– Уважаемый инспектор, ну почему бы вам не заехать ко мне домой? Можете даже не отсылать такси, если хотите – я оплачу задержку за мой счет. Вам понадобится не больше пяти минут, вы сразу поймете, что я никакой не Конрад.
Веррол окинул его испытующим взглядом.
– Ну ладно, – сказал он. – Сам не знаю почему, но я вам верю. В управлении нас ведь тоже не похвалят, если мы арестуем не того, кого нужно. Говорите, куда ехать.
– Бранденбург-Меншнз, сорок восемь.
Веррол высунулся из окна и крикнул шоферу адрес.
Всю дорогу никто из троих не проронил ни слова. Картер вылез первым, и Веррол сделал Энтони знак следовать за ним.
– Не будем привлекать к себе внимание, – пояснил он, выходя за Энтони. – Пусть все думают, что мистер Иствуд привел к себе друзей.
Энтони был почти растроган – его мнение об Отделе криминальных расследований все более менялось к лучшему.
К счастью Энтони, в холле им встретился Роджерс – швейцар.
– Добрый вечер, Роджерс, – небрежно бросил Энтони.
– Добрый вечер, мистер Иствуд, – уважительно ответил Роджерс.
Он симпатизировал Энтони, поскольку тот, в отличие от других жильцов, был дружелюбен со слугами.
Поставив ногу на нижнюю ступеньку, Энтони на миг остановился.
– Кстати, Роджерс, – так же небрежно продолжил он, – сколько я уже здесь живу? Мы только что спорили об этом с моими друзьями.
– Дайте подумать, сэр… Да уж скоро будет четыре года.
– А я что говорил! – Энтони бросил на детективов победный взгляд. Картер что-то проворчал, а Веррол широко улыбнулся.
– Замечательно, но этого все-таки недостаточно, сэр, – сказал он. – Мы поднимемся наверх?
Энтони достал ключ и открыл дверь квартиры. К счастью, Симарка, его слуги, дома не было. Чем меньше свидетелей этого недоразумения, тем лучше.
Пишущая машинка стояла на прежнем месте. Картер тут же подошел к столу и прочитал то, что было напечатано на листке.
– «Тайна второго огурца»? – мрачно спросил он.
– Да, это мой новый рассказ, – небрежно отозвался Энтони.
– Еще одно доказательство в вашу пользу, сэр, – одобрительно сказал Веррол, кивая. В глазах его загорелся огонек:
– Кстати, сэр, о чем он? В чем тайна второго огурца?
– В том, что вы меня задерживаете, – сказал Энтони. – Этот второй огурец и есть причина сегодняшнего недоразумения.
Картер испытующе посмотрел на него, покачал головой и многозначительно постучал себя по лбу.
– Совсем спятил, несчастный, – пробормотал он как бы про себя, однако так, чтобы Энтони мог услышать.
– Ну, джентльмены, – бойко сказал мистер Иствуд, – к делу! Вот письма, вот моя чековая книжка, вот записки от редакторов. Чего вам еще нужно?
Веррол внимательно все просмотрел.
– Лично я, сэр, – почтительно сказал он, – вполне удовлетворен. Я вам верю. Но вот отпустить вас – выше моих полномочий. То, что вы проживаете здесь уже несколько лет как мистер Иствуд, еще ничего не доказывает. Теоретически вполне возможно, что мистер Энтони Иствуд и Конрад Флекман – одно и то же лицо. Мне все-таки придется произвести тщательный обыск в квартире, снять у вас отпечатки пальцев и позвонить в управление.
– Программа, что и говорить, обширная, – сказал Энтони. – Ну что ж, ищите, уверяю вас, у меня от вас нет секретов.
Инспектор улыбнулся. Для детектива он был, пожалуй, даже уж слишком добродушен.
– Не пройдете ли вы с Картером вон в ту комнатку, пока я тут займусь делом?
– Хорошо, – неохотно согласился Энтони. – А наоборот нельзя?
– То есть?
– Чтобы мы с вами, прихватив с собой по стакану виски с содовой, расположились в той комнате, а ваш друг сержант занялся бы здесь поисками.
– Как вам угодно, сэр…
– Да, я бы предпочел именно этот вариант.
Они оставили Картера, принявшегося азартно копаться в письменном столе. Выходя, Энтони слышал, как тот позвонил и просил соединить со Скотленд-Ярдом.
– Не так уж все плохо, – сказал он, ставя на стол стаканы с виски и устраиваясь в кресле. – Хотите, выпью первым, чтобы показать вам, что виски не отравлено?
Инспектор улыбнулся.
– Ну зачем же так! – сказал он. – Дело, конечно, путаное. Хотя кое-что мы, профессионалы, можем определить с ходу. Я сразу понял, что вы – не тот человек. Но приходится соблюдать формальности. От бюрократов ведь никуда не денешься, согласны?
– Пожалуй, да, – с сожалением сказал Энтони. – Хотя сержант, похоже, настроен довольно воинственно, Или я ошибаюсь?
– Ну что вы, наш сержант-детектив Картер прекрасный человек. Но провести его не так-то просто.
– Я это заметил. Между прочим, инспектор, пора бы мне, кажется, услышать что-нибудь и о себе самом.
– В каком смысле, сэр?
– Неужели вы не понимаете, что я сгораю от любопытства? Кто эта Анна Розенберг и почему я ее убил?
– Об этом вы все прочтете завтра в газетах, сэр.
– «Завтра я буду самим собой с вчерашней тысячью лет», – процитировал Энтони по памяти. – Я думаю, инспектор, вы и сейчас могли бы мне кое-что сообщить. Я понимаю, вам не положено откровенничать, но все-таки…
– История, сэр, совершенно из ряда вон.
– Тем более, дорогой инспектор, ведь мы с вами уже почти друзья, не так ли?
– Так вот, сэр, Анна Розенберг по происхождению немецкая еврейка и жила в Хэмпстеде. Без каких бы то ни было средств к существованию она год от года становилась все богаче.
– А я как раз наоборот, – признался Энтони. – У меня хоть и есть кое-какие средства к существованию, год от года становлюсь все беднее. Возможно, мне стоило бы поселиться в Хэмпстеде. Говорят, тамошний воздух очень бодрит и укрепляет нервную систему.
– Одно время, – продолжал Веррол, – она торговала подержанной одеждой…
– Тогда все понятно, – прервал его Энтони. – Я помню, как после войны продавал свою военную форму – не хаки, другую. По всей квартире были разложены красные рейтузы и золотые галуны, картина была впечатляющая.
И вот в «роллс-ройсе» в комплекте с фактотумом и чемоданом прибывает какой-то толстяк в клетчатом костюме.
И предлагает мне за все про все один фунт и десять шиллингов. В конце концов мне пришлось предложить ему в придачу охотничью куртку и цейсовский бинокль, чтобы получить хотя бы два фунта, и только тогда фактотум открыл чемодан и затолкал в него мои пожитки, а толстяк протянул мне десятифунтовую бумажку и попросил сдачи.
– Около десяти лет назад, – продолжал инспектор, – в Лондоне проживало несколько испанских политических беженцев и среди них – некий дон Фернандо Феррарес с молодой женой и ребенком. Они были очень бедны, к тому же жена все время болела. Анна Розенберг побывала у них в доме и спросила, нет ли чего на продажу. Дон Фернандо как раз отсутствовал, и его жена решилась расстаться с удивительно искусно расшитой испанской шалью – муж подарил ей ее незадолго до бегства из Испании.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54