– крикнул Даниэль зазвеневшим от возмущения голосом.
Галль в испуге выронил мясо, но быстро взял себя в руки и смерил мальчика прищуренным взглядом.
– А ты зачем суешь свой длинный нос в чужие дела, Зильберштейн?
Даниэль стиснул кулаки. Он не любил и не хотел драться, но сейчас у него чесались руки.
– Ваш тайник я обнаружил случайно.
– И что ты намерен предпринять по этому поводу? – холодно осведомился Галль.
– Ничего, – ответил Даниэль. – Если вы вернете все, что украли, и дадите слово, что это больше не повторится.
– А сам-то ты чист, Зильберштейн? – ухмыльнулся он. – Какого черта богатенький еврейчик прячется в этой грязной дыре? Подлая жидовская свинья!
Даниэль ударил его. Удар пришелся по носу и был так силен, что мальчик ощутил болезненную отдачу в плече. Галль со стоном рухнул на пол, из носа брызнула кровь.
– Встань.
Даниэль повернулся волчком. Мишель Брессон стоял в дверях с ножом в руке.
Галль застонал и утер кровь с лица.
– Он напал на меня, Мишель! – закричал повар. – Я застал его за кражей продуктов, а он набросился на меня как зверь.
– Встань, – повторил Брессон, – собери свои вещи и убирайся.
– Ты что, Мишель? – воскликнул Галль, с трудом поднимаясь с пола. – Этот мальчишка, этот чужак… – он запнулся в поисках нужного слова, старательно изображая негодование, – …этот змееныш! Он тебя обкрадывает, пытается меня убить, а ты меня прогоняешь? Это неслыханно!
– Ты прав, Феликс, это неслыханно, – голос Брессона звучал по-прежнему бесстрастно и холодно; лишь багровая краска, заливавшая шею и лицо, выдавала его чувства, – что после стольких лет ты так мне платишь за мою доброту.
– Мишель, ты сошел с ума!
– Замолчи, меня уже тошнит от твоего вранья! – рявкнул Брессон. – С каких пор ты начал воровать? Как давно это тянется? – Он взмахнул зажатым в руке ножом. – Отвечай!
Напускная храбрость Галля испарилась. Он прошаркал к столу и тяжело опустился на стул.
– Всего несколько последних месяцев, Мишель, клянусь тебе! – Его глаза наполнились слезами. – Дай мне еще шанс, и ты не пожалеешь…
– Я не дал бы тебе другого шанса, даже если бы ты встал на карачки и прополз отсюда до самого Цюриха.
– Ты не можешь так со мной поступить! – Лицо Галля исказилось от возмущения.
– Не могу? – Брессон решительным шагом подошел к нему, схватил за шиворот и рывком поднял на ноги. – А ну-ка вон отсюда!
Галль вырвался из захвата и с лютой злобой повернулся к ним обоим.
– Маленький жиденок и большой жирный жидолюб! Эй, а может, так оно и есть? Вы с ним любовнички? Может, он залезает к тебе в койку по ночам, а, Мишель?
Взбешенный Брессон испустил вопль и бросился на Галля. Нож вылетел из его руки и со звоном упал на пол, его пальцы сомкнулись на горле повара. На миг Даниэль ошеломленно застыл, потом кинулся разнимать дерущихся мужчин, отчаянно стараясь разомкнуть железную хватку Брессона.
– Остановитесь! Вы его убьете!
Крякнув от отвращения, Брессон выпустил Галля. Повар бросился к дверям. На пороге он обернулся. Глаза вылезали у него из орбит, он задыхался.
– Ты ненормальный, Брессон! Тебя надо бы запереть и держать под замком!
Дверь за ним захлопнулась с такой силой, что звякнули бутылки на стеллажах кладовой.
Даниэль взглянул на хозяина. Капли пота выступили у него на лбу, он все никак не мог отдышаться и оправиться от гнева.
– Присядьте, – предложил Даниэль, мягко, но настойчиво усадив Брессона на стул. Он бегом покинул комнату и вернулся с рюмкой коньяка. – Вот, выпейте.
– Я в порядке, Даниэль. – Брессон покачал головой. – Обо мне не беспокойся. – Он все-таки отпил немного коньяка и хмуро улыбнулся. – Похоже, тебя ждет продвижение по службе, Даниэль. Чуть раньше, чем ожидалось, но я об этом не жалею. Иди переоденься, а потом возвращайся сюда, отметим это событие.
Был март 1945 года. Даниэль Зильберштейн стал хозяином на кухне ресторана «Леман». Он управлялся с этим делом в одиночку после отъезда Галля и был вполне доволен. Получив жалованье шеф-повара за вторую неделю, он купил себе радиоприемник. Мировая служба новостей Би-би-си расширила его горизонты, открыла для него целый мир. Новости, музыка, английские пьесы… Он жадно слушал, не расставаясь с английским словарем.
Даниэль обнаружил книжный магазинчик вблизи от местных колледжей на улице Симплон и начал покупать английские книги. Сам он тоже начал писать, заполняя целые тетради рецептами собственного сочинения.
И еще он вспоминал. Вспоминал Бернгарда Сигала и Эрика Мазински. Где они, что с ними стало? Свободны ли они так же, как и он? Он вспоминал Андреаса Алессандро. Суждено ли им снова встретиться? И еще он вспоминал отца. Жив ли он? Умер? Знает ли, что сын покинул его?
Он не вспоминал о матери и сестре, не думал о Дахау. Он не мог об этом думать, ему было слишком тяжело.
11
– К сожалению, на следующей неделе в Веве приезжает моя племянница, Даниэль.
Даниэль оторвался от составления меню и поднял взгляд на Брессона.
– Вы не любите вашу племянницу, Мишель?
– Нет. – Брессон сложил письмо и спрятал его обратно в конверт.
– Тогда почему она приезжает?
– Потому что моя невестка – дражайшая мамаша Натали – решила устроить своей дочурке приятную перемену обстановки.
– Сколько ей лет?
– Семнадцать.
Даниэль вернулся к меню.
– Знаю, это прозвучит странно из уст родного дяди… – Брессон тяжело вздохнул. – Держись от нее подальше, пока она здесь, Даниэль.
Даниэль посмотрел на него с любопытством, потом пожал плечами.
– Как скажете, – улыбнулся он. – Вы здесь хозяин.
Не заметить Натали Брессон было невозможно. Наполовину девочка, наполовину женщина, она напоминала живущую при кухне хитрую кошку, из тех, что прячутся по углам и норовят потереться о ваши ноги в тот самый момент, когда вы меньше всего этого ожидаете, как будто знают, что, если вы уроните блюдо, которое несете в руках, им может достаться лишний лакомый кусочек. У Натали были светло-карие, томные, как у серны, глаза, подчеркнутые накрашенными ресницами. Ее алые губки, красиво открывающиеся в улыбке или просто в разговоре, обнажали мелкие, безупречно правильные белые зубки. Каштановые волосы до плеч, завитые парижским парикмахером, лежали мягкими волнами. Груди еще не вполне сформировались к семнадцати годам, но уже заметно округлились. Кожа у нее была гладкая и белая. Она внесла в тихий и уютный ресторанчик «Леман» дух столичного города.
Поначалу Даниэль знал ее только по заказам из обеденного зала, поступавшим в кухню: escargot, filet mignon, salade Nicoise с двойной порцией анчоусов, никакого десерта, только сыр, никакого вина, только минеральная вода. Даниэль наблюдал, как по-разному она сидит за столом: сначала с Мишелем, скромная, словно школьница, а потом одна – утонченная, светская, опираясь подбородком на ладонь и держа в другой руке дымящуюся сигарету.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
Галль в испуге выронил мясо, но быстро взял себя в руки и смерил мальчика прищуренным взглядом.
– А ты зачем суешь свой длинный нос в чужие дела, Зильберштейн?
Даниэль стиснул кулаки. Он не любил и не хотел драться, но сейчас у него чесались руки.
– Ваш тайник я обнаружил случайно.
– И что ты намерен предпринять по этому поводу? – холодно осведомился Галль.
– Ничего, – ответил Даниэль. – Если вы вернете все, что украли, и дадите слово, что это больше не повторится.
– А сам-то ты чист, Зильберштейн? – ухмыльнулся он. – Какого черта богатенький еврейчик прячется в этой грязной дыре? Подлая жидовская свинья!
Даниэль ударил его. Удар пришелся по носу и был так силен, что мальчик ощутил болезненную отдачу в плече. Галль со стоном рухнул на пол, из носа брызнула кровь.
– Встань.
Даниэль повернулся волчком. Мишель Брессон стоял в дверях с ножом в руке.
Галль застонал и утер кровь с лица.
– Он напал на меня, Мишель! – закричал повар. – Я застал его за кражей продуктов, а он набросился на меня как зверь.
– Встань, – повторил Брессон, – собери свои вещи и убирайся.
– Ты что, Мишель? – воскликнул Галль, с трудом поднимаясь с пола. – Этот мальчишка, этот чужак… – он запнулся в поисках нужного слова, старательно изображая негодование, – …этот змееныш! Он тебя обкрадывает, пытается меня убить, а ты меня прогоняешь? Это неслыханно!
– Ты прав, Феликс, это неслыханно, – голос Брессона звучал по-прежнему бесстрастно и холодно; лишь багровая краска, заливавшая шею и лицо, выдавала его чувства, – что после стольких лет ты так мне платишь за мою доброту.
– Мишель, ты сошел с ума!
– Замолчи, меня уже тошнит от твоего вранья! – рявкнул Брессон. – С каких пор ты начал воровать? Как давно это тянется? – Он взмахнул зажатым в руке ножом. – Отвечай!
Напускная храбрость Галля испарилась. Он прошаркал к столу и тяжело опустился на стул.
– Всего несколько последних месяцев, Мишель, клянусь тебе! – Его глаза наполнились слезами. – Дай мне еще шанс, и ты не пожалеешь…
– Я не дал бы тебе другого шанса, даже если бы ты встал на карачки и прополз отсюда до самого Цюриха.
– Ты не можешь так со мной поступить! – Лицо Галля исказилось от возмущения.
– Не могу? – Брессон решительным шагом подошел к нему, схватил за шиворот и рывком поднял на ноги. – А ну-ка вон отсюда!
Галль вырвался из захвата и с лютой злобой повернулся к ним обоим.
– Маленький жиденок и большой жирный жидолюб! Эй, а может, так оно и есть? Вы с ним любовнички? Может, он залезает к тебе в койку по ночам, а, Мишель?
Взбешенный Брессон испустил вопль и бросился на Галля. Нож вылетел из его руки и со звоном упал на пол, его пальцы сомкнулись на горле повара. На миг Даниэль ошеломленно застыл, потом кинулся разнимать дерущихся мужчин, отчаянно стараясь разомкнуть железную хватку Брессона.
– Остановитесь! Вы его убьете!
Крякнув от отвращения, Брессон выпустил Галля. Повар бросился к дверям. На пороге он обернулся. Глаза вылезали у него из орбит, он задыхался.
– Ты ненормальный, Брессон! Тебя надо бы запереть и держать под замком!
Дверь за ним захлопнулась с такой силой, что звякнули бутылки на стеллажах кладовой.
Даниэль взглянул на хозяина. Капли пота выступили у него на лбу, он все никак не мог отдышаться и оправиться от гнева.
– Присядьте, – предложил Даниэль, мягко, но настойчиво усадив Брессона на стул. Он бегом покинул комнату и вернулся с рюмкой коньяка. – Вот, выпейте.
– Я в порядке, Даниэль. – Брессон покачал головой. – Обо мне не беспокойся. – Он все-таки отпил немного коньяка и хмуро улыбнулся. – Похоже, тебя ждет продвижение по службе, Даниэль. Чуть раньше, чем ожидалось, но я об этом не жалею. Иди переоденься, а потом возвращайся сюда, отметим это событие.
Был март 1945 года. Даниэль Зильберштейн стал хозяином на кухне ресторана «Леман». Он управлялся с этим делом в одиночку после отъезда Галля и был вполне доволен. Получив жалованье шеф-повара за вторую неделю, он купил себе радиоприемник. Мировая служба новостей Би-би-си расширила его горизонты, открыла для него целый мир. Новости, музыка, английские пьесы… Он жадно слушал, не расставаясь с английским словарем.
Даниэль обнаружил книжный магазинчик вблизи от местных колледжей на улице Симплон и начал покупать английские книги. Сам он тоже начал писать, заполняя целые тетради рецептами собственного сочинения.
И еще он вспоминал. Вспоминал Бернгарда Сигала и Эрика Мазински. Где они, что с ними стало? Свободны ли они так же, как и он? Он вспоминал Андреаса Алессандро. Суждено ли им снова встретиться? И еще он вспоминал отца. Жив ли он? Умер? Знает ли, что сын покинул его?
Он не вспоминал о матери и сестре, не думал о Дахау. Он не мог об этом думать, ему было слишком тяжело.
11
– К сожалению, на следующей неделе в Веве приезжает моя племянница, Даниэль.
Даниэль оторвался от составления меню и поднял взгляд на Брессона.
– Вы не любите вашу племянницу, Мишель?
– Нет. – Брессон сложил письмо и спрятал его обратно в конверт.
– Тогда почему она приезжает?
– Потому что моя невестка – дражайшая мамаша Натали – решила устроить своей дочурке приятную перемену обстановки.
– Сколько ей лет?
– Семнадцать.
Даниэль вернулся к меню.
– Знаю, это прозвучит странно из уст родного дяди… – Брессон тяжело вздохнул. – Держись от нее подальше, пока она здесь, Даниэль.
Даниэль посмотрел на него с любопытством, потом пожал плечами.
– Как скажете, – улыбнулся он. – Вы здесь хозяин.
Не заметить Натали Брессон было невозможно. Наполовину девочка, наполовину женщина, она напоминала живущую при кухне хитрую кошку, из тех, что прячутся по углам и норовят потереться о ваши ноги в тот самый момент, когда вы меньше всего этого ожидаете, как будто знают, что, если вы уроните блюдо, которое несете в руках, им может достаться лишний лакомый кусочек. У Натали были светло-карие, томные, как у серны, глаза, подчеркнутые накрашенными ресницами. Ее алые губки, красиво открывающиеся в улыбке или просто в разговоре, обнажали мелкие, безупречно правильные белые зубки. Каштановые волосы до плеч, завитые парижским парикмахером, лежали мягкими волнами. Груди еще не вполне сформировались к семнадцати годам, но уже заметно округлились. Кожа у нее была гладкая и белая. Она внесла в тихий и уютный ресторанчик «Леман» дух столичного города.
Поначалу Даниэль знал ее только по заказам из обеденного зала, поступавшим в кухню: escargot, filet mignon, salade Nicoise с двойной порцией анчоусов, никакого десерта, только сыр, никакого вина, только минеральная вода. Даниэль наблюдал, как по-разному она сидит за столом: сначала с Мишелем, скромная, словно школьница, а потом одна – утонченная, светская, опираясь подбородком на ладонь и держа в другой руке дымящуюся сигарету.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118