До чего же гнусная тварь!
Руди спрашивает и спрашивает. Хочется знать все. От волнения делается жарко. Как здорово было бы забрать к себе в каюту все эти прекрасные вещи! Эх, нет сейчас здесь Куделька!
С мостика доносятся удары склянок. Руди прислушивается. Два двойных удара и еще удар.
- Полчаса у тебя есть еще, - говорит Иогансен. - Вот у меня еще кое-что, позанятнее!
Боцман прячет все чудеса, затем достает из ящика стола коробку от сигар и медленно открывает ее. Там лежит что-то завернутое в папиросную бумагу. Руди сгорает от любопытства. Ему так хочется помочь боцману поскорее развернуть диковинку. Вот наконец боцман торжественно вынимает из коробки маленькую лодку и бережно кладет ее Руди на ладонь.
- О-ох! - стонет юнга, рассматривая крохотную лодочку, вырезанную из цельного куска слоновой кости. В ней стоят восемнадцать гребцов, и у каждого по веслу в руках.
А на корме виден во весь рост человек с копьем.
- Три года назад мы стояли в Буба. Это был мой последний рейс в Африку. Я плавал тогда на "Габоне". Буба находится в португальской Гвинее. Вот здесь! - И боцман Иогансен показывает точку на карте Африки, которую он разложил на столе. Стоя позади юнги, он наклоняется над ним. - Вот здесь, на западном побережье, между 11 и 12 градусами северной широты, где мой палец, - это острова Бисагуш. Там мы высадили экспедицию. О тамошнем местном населении мало что известно.
Руди рассматривает маленькие островки у Африканского побережья, и в воображении его возникают удивительные картины: горят костры, какие-то люди в масках ударяют в огромные барабаны.
- Ну, так вот, - продолжает тем временем боцман, - каждый день к нам подплывали африканцы на долбленках. Они привозили фрукты и просили за них табак, хлеб, сахар и - главное - соль. Соли там мало. И у одного из них не было ничего, кроме вот этой долбленочки, завернутой в старую тряпочку. Надо сказать, что почти все негры там занимаются резьбой.
Руди снова смотрит на лодочку. Какая это тонкая работа! Даже пальцы гребцов намечены. А копье у человека на корме тоньше иголки!
- Он за нее денег просил - десять шиллингов. Это шесть марок. - Иогансен перехватывает удивленный взгляд Руди. Да, да, шесть марок. Буфетчик хотел дать ему бутылку водки. Водка ведь на корабле дешевая. А плотник предложил три пачки табаку. У всех тогда аппетит разгорелся на эту лодочку, но денег ни у кого уже не было. Я тоже стоял на палубе. Но у меня в кармане была бумажка в фунт стерлингов. Мне тоже очень хотелось приобрести лодочку, но негр ведь не мог дать мне сдачи.
- А как же она у вас все-таки очутилась?
- Погоди, не торопись! Вышел и наш капитан. Он всегда ругался, когда африканцы приставали к нашему борту, но, увидев резную лодчонку, тоже захотел ее приобрести.
Очевидно, десять шиллингов показалось ему много, и он предложил тоже водки. Но негру нужны были деньги. "Тен силлинг!" - все кричал он. Тогда наш Старик предложил сначала пять и постепенно дошел до восьми, но негр все не соглашался и все кричал: "Тен силлинг". На палубе собралась почти вся команда; негры на соседних лодках кричали, поддерживая своего товарища. Старик наш покраснел - уж очень он злился, что негр не сбавляет цену. Деньги-то у Старика были. Ему ведь от пароходства сверх зарплаты три марки в день положено на представительство, вернее сказать - на пропой. Два дня - вот и лодочка. Тут меня зло разобрало. Я помахал негру и бросил ему вниз конец. К нему-то он и привязал сверточек. А я взял кусок шлака, завернул свой фунт вместе с ним в бумагу и бросил прямо в долбленку. Ну, когда я поднял эту лодочку, Старик чуть с ума не сошел от зависти. А негр долго еще махал кредиткой и чуть не плясал в своей лодке от радости.
Все на меня напали за то, что я, мол, слишком много ему дал. Но на следующий день первым ко мне пришел Старик и предложил за диковинку фунт стерлингов и пять пачек табаку. Ну, а так как я ему лодочку не уступил и у всех на глазах нос ему утер, мне и пришлось в Гамбурге списаться. Вот как мне досталась эта долбленочка. Хороша, а?
Руди соглашается и спрашивает:
- А вы видели еще раз этого негра?
- Да, на следующий день он привез мне целую ветку бананов. За ним появились три или четыре его товарища. Они предлагали мне всевозможные резные безделушки из слоновой кости и из черного дерева.
- А мы туда тоже зайдем?
Иогансен качает головой.
- Туда корабли редко заходят. Да вроде и незачем. Жители там уж больно бедные.
- И так здорово вырезать умеют?
- Да, но это как-то мало связано одно с другим, - говорит Иогансен улыбаясь и добавляет: - Когда-нибудь ты это поймешь.
Руди не отрывает глаз от крохотной лодчонки, пробует вынуть из нее фигурки, но, оказывается, все они вместе с лодкой вырезаны из одного куска. Боцман пододвигает к нему коробку.
- Сейчас склянки пробьют! Упакуй лодочку хорошенько и следи, чтобы она во время качки не упала.
Юнга, широко раскрыв глаза, смотрит на боцмана. Потом осторожно заворачивает долбленку в папиросную бумагу.
- Я ведь ее не купил бы, - поясняет боцман. - Мне только наказать Старика за скупость хотелось. Здорово он меня разозлил. Вот я и взял ее.
- Но ведь...
- Бери, бери!.. Я тебе ее дарю.
Руди не в состоянии даже спасибо сказать. Он так и уставился на коробку у себя в руках.
- Будет у тебя время, заходи ко мне!
Руди кивает:
- Какая красивая!
На мосту бьют склянки.
- Ну, беги, не опаздывай!
Руди бережно относит драгоценный подарок к себе в каюту.
IV
Встреча в Санта-Крус. - Бегство из ночи. - Новый друг.
"Заяц" на борту.
1
После обеда Руди сидит у себя и записывает в большую черную тетрадку, недавно купленную у буфетчика.
"...Время летит очень быстро. Неделю назад мы вышли из Лиссабона, а мне кажется, будто с тех пор уже месяц прошел. Друга у меня так и нет. Хочется снова пойти к боцману Иогансену. Он мне такую красивую лодочку подарил!. Сегодня вечером я пойду на берег. До десяти меня буфетчик отпустил... Чтото теперь Крошка делает? Может, Францу написать? Он бы письмо передал Улле, а та передала бы его Крошке. Но Франц обязательно прочтет письмо. А может, на "Пассате" есть письмо для меня, да никто его мне не пересылает? Если бы Крошка только знала... Пора кончать. Буфетчик зовет меня. Мне надо поскорее разнести кофе по каютам, а потом и на берег".
В начале четвертого Руди покидает корабль. На нем белая рубашка и белые брюки. Тропический шлем он так натер мелом, что тот кажется новым. Только вот белых туфель у Руди нет, а его тяжелые черные ботинки совсем не пбдходят к такому костюму.
Носков он не надел. Никто в такую жару носков не носит. Все ходят в легких парусиновых туфлях. И Руди себе скоро такие купит... как только получит жалованье. Сейчас в кармане всего десять пезет, и с ними не разгуляешься.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
Руди спрашивает и спрашивает. Хочется знать все. От волнения делается жарко. Как здорово было бы забрать к себе в каюту все эти прекрасные вещи! Эх, нет сейчас здесь Куделька!
С мостика доносятся удары склянок. Руди прислушивается. Два двойных удара и еще удар.
- Полчаса у тебя есть еще, - говорит Иогансен. - Вот у меня еще кое-что, позанятнее!
Боцман прячет все чудеса, затем достает из ящика стола коробку от сигар и медленно открывает ее. Там лежит что-то завернутое в папиросную бумагу. Руди сгорает от любопытства. Ему так хочется помочь боцману поскорее развернуть диковинку. Вот наконец боцман торжественно вынимает из коробки маленькую лодку и бережно кладет ее Руди на ладонь.
- О-ох! - стонет юнга, рассматривая крохотную лодочку, вырезанную из цельного куска слоновой кости. В ней стоят восемнадцать гребцов, и у каждого по веслу в руках.
А на корме виден во весь рост человек с копьем.
- Три года назад мы стояли в Буба. Это был мой последний рейс в Африку. Я плавал тогда на "Габоне". Буба находится в португальской Гвинее. Вот здесь! - И боцман Иогансен показывает точку на карте Африки, которую он разложил на столе. Стоя позади юнги, он наклоняется над ним. - Вот здесь, на западном побережье, между 11 и 12 градусами северной широты, где мой палец, - это острова Бисагуш. Там мы высадили экспедицию. О тамошнем местном населении мало что известно.
Руди рассматривает маленькие островки у Африканского побережья, и в воображении его возникают удивительные картины: горят костры, какие-то люди в масках ударяют в огромные барабаны.
- Ну, так вот, - продолжает тем временем боцман, - каждый день к нам подплывали африканцы на долбленках. Они привозили фрукты и просили за них табак, хлеб, сахар и - главное - соль. Соли там мало. И у одного из них не было ничего, кроме вот этой долбленочки, завернутой в старую тряпочку. Надо сказать, что почти все негры там занимаются резьбой.
Руди снова смотрит на лодочку. Какая это тонкая работа! Даже пальцы гребцов намечены. А копье у человека на корме тоньше иголки!
- Он за нее денег просил - десять шиллингов. Это шесть марок. - Иогансен перехватывает удивленный взгляд Руди. Да, да, шесть марок. Буфетчик хотел дать ему бутылку водки. Водка ведь на корабле дешевая. А плотник предложил три пачки табаку. У всех тогда аппетит разгорелся на эту лодочку, но денег ни у кого уже не было. Я тоже стоял на палубе. Но у меня в кармане была бумажка в фунт стерлингов. Мне тоже очень хотелось приобрести лодочку, но негр ведь не мог дать мне сдачи.
- А как же она у вас все-таки очутилась?
- Погоди, не торопись! Вышел и наш капитан. Он всегда ругался, когда африканцы приставали к нашему борту, но, увидев резную лодчонку, тоже захотел ее приобрести.
Очевидно, десять шиллингов показалось ему много, и он предложил тоже водки. Но негру нужны были деньги. "Тен силлинг!" - все кричал он. Тогда наш Старик предложил сначала пять и постепенно дошел до восьми, но негр все не соглашался и все кричал: "Тен силлинг". На палубе собралась почти вся команда; негры на соседних лодках кричали, поддерживая своего товарища. Старик наш покраснел - уж очень он злился, что негр не сбавляет цену. Деньги-то у Старика были. Ему ведь от пароходства сверх зарплаты три марки в день положено на представительство, вернее сказать - на пропой. Два дня - вот и лодочка. Тут меня зло разобрало. Я помахал негру и бросил ему вниз конец. К нему-то он и привязал сверточек. А я взял кусок шлака, завернул свой фунт вместе с ним в бумагу и бросил прямо в долбленку. Ну, когда я поднял эту лодочку, Старик чуть с ума не сошел от зависти. А негр долго еще махал кредиткой и чуть не плясал в своей лодке от радости.
Все на меня напали за то, что я, мол, слишком много ему дал. Но на следующий день первым ко мне пришел Старик и предложил за диковинку фунт стерлингов и пять пачек табаку. Ну, а так как я ему лодочку не уступил и у всех на глазах нос ему утер, мне и пришлось в Гамбурге списаться. Вот как мне досталась эта долбленочка. Хороша, а?
Руди соглашается и спрашивает:
- А вы видели еще раз этого негра?
- Да, на следующий день он привез мне целую ветку бананов. За ним появились три или четыре его товарища. Они предлагали мне всевозможные резные безделушки из слоновой кости и из черного дерева.
- А мы туда тоже зайдем?
Иогансен качает головой.
- Туда корабли редко заходят. Да вроде и незачем. Жители там уж больно бедные.
- И так здорово вырезать умеют?
- Да, но это как-то мало связано одно с другим, - говорит Иогансен улыбаясь и добавляет: - Когда-нибудь ты это поймешь.
Руди не отрывает глаз от крохотной лодчонки, пробует вынуть из нее фигурки, но, оказывается, все они вместе с лодкой вырезаны из одного куска. Боцман пододвигает к нему коробку.
- Сейчас склянки пробьют! Упакуй лодочку хорошенько и следи, чтобы она во время качки не упала.
Юнга, широко раскрыв глаза, смотрит на боцмана. Потом осторожно заворачивает долбленку в папиросную бумагу.
- Я ведь ее не купил бы, - поясняет боцман. - Мне только наказать Старика за скупость хотелось. Здорово он меня разозлил. Вот я и взял ее.
- Но ведь...
- Бери, бери!.. Я тебе ее дарю.
Руди не в состоянии даже спасибо сказать. Он так и уставился на коробку у себя в руках.
- Будет у тебя время, заходи ко мне!
Руди кивает:
- Какая красивая!
На мосту бьют склянки.
- Ну, беги, не опаздывай!
Руди бережно относит драгоценный подарок к себе в каюту.
IV
Встреча в Санта-Крус. - Бегство из ночи. - Новый друг.
"Заяц" на борту.
1
После обеда Руди сидит у себя и записывает в большую черную тетрадку, недавно купленную у буфетчика.
"...Время летит очень быстро. Неделю назад мы вышли из Лиссабона, а мне кажется, будто с тех пор уже месяц прошел. Друга у меня так и нет. Хочется снова пойти к боцману Иогансену. Он мне такую красивую лодочку подарил!. Сегодня вечером я пойду на берег. До десяти меня буфетчик отпустил... Чтото теперь Крошка делает? Может, Францу написать? Он бы письмо передал Улле, а та передала бы его Крошке. Но Франц обязательно прочтет письмо. А может, на "Пассате" есть письмо для меня, да никто его мне не пересылает? Если бы Крошка только знала... Пора кончать. Буфетчик зовет меня. Мне надо поскорее разнести кофе по каютам, а потом и на берег".
В начале четвертого Руди покидает корабль. На нем белая рубашка и белые брюки. Тропический шлем он так натер мелом, что тот кажется новым. Только вот белых туфель у Руди нет, а его тяжелые черные ботинки совсем не пбдходят к такому костюму.
Носков он не надел. Никто в такую жару носков не носит. Все ходят в легких парусиновых туфлях. И Руди себе скоро такие купит... как только получит жалованье. Сейчас в кармане всего десять пезет, и с ними не разгуляешься.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82