надежды. Хелье хотел было протестовать, встретился взглядом с Дике, сжал зубы — и в этот момент на вороном коне в окружении пяти ратников, один из них — полководец Ляшко, к помосту через расступающуюся в страхе, чтобы не задавили, толпу, рысью подъехал Ярослав.
— Сам князь к нам пожаловал, — объявил Малан-младший, и в голосе его чувствовалась растерянность.
Толпа ахнула.
— Добрый день, новгородцы, — приветствовал князь собравшихся. Спешившись, он приблизился к столу тиуна.
— Этот человек ни в чем не виноват, — сказал князь, указывая на Детина. Голос его был хорошо слышен вокруг — в отличие от тиуна и видоков, князь не нуждался в услугах Малана в данном случае. — И я его отпускаю.
— Князь, мы здесь давно, и все уже решили, — запротестовал Пакля.
— А скажи мне, Пакля, кто назначил тебя тиуном?
— Ты, — смущенно сказал Пакля.
— Правильно. Я. Так если я назначил, я могу и лишить тебя этой должности. Но я не лишу тебя этой должности. Я просто отстраняю тебя от разбирательства данного дела. А обязанности тиуна по этому делу принимаю на себя. Могу я так поступить — в соответствии с новгородскими законами? Отвечай!
— Можешь.
— Правильно. Могу. И поступаю. Слушайте, новгородцы. Сейчас я говорю не как князь, но как тиун…
— Ярислиф, — подал голос Ньорор.
Ярослав жестом остановил его и даже не оглянулся.
— Этого человека оговорили, — сказал он. — Сделали это намеренно, со злым умыслом. Я не знаю, кто убил Рагнвальда, но сделал это не строитель Детин. Я не знаю, почему все это время многие ищут любовницу Детина, но делают они это также со злым умыслом.
Хелье тронул князя за рукав. Князь обернулся. Хелье протянул ему свиток. Ярослав развернул свиток и быстро его пробежал. Несколько мгновений он колебался, а затем принял решение и вернул свиток Хелье.
— Не к спеху, — сказал он.
— Князь!
— Не к спеху. Новгородцы! Я отпускаю этого человека, поскольку уверен, на основании того, что я знаю, что он невиновен. Иди с миром, Детин. И горе тому, кто тебя хоть пальцем тронет по пути домой.
Князь обернулся и вперился глазами в Дике. Она побледнела. Князь презрительно пожал плечами.
Ратники расступились. Детин растерянно озирался. Хелье повернул голову вправо, влево, но Ротко нигде не было.
— Позволь, князь, — сказал он и, не ожидая, пока князь ему ответит, выхватил из ножен княжеский сверд. — Ты там, отступи назад.
Несколько человек, включая Дике, отступили от Детина. Никто не успел сообразить, что к чему, но все увидели обнаженный клинок. Хелье махнул лезвием, и веревки, связывающие руки Детина, упали на землю. Захватив ножны левой рукой, Хелье вложил в них сверд и поклонился князю. Минерва с восхищением посмотрела на него. Князь интересовал ее мало.
Ярослав улыбнулся снисходительно и хлопнул Хелье по плечу.
Вскочив на коня, Ярослав посмотрел на Детина. Купец стоял, бессмысленно поглядывая по сторонам. Хелье махнул Детину рукой и сделал страшные глаза, мол, иди же, пока еще чего-нибудь не случилось. Детин нетвердой походкой пошел прочь. Несколько раз он оглянулся. Князь сидел на коне и смотрел на него. Детин вышел через южные ворота торга.
Ярослав повернул коня, толпа расступилась. Кивнув Хелье, князь в сопровождении ратников проследовал к детинцу. Хелье с сомнением посмотрел ему вслед. Эка затеял, подумал он. Опасно там. Нельзя ему туда. А впрочем, как знает. Меня не пригласил с собой, а вот Гостемил стоит, тоже смотрит — и его не пригласил. Возможно в связи с появлением ведьмы киевской князь решил, что Гостемил его предал. Даже не посмотрел на Гостемила. А у Гостемила вон какая морда красная сделалась. Где же Ротко? Может, податься к Гостемилу? Нет, вон ведьма киевская куда-то идет, а Гостемил, оглянувшись на меня, следует за ней по пятам, рука на поммеле. Сейчас меня здесь зарежут, пока Ротко найдется… сказано же было — два шага за мной.
— Минерва, не отставай, здесь опасно, — сказал он, шагая в направлении группы молодых боляр.
— Я не отставаю, — заверила она. Видимо, опасность положения она все-таки уяснила.
— Хелье!
Ротко появился откуда-то сбоку.
— Ну, листья шуршащие, где ты пропадаешь, — с облегчением сказал Хелье. — Встань слева от меня. Идем. Быстрым шагом. Имя мое не скандируй. Как зайдем за торг — бегом. Вдоль стены, все время вдоль стены, а там вдоль оград, вдоль палисадников, не заходя на середину улицы.
— Почему? — спросил Ротко, шагая рядом.
— Потому что стрелы хорошо летают именно вдоль середины улицы. Листья шуршащие, как жалко, а!
— Что жалко?
— Да вот, видишь, дура эта мелкая показала на настоящего убийцу, а я не успел его заметить! — он повернул голову к Минерве. — Могла бы мне сказать, что видишь его. На ухо.
— Откуда я знала, что тебе нужно. Предупредил бы.
— Не отставай же!
— Я не отставаю!
— Я видел, — сказал Ротко.
— Что ты видел?
— Видел того, на которого она показала.
— Да ну! Ты его знаешь? — заинтересованно спросил Хелье.
— Нет.
— Жаль.
— Но я могу его нарисовать.
— Нарисовать? Это как же?
— Сделать портрет.
— Портрет? Это… позволь… какой еще портрет! Что такое портрет?
— Изображение. На папирусе. У меня есть папирус, привез с собою из Консталя.
— Из Консталя… Полчаса постоял рядом с детишками, а уж словечек нахватался. Какое изображение?
— Ну, знаешь, как в фолиантах иногда рисуют лица. Или на стенах. И на монетах чеканят.
— Ну так это что ж, зачем же. Это на кого угодно человек может быть похож. Они все одинаковые, и в фолиантах, и на монетах.
— Смотря где. Римляне сохранили искусство правильного изображения. Я этому долго учился. В моем деле это не очень нужно, просто было интересно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116