Это зависит от того, приедет сюда мой товарищ или нет. До свидания, Аликс. – И торопливо, совсем другим тоном, добавил:
– Желаю тебе счастья, дорогая.
Аликс положила трубку и облегченно вздохнула. «Он не должен сюда приходить, – твердила она себе. – Какая же я глупая! Неужели мне хочется, чтобы он пришел? Нет, все равно я рада, что он не придет!»
Она взяла со стола простенькую соломенную шляпу и вышла снова в сад, остановившись, чтобы посмотреть на слова, вырезанные над входом в дом:
«Коттедж „Соловей"“.
– Какое странное название, правда? – сказала она как-то Джеральду еще до замужества.
– Маленькая моя, – с любовью сказал он. – Я уверен, ты никогда не слышала соловья, и рад этому. Соловьи должны петь только влюбленным. По вечерам мы будем слушать их вместе, у нашего собственного дома.
Стоя в дверях своего дома, она вспомнила, как они слушали соловья, и зарделась от счастья.
Это Джеральд нашел коттедж «Соловей». Как-то он пришел к ней и возбужденно объявил, что нашел как раз то, что им нужно: дом необыкновенный, жемчужина – шанс, который может выпасть только раз в жизни. Увидев дом, Аликс тоже была очарована. Правда, местность, где находился дом, была довольно пустынной, – до ближайшей деревни было две мили, но сам дом, старинной постройки, с очень удобными ванными комнатами, горячей водой, электричеством, телефоном, был так прелестен, все в нем так нравилось ей, что она не могла уже думать ни о каком другом доме. Но тут возникло препятствие: владелец дома не соглашался сдавать его внаем, речь могла идти лишь о продаже дома.
Джеральд Мартин, хотя и имел хороший доход, не мог трогать свой основной капитал. Самая большая сумма, которую он мог получить наличными, составляла тысячу фунтов. За дом просили три тысячи. Но Аликс, которой очень понравился дом, решила помочь Джеральду. Ее капитал легко мог быть реализован при предъявлении чека. Она могла вложить половину своих денег за покупку дома.
Так коттедж «Соловей» стал их домом, и Аликс ни разу не пришлось пожалеть об этом. Правда, слугам не нравилась его уединенность, и сейчас слуг в доме вообще не было. Но Аликс, изголодавшись по домашней работе, находила истинное удовольствие в том, чтобы приготовить вкусную еду и вести хозяйство. За садом, в котором было множество великолепных цветов, ухаживал старик-садовник, живший в деревне и приходивший в коттедж «Соловей» два раза в неделю.
Завернув за угол дома, Аликс увидела садовника, склонившегося над цветами. Она удивилась, – он работал в их саду по понедельникам и пятницам, а сегодня была среда.
– Джордж, что вы здесь делаете? – спросила она, подходя к нему.
Старик выпрямился и хихикнул, поправляя старенькую кепку.
– Я так и думал, что вы удивитесь, мэм. В пятницу наш сквайр устраивает праздник, вот я и сказал себе: мистер Мартин и его добрая жена не будут против, если я один раз приду в среду вместо пятницы.
– Конечно, нет, – сказала Аликс. – Надеюсь, вы славно повеселитесь.
– Да уж, так оно и будет, – просто сказал Джордж. – Хорошо, когда можешь попить и поесть досыта, зная, что не ты платишь. Наш сквайр всегда хорошо угощает своих арендаторов. А еще, сударыня, видно, я вас уж не увижу до вашего отъезда, так не будет ли указаний на время вашего отсутствия? Вы еще не решили, когда вернетесь, мэм?
– Но я никуда не собираюсь.
– Разве вы не едете завтра в Лондон? – удивился Джордж.
– Нет. С чего это вы взяли?
Джордж пожал плечами:
– Вчера я встретил в деревне хозяина. Он сказал, что вы вместе с ним едете завтра в Лондон и неизвестно когда вернетесь.
– Чепуха! – рассмеялась Аликс. – Должно быть, вы что-нибудь не так поняли.
И все-таки ей захотелось узнать, что же Джеральд сказал в действительности. Ехать в Лондон? Ей никогда в голову не приходило еще раз побывать в Лондоне.
– Ненавижу Лондон, – вдруг вырвалось у нее.
– А-а, – спокойно протянул Джордж, – наверное, я и вправду что-нибудь не так понял, а все же… Он ведь ясно сказал. Ну, я рад, что вы остаетесь. Я против того, чтоб разъезжать, а в Лондон меня и не тянет. Делать мне там нечего. Слишком уж там много сейчас автомобилей. А как только человек покупает машину, он уже не может оставаться на одном месте. Вот и мистер Эймз, бывший хозяин этого дома, прекрасный был, спокойный такой джентльмен, пока не купил машину. Не прошло и месяца, как он объявил о продаже дома. Он ведь потратил на него кругленькую сумму и кран в каждой спальне, и электричество провел, и все такое. «Вы никогда не увидите своих денег», говорю ему. А он мне отвечает: «Зато я получу за дом две тысячи чистенькими». Так оно и вышло.
– Он получил три тысячи, – улыбаясь, поправила старика Аликс.
– Две тысячи, – повторил Джордж. – все еще тогда только и говорили что об этой сумме.
– Да нет же, он получил три тысячи, – настаивала Аликс.
– Женщины ничего не понимают в цифрах, – стоял на своем Джордж. – Ведь не будете же вы утверждать, что мистер Эймз имел наглость требовать с вас три тысячи?
– Он не со мной разговаривал, а с мужем.
Джордж снова склонился над клумбой.
– Цена была две тысячи, – упрямо повторял он.
Аликс не стала с ним спорить. Она пошла к одной из дальних клумб и стала собирать цветы. Возвращаясь домой с душистым букетом, она вдруг заметила какой-то маленький предмет темно-зеленого цвета, выглядывавший из-под листьев. Она подняла его – это оказалась записная книжка ее мужа. Она открыла ее и с интересом стала читать записи.
Почти с самого начала их семейной жизни она заметила, что Джеральд, эмоциональный и импульсивный по натуре, отличался необыкновенной аккуратностью и методичностью. Для него было очень важно, чтобы они ели строго в одно и то же время, и он всегда аккуратно распределял все свое время на каждый следующий день.
Просматривая книжку, она наткнулась на запись, показавшуюся ей забавной. Запись была датирована 14 мая и гласила; «Женитьба на Аликс. Церковь Св. Петра, 2.30».
«Глупенький», – улыбнулась Аликс, переворачивая страницу. И вдруг «среда, 18 июня». Да это же сегодня! Аккуратным, четким почерком Джеральда было написано: «9 ч. вечера». И больше ничего. «Что это он собирается делать в 9 ч. вечера?» – удивилась Аликс. И улыбнулась, подумав, что если бы у Джорджа была какая-нибудь любовная история, то уж эта записная книжка рассказала бы ей все. В ней непременно было бы имя той, другой женщины. Она лениво перелистала последние страницы, где были какие-то даты, непонятные деловые записи и только одно женское имя – ее собственное. И все же, положив книжку в карман и продолжая свой путь к дому, она почувствовала, что ее охватывает смутное беспокойство. Она так ясно вспомнила слова Дика, как будто бы сейчас он стоял рядом с ней и говорил: «Этот человек тебе совершенно чужой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
– Желаю тебе счастья, дорогая.
Аликс положила трубку и облегченно вздохнула. «Он не должен сюда приходить, – твердила она себе. – Какая же я глупая! Неужели мне хочется, чтобы он пришел? Нет, все равно я рада, что он не придет!»
Она взяла со стола простенькую соломенную шляпу и вышла снова в сад, остановившись, чтобы посмотреть на слова, вырезанные над входом в дом:
«Коттедж „Соловей"“.
– Какое странное название, правда? – сказала она как-то Джеральду еще до замужества.
– Маленькая моя, – с любовью сказал он. – Я уверен, ты никогда не слышала соловья, и рад этому. Соловьи должны петь только влюбленным. По вечерам мы будем слушать их вместе, у нашего собственного дома.
Стоя в дверях своего дома, она вспомнила, как они слушали соловья, и зарделась от счастья.
Это Джеральд нашел коттедж «Соловей». Как-то он пришел к ней и возбужденно объявил, что нашел как раз то, что им нужно: дом необыкновенный, жемчужина – шанс, который может выпасть только раз в жизни. Увидев дом, Аликс тоже была очарована. Правда, местность, где находился дом, была довольно пустынной, – до ближайшей деревни было две мили, но сам дом, старинной постройки, с очень удобными ванными комнатами, горячей водой, электричеством, телефоном, был так прелестен, все в нем так нравилось ей, что она не могла уже думать ни о каком другом доме. Но тут возникло препятствие: владелец дома не соглашался сдавать его внаем, речь могла идти лишь о продаже дома.
Джеральд Мартин, хотя и имел хороший доход, не мог трогать свой основной капитал. Самая большая сумма, которую он мог получить наличными, составляла тысячу фунтов. За дом просили три тысячи. Но Аликс, которой очень понравился дом, решила помочь Джеральду. Ее капитал легко мог быть реализован при предъявлении чека. Она могла вложить половину своих денег за покупку дома.
Так коттедж «Соловей» стал их домом, и Аликс ни разу не пришлось пожалеть об этом. Правда, слугам не нравилась его уединенность, и сейчас слуг в доме вообще не было. Но Аликс, изголодавшись по домашней работе, находила истинное удовольствие в том, чтобы приготовить вкусную еду и вести хозяйство. За садом, в котором было множество великолепных цветов, ухаживал старик-садовник, живший в деревне и приходивший в коттедж «Соловей» два раза в неделю.
Завернув за угол дома, Аликс увидела садовника, склонившегося над цветами. Она удивилась, – он работал в их саду по понедельникам и пятницам, а сегодня была среда.
– Джордж, что вы здесь делаете? – спросила она, подходя к нему.
Старик выпрямился и хихикнул, поправляя старенькую кепку.
– Я так и думал, что вы удивитесь, мэм. В пятницу наш сквайр устраивает праздник, вот я и сказал себе: мистер Мартин и его добрая жена не будут против, если я один раз приду в среду вместо пятницы.
– Конечно, нет, – сказала Аликс. – Надеюсь, вы славно повеселитесь.
– Да уж, так оно и будет, – просто сказал Джордж. – Хорошо, когда можешь попить и поесть досыта, зная, что не ты платишь. Наш сквайр всегда хорошо угощает своих арендаторов. А еще, сударыня, видно, я вас уж не увижу до вашего отъезда, так не будет ли указаний на время вашего отсутствия? Вы еще не решили, когда вернетесь, мэм?
– Но я никуда не собираюсь.
– Разве вы не едете завтра в Лондон? – удивился Джордж.
– Нет. С чего это вы взяли?
Джордж пожал плечами:
– Вчера я встретил в деревне хозяина. Он сказал, что вы вместе с ним едете завтра в Лондон и неизвестно когда вернетесь.
– Чепуха! – рассмеялась Аликс. – Должно быть, вы что-нибудь не так поняли.
И все-таки ей захотелось узнать, что же Джеральд сказал в действительности. Ехать в Лондон? Ей никогда в голову не приходило еще раз побывать в Лондоне.
– Ненавижу Лондон, – вдруг вырвалось у нее.
– А-а, – спокойно протянул Джордж, – наверное, я и вправду что-нибудь не так понял, а все же… Он ведь ясно сказал. Ну, я рад, что вы остаетесь. Я против того, чтоб разъезжать, а в Лондон меня и не тянет. Делать мне там нечего. Слишком уж там много сейчас автомобилей. А как только человек покупает машину, он уже не может оставаться на одном месте. Вот и мистер Эймз, бывший хозяин этого дома, прекрасный был, спокойный такой джентльмен, пока не купил машину. Не прошло и месяца, как он объявил о продаже дома. Он ведь потратил на него кругленькую сумму и кран в каждой спальне, и электричество провел, и все такое. «Вы никогда не увидите своих денег», говорю ему. А он мне отвечает: «Зато я получу за дом две тысячи чистенькими». Так оно и вышло.
– Он получил три тысячи, – улыбаясь, поправила старика Аликс.
– Две тысячи, – повторил Джордж. – все еще тогда только и говорили что об этой сумме.
– Да нет же, он получил три тысячи, – настаивала Аликс.
– Женщины ничего не понимают в цифрах, – стоял на своем Джордж. – Ведь не будете же вы утверждать, что мистер Эймз имел наглость требовать с вас три тысячи?
– Он не со мной разговаривал, а с мужем.
Джордж снова склонился над клумбой.
– Цена была две тысячи, – упрямо повторял он.
Аликс не стала с ним спорить. Она пошла к одной из дальних клумб и стала собирать цветы. Возвращаясь домой с душистым букетом, она вдруг заметила какой-то маленький предмет темно-зеленого цвета, выглядывавший из-под листьев. Она подняла его – это оказалась записная книжка ее мужа. Она открыла ее и с интересом стала читать записи.
Почти с самого начала их семейной жизни она заметила, что Джеральд, эмоциональный и импульсивный по натуре, отличался необыкновенной аккуратностью и методичностью. Для него было очень важно, чтобы они ели строго в одно и то же время, и он всегда аккуратно распределял все свое время на каждый следующий день.
Просматривая книжку, она наткнулась на запись, показавшуюся ей забавной. Запись была датирована 14 мая и гласила; «Женитьба на Аликс. Церковь Св. Петра, 2.30».
«Глупенький», – улыбнулась Аликс, переворачивая страницу. И вдруг «среда, 18 июня». Да это же сегодня! Аккуратным, четким почерком Джеральда было написано: «9 ч. вечера». И больше ничего. «Что это он собирается делать в 9 ч. вечера?» – удивилась Аликс. И улыбнулась, подумав, что если бы у Джорджа была какая-нибудь любовная история, то уж эта записная книжка рассказала бы ей все. В ней непременно было бы имя той, другой женщины. Она лениво перелистала последние страницы, где были какие-то даты, непонятные деловые записи и только одно женское имя – ее собственное. И все же, положив книжку в карман и продолжая свой путь к дому, она почувствовала, что ее охватывает смутное беспокойство. Она так ясно вспомнила слова Дика, как будто бы сейчас он стоял рядом с ней и говорил: «Этот человек тебе совершенно чужой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54