Ты, его отец? – Она покачала головой. – Мне стыдно быть твоей женой.
После этого она отвернулась к окну, ее спина словно окаменела. Роберто, печальный и подавленный, отодвинулся в дальний угол сиденья. Остаток пути до отеля они просидели в полном молчании, прерываемом лишь пением шофера, что-то беспечно мурлыкавшего себе под нос.
«Сегодня был мой день, – думал в тот вечер Андреас, сидя за столом с родителями в обеденном зале ресторана при отеле. – Это мой мир, это будет моя жизнь». Он взглянул на отца и на мать сквозь наполненный вином хрустальный бокал. Перед обедом они поссорились, догадался он, хотя на публике держались вежливо и спокойно.
Андреас перехватил взгляд совсем молоденькой девушки за соседним столом, обедавшей вместе с родителями и старшей сестрой, и она застенчиво улыбнулась ему. «Неплохо, совсем неплохо», – подумал он, любуясь ее золотистыми кудряшками и персиковой кожей. Ее мать с ласковым упреком потрепала ее по руке. Девушка слегка покраснела и отвернулась.
Официант принес кофе в маленьких чашечках. Андреас вдруг обратил внимание на свое отражение в одном из вычурных старинных зеркал, развешанных на стенах. Он заметно изменился за этот день, у него на лице появилось какое-то приподнятое выражение, он словно распространял вокруг себя возбуждение. «Это все гонки, – сообразил он. – Я как будто стал одним из них. Я даже похож на одного из них».
– Андреас, – окликнула его мать, поднимая двумя пальцами за круглую ручку, похожую на ушко, кофейную чашечку. – Что ты думаешь о сегодняшней гонке?
Андреас бросил взгляд на отца, не зная, что ответить, но никакой подсказки не получил.
– Мне понравилось все от первой до последней минуты, мама. – Он вдруг заколебался. – А тебе?
Анна поправила волосы.
– Мне все это было отвратительно, – ответила она тихо.
Роберто сделал умоляющий жест.
– Анна…
– Ничего, папа, все в порядке. – Андреас выпрямился на стуле. – Если мама специально взяла на себя труд увидеть то, что, как мы оба знаем, она не одобряет, наверное, мне следует знать, что она об этом думает.
– Весьма разумно, – сухо заметила Анна.
– Итак?
– Я впервые видела автомобильную гонку, – заговорила она, – но ничего другого я и не ожидала. Безобразное, начисто лишенное спортивного благородства зрелище, в котором участвуют безбожные самоистязатели, добровольно отдающие себя на потеху кровожадной толпе фарисеев.
Андреас замер. Он был поражен.
– Мне было мучительно стыдно сознавать, – продолжала Анна, – что ты и твой отец были частью этой толпы, Андреас, и я нахожу лишь очень слабое утешение в мысли о том, что по крайней мере сегодня ты не был одним из участников состязания.
– Анна, прекрати, это недостойно тебя, – сказал Роберто, потянувшись за ее рукой, но она резко отняла ее.
– У меня есть еще один вопрос, Андреас. И я рассчитываю на правдивый ответ.
– Конечно, мама, – кивнул Андреас.
– Через неделю, – продолжала она, – ты должен уехать из дома и поступить в Женевский университет. Скажи мне: ты собираешься стать автогонщиком по окончании университетского курса? Об этом вы с отцом втайне сговаривались у меня за спиной?
– Сговаривались? – Выдержке Андреаса пришел конец. – Папа никогда ничего не делает втайне у тебя за спиной, и тебе это хорошо известно!
– Андреас, – невозмутимо напомнила Анна, не обращая на его вспышку внимания, – я хотела бы знать. Ты собираешься стать гонщиком или заниматься фермой, когда окончишь университет?
Андреас встал и бросил салфетку на стол.
– Ни то, ни другое, мама. С этого момента у меня вообще нет ни малейшего желания посещать университет.
Не сказав больше ни слова, он повернулся и вышел из ресторана.
В спальне было совершенно темно, когда Роберто проснулся и почувствовал губы Анны у себя на груди. Верх его пижамы был расстегнут до самой талии. На несколько минут его захватило ощущение безумного блаженства. Он лежал неподвижно с широко открытыми в темноте глазами, чувствуя стремительно подступающую эрекцию и не произнося ни слова. Его жена крайне редко сама начинала любовную игру и никогда даже не пыталась откровенно соблазнить его, да к тому же еще и спящего. Ей были не свойственны открытые проявления темперамента. Она была слишком застенчива по натуре.
– Анна? – прошептал он наконец. – С тобой все в порядке?
Она тихонько засмеялась, прижимаясь к его груди, и он с удивлением отметил про себя, как молодо звучит ее голос в темноте.
– Конечно.
Она потянула вниз его пижамные штаны… Роберто не понимал, что происходит. Анна хранила каменное молчание с тех самых пор, как они вернулись в номер и легли спать; возможно, она почувствовала себя виноватой из-за того, что набросилась на него в ресторане… это было так непохоже на нее!
Анна склонилась над ним и принялась неумелыми, неуверенными движениями ласкать его пенис: легонько сжала, потом с тихим вздохом отпустила. Он тотчас же перевернулся и обнял ее, крепко прижал к себе, чувствуя, как она расслабляется и льнет к нему. Роберто знал, чего стоит Анне сделать первый шаг и сломать лед после ссоры, в то время как ему искренние извинения давались легко, как дыхание. Он зарылся лицом в ее мягкие волосы, потом поцеловал ее и отметил, что жена страстно ответила на его поцелуй.
– Люби меня, Роберто, – прошептала она.
Его руки послушно скользнули по ее телу, касаясь его там, где, как ему было известно по долгому опыту, ей было приятнее всего. Роберто целовал ее сперва нежно, потом все более страстно. Затем, ощутив ее нетерпение, накрыл ее своим телом и овладел ею лицом к лицу, глядя ей в глаза и внутренне поражаясь, потому что Анна, в течение почти двадцати лет закрывавшая глаза в момент близости, в эту ночь оставила их открытыми и ответила на его взгляд.
Позже, когда все кончилось и Роберто в блаженном изнеможении откинулся на подушки, чувствуя, как его тело все еще пульсирует, а душа полна воспоминаниями о ней, Анна вдруг села в постели. Она взяла брошенную в ногах кровати ночную рубашку и медленно натянула ее через голову. Потом включила настольную лампу, ослепив его.
– Роберто? Тебе понравилось заниматься со мной любовью?
Недоумевая, он сел в постели.
– Конечно, понравилось! Ты же знаешь, мне всегда это нравится. А в чем дело, Анна?
Анна вздохнула.
– Мне очень жаль, поверь, – сказала она, – потому что мне тоже очень понравилось. Не меньше, чем тебе, Роберто. Но это не может продолжаться.
– О чем ты говоришь?
– Все очень просто, – ответила она. – Ты имеешь сильное влияние на нашего сына, ведь так?
Роберто с досадой провел рукой по волосам.
– Анна, если ты опять начинаешь прежний разговор, прошу тебя, прекрати сейчас же. Андреас говорил не всерьез, я уверен, он просто ляпнул сгоряча, что взбрело в голову…
– Роберто, прошу тебя, послушай.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
После этого она отвернулась к окну, ее спина словно окаменела. Роберто, печальный и подавленный, отодвинулся в дальний угол сиденья. Остаток пути до отеля они просидели в полном молчании, прерываемом лишь пением шофера, что-то беспечно мурлыкавшего себе под нос.
«Сегодня был мой день, – думал в тот вечер Андреас, сидя за столом с родителями в обеденном зале ресторана при отеле. – Это мой мир, это будет моя жизнь». Он взглянул на отца и на мать сквозь наполненный вином хрустальный бокал. Перед обедом они поссорились, догадался он, хотя на публике держались вежливо и спокойно.
Андреас перехватил взгляд совсем молоденькой девушки за соседним столом, обедавшей вместе с родителями и старшей сестрой, и она застенчиво улыбнулась ему. «Неплохо, совсем неплохо», – подумал он, любуясь ее золотистыми кудряшками и персиковой кожей. Ее мать с ласковым упреком потрепала ее по руке. Девушка слегка покраснела и отвернулась.
Официант принес кофе в маленьких чашечках. Андреас вдруг обратил внимание на свое отражение в одном из вычурных старинных зеркал, развешанных на стенах. Он заметно изменился за этот день, у него на лице появилось какое-то приподнятое выражение, он словно распространял вокруг себя возбуждение. «Это все гонки, – сообразил он. – Я как будто стал одним из них. Я даже похож на одного из них».
– Андреас, – окликнула его мать, поднимая двумя пальцами за круглую ручку, похожую на ушко, кофейную чашечку. – Что ты думаешь о сегодняшней гонке?
Андреас бросил взгляд на отца, не зная, что ответить, но никакой подсказки не получил.
– Мне понравилось все от первой до последней минуты, мама. – Он вдруг заколебался. – А тебе?
Анна поправила волосы.
– Мне все это было отвратительно, – ответила она тихо.
Роберто сделал умоляющий жест.
– Анна…
– Ничего, папа, все в порядке. – Андреас выпрямился на стуле. – Если мама специально взяла на себя труд увидеть то, что, как мы оба знаем, она не одобряет, наверное, мне следует знать, что она об этом думает.
– Весьма разумно, – сухо заметила Анна.
– Итак?
– Я впервые видела автомобильную гонку, – заговорила она, – но ничего другого я и не ожидала. Безобразное, начисто лишенное спортивного благородства зрелище, в котором участвуют безбожные самоистязатели, добровольно отдающие себя на потеху кровожадной толпе фарисеев.
Андреас замер. Он был поражен.
– Мне было мучительно стыдно сознавать, – продолжала Анна, – что ты и твой отец были частью этой толпы, Андреас, и я нахожу лишь очень слабое утешение в мысли о том, что по крайней мере сегодня ты не был одним из участников состязания.
– Анна, прекрати, это недостойно тебя, – сказал Роберто, потянувшись за ее рукой, но она резко отняла ее.
– У меня есть еще один вопрос, Андреас. И я рассчитываю на правдивый ответ.
– Конечно, мама, – кивнул Андреас.
– Через неделю, – продолжала она, – ты должен уехать из дома и поступить в Женевский университет. Скажи мне: ты собираешься стать автогонщиком по окончании университетского курса? Об этом вы с отцом втайне сговаривались у меня за спиной?
– Сговаривались? – Выдержке Андреаса пришел конец. – Папа никогда ничего не делает втайне у тебя за спиной, и тебе это хорошо известно!
– Андреас, – невозмутимо напомнила Анна, не обращая на его вспышку внимания, – я хотела бы знать. Ты собираешься стать гонщиком или заниматься фермой, когда окончишь университет?
Андреас встал и бросил салфетку на стол.
– Ни то, ни другое, мама. С этого момента у меня вообще нет ни малейшего желания посещать университет.
Не сказав больше ни слова, он повернулся и вышел из ресторана.
В спальне было совершенно темно, когда Роберто проснулся и почувствовал губы Анны у себя на груди. Верх его пижамы был расстегнут до самой талии. На несколько минут его захватило ощущение безумного блаженства. Он лежал неподвижно с широко открытыми в темноте глазами, чувствуя стремительно подступающую эрекцию и не произнося ни слова. Его жена крайне редко сама начинала любовную игру и никогда даже не пыталась откровенно соблазнить его, да к тому же еще и спящего. Ей были не свойственны открытые проявления темперамента. Она была слишком застенчива по натуре.
– Анна? – прошептал он наконец. – С тобой все в порядке?
Она тихонько засмеялась, прижимаясь к его груди, и он с удивлением отметил про себя, как молодо звучит ее голос в темноте.
– Конечно.
Она потянула вниз его пижамные штаны… Роберто не понимал, что происходит. Анна хранила каменное молчание с тех самых пор, как они вернулись в номер и легли спать; возможно, она почувствовала себя виноватой из-за того, что набросилась на него в ресторане… это было так непохоже на нее!
Анна склонилась над ним и принялась неумелыми, неуверенными движениями ласкать его пенис: легонько сжала, потом с тихим вздохом отпустила. Он тотчас же перевернулся и обнял ее, крепко прижал к себе, чувствуя, как она расслабляется и льнет к нему. Роберто знал, чего стоит Анне сделать первый шаг и сломать лед после ссоры, в то время как ему искренние извинения давались легко, как дыхание. Он зарылся лицом в ее мягкие волосы, потом поцеловал ее и отметил, что жена страстно ответила на его поцелуй.
– Люби меня, Роберто, – прошептала она.
Его руки послушно скользнули по ее телу, касаясь его там, где, как ему было известно по долгому опыту, ей было приятнее всего. Роберто целовал ее сперва нежно, потом все более страстно. Затем, ощутив ее нетерпение, накрыл ее своим телом и овладел ею лицом к лицу, глядя ей в глаза и внутренне поражаясь, потому что Анна, в течение почти двадцати лет закрывавшая глаза в момент близости, в эту ночь оставила их открытыми и ответила на его взгляд.
Позже, когда все кончилось и Роберто в блаженном изнеможении откинулся на подушки, чувствуя, как его тело все еще пульсирует, а душа полна воспоминаниями о ней, Анна вдруг села в постели. Она взяла брошенную в ногах кровати ночную рубашку и медленно натянула ее через голову. Потом включила настольную лампу, ослепив его.
– Роберто? Тебе понравилось заниматься со мной любовью?
Недоумевая, он сел в постели.
– Конечно, понравилось! Ты же знаешь, мне всегда это нравится. А в чем дело, Анна?
Анна вздохнула.
– Мне очень жаль, поверь, – сказала она, – потому что мне тоже очень понравилось. Не меньше, чем тебе, Роберто. Но это не может продолжаться.
– О чем ты говоришь?
– Все очень просто, – ответила она. – Ты имеешь сильное влияние на нашего сына, ведь так?
Роберто с досадой провел рукой по волосам.
– Анна, если ты опять начинаешь прежний разговор, прошу тебя, прекрати сейчас же. Андреас говорил не всерьез, я уверен, он просто ляпнул сгоряча, что взбрело в голову…
– Роберто, прошу тебя, послушай.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118