В отличие от буржуазной формы демократии (парламентской) Советы обеспечивают:
во-первых, прямое представление интересов избирателей в местных органах власти, сформированных из состава самих избирателей по производственному, а не территориальному принципу. Такой порядок выборов уменьшает возможность манипулирования общественным мнением, избрания в состав местных органов власти людей, неизвестных или мало знакомых электорату;
во-вторых, многоступенчатая система выбора депутатов в вышестоящие органы власти путем делегирования депутатов из числа депутатов нижестоящих органов власти, в отличие от прямых выборов по территориальному принципу, позволяет также обеспечить прямое выражение воли населения тех или иных административно-территориальных образований.
Поскольку парламентская форма гораздо удобнее для прикрытия диктатуры, то И.Сталин ввел ее в обиход в 1936 году с принятием новой Конституции, сохранив в демагогических целях термин «Советы». В итоге получился уродливый и противоестественный симбиоз диктатуры, парламентаризма и советской формы власти. Хотя государство и продолжало формально называться советским, однако оно ничего общего с Советами уже не имело.
За десять с небольшим лет публичная политика И.Сталина совершила поворот на 180 градусов. Если в 1924 году он в своих лекциях «Об основах ленинизма», перечисляя преимущества и достоинства Советов говорил, что «…Советская власть, <…> заменяя территориальные выборные органы производственными единицами, заводами и фабриками, - непосредственно связывает рабочие и вообще трудящиеся массы с аппаратом государственного управления…», то в 1936 году он, введя новую Конституцию, уничтожил саму суть Советов, сохранив только одно название.
Отчуждение трудящихся от власти, захват ее партийно-государственным аппаратом совершался поэтапно, шаг за шагом, сопровождаясь отчаянной борьбой как внутри партии большевиков, так и в обществе. Рассмотрим внутреннюю логику этой трансформации.
Демонтаж Советов произошел главным образом в результате взаимодействия трех процессов: 1) завоевания партией большевиков полного господства в Советах; 2) ликвидации внутрипартийной демократии и установления режима власти партаппарата; 3) формирования мощного партийно-государственного аппарата, установившего в 1930 годах свою абсолютную диктатуру. Все эти три процесса шли одновременно, параллельно, взаимопереплетаясь. Они протекали в определенной исторической обстановке и социокультурной среде. Следует отметить следующие важнейшие обстоятельства, которые способствовали демонтажу Советской власти. Это, во-первых, слабость (относительная) русского рабочего класса, к тому же обескровленного первой мировой, а также гражданской войнами. Зиновьев в своем докладе XI съезду РКП(б) говорил: «Тяжелая обстановка последних годов привела к значительному деклассированию пролетариата - явление хотя и временное, но как раз в нынешние годы дающее себя знать особенно тяжелыми результатами. Часть рабочих рассеялась в деревне, другая часть ушла в Красную Армию. Многие бывшие промышлненнные пролетарии перебиваются изо дня в день, крайне часто меняя занятия и местожительство. Государственный аппарат проглотил многие десятки тысяч лучших рабочих, оторвавшихся, таким образом, от непосредственной связи с фабриками и заводами.» Во-вторых, это - гражданская война, заставившая ввести в обиход такую форму власти как ревкомы. В-третьих, абсолютное преобладание в обществе крестьянства, для которого его личные интересы преобладали над интересами общественными. Завоевав в ходе Октябрьской революции землю, освободившись от засилья помещиков, миллионы крестьян в период нэпа, занятые собственным полунатуральным хозяйством, не испытывали острой потребности активно участвовать в политической жизни. В-четвертых, низкий уровень культуры трудящихся масс.
В условиях монополии одной партии решающим, определяющим для судьбы Советов был процесс вымирания (или вытравливания?) внутрипартийной демократии. Хочу подчеркнуть, что даже не монопольное положение партии в Советах, а именно деградация самой партии предопределила демонтаж Советов. Если бы сохранялась внутрипартийная демократия и партия оставалась бы жизнеспособным организмом, то и Советы не утратили бы своей власти. Партии все равно пришлось бы вновь и вновь доказывать правоту своей политики в трудовых коллективах, в Советах, чтобы не потерять доверия трудящихся, чтобы сохранять свой авторитет, свою монополию.
В 1923-1924 годы внутри большевистской партии разгорелась дискуссия о внутрипартийной демократии. В ней главными действующими лицами были И.Сталин и Л.Троцкий, между которыми накануне и после кончины В.Ленина велась борьба за лидерство в партии и стране. Сторонниками Л.Троцкого, а также членами оппозиционной группы «демократических централистов» в октябре 1923 года было подготовлено т.н. «Заявление 46-ти», в котором, в частности, говорилось: «Режим, установившийся в партии, совершенно нетерпим. Он убивает самодеятельность партии, подменяя партию подобранным чиновничьим аппаратом…».
Для понимания позиции И.Сталина большой интерес представляет его речь на XIII партконференции, состоявшейся за несколько дней до смерти В.Ленина. Вот что он сказал: «… демократия не есть нечто данное для всех времен и условий, ибо бывают моменты, когда нет возможности и смысла проводить ее». Все, по мнению Сталина, зависит от внешних и внутренних условий. Вот таким волюнтаристско-прагматическим и произвольным пониманием демократии он и руководствовался на протяжении более трех десятилетий, управляя партией и государством. Есть ли смысл проводить демократию или нет смысла, решал И.Сталин, субъективно определяя наличие для нее внешних и внутренних условий. К 1938 году он свел демократию как в партии, так и в стране к нулю, хотя в своих речах демагогически твердил о необходимости ее всемерного развития. Для И.Сталина были важнее принципы, чем сами люди, которых по его указанию или с его ведома расстреливали десятками тысяч.
В 1924 году аппарат партии (ЦК, областные, губернские и уездные комитеты) насчитывал около 30 тысяч человек. Даже учитывая масштабы страны, это был огромный штат. Уже тогда получил распространение взгляд на партию как на систему низших, средних и высших учреждений, а не на организм, живущий самостоятельной идейной и практической жизнью. И.Сталин объяснял такой взгляд на партию перегибами «старого военного периода, когда партия была милитаризована», а внутрипартийная демократия была свернута. Но дело было не только в пережитках, хотя, вне всякого сомнения, период Гражданской войны не мог не отразиться на организации партии и психологии ее членов, как входящих в состав аппарата, так и не входящих в него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247