Взгляд на партию как на систему учреждений, правящих страной, был не очень далек от истины. Развертыванию (восстановлению?) внутрипартийной демократии препятствовал такой фактор, как «низкий уровень целого ряда наших организаций, наших ячеек, особенно на окраинах». В партию шли, да и принимали в нее главным образом рабочих и крестьян, чей уровень образования был низким или даже вообще неграмотных. Весь их идейный багаж состоял из жизненного опыта и классовой интуиции. Никаких знаний о природе общества, о процессах, в нем происходящих, у этих членов партии не было. Вот как характеризует качественное изменение состава большевистской партии историк Д.Хоскинг: «Летом 1919 года выяснилось, что только пятая часть членов партии вступила в нее до революции. Пропорция эта будет уменьшаться и в дальнейшем. Большинство коммунистов того времени сформировалось в боях Гражданской войны; они почти не имели опыта революционной борьбы на заводах, не говоря уже о тюрьмах, ссылках и жарких теоретических спорах подполья. Типичным коммунистом отныне был не плохо одетый интеллектуал, но комиссар в кожаной куртке с маузером на боку. Среди партийных работников теперь преобладали выходцы из Красной Армии - необразованные, теоретически неграмотные, часто грубые, но хорошие организаторы. Большинство этих людей, в прошлом рабочих и крестьян, были рады вырваться из своей среды. Нельзя сказать, что партия в это время приобрела совсем уж военный вид, но большинство партийных функционеров действительно решало все проблемы волевыми методами, силой и принуждением».
С приходом к власти большевистская партия, разумеется, должна была взять на себя всю ответственность за государство, которое в связи с национализацией основных средств производства, а также земли стало управлять экономикой с помощью централизованного планирования. В результате сложился огромный аппарат государственного управления, насчитывавший к 1924 году около миллиона служащих. Партийный аппарат стремился воздействовать на государственный аппарат, добиваясь от него воплощения в жизнь своей политики. Но при этом возникало и обратное воздействие госаппарата на партийный аппарат. Как точно заметил В.Ленин в своей статье «О госаппарате», «Он только слегка подкрашен сверху, а в остальных отношениях является самым типичным старым из нашего старого госаппарата».
Более того, происходила не только бюрократизация, но и сращивание партийного аппарата с государственным аппаратом во всех сферах (военной, безопасности, карательной, хозяйственной). Одни и те же кадры передвигались из одного аппарата в другой как по горизонтали, так и по вертикали. Со временем сложилась т.н. «номенклатура» со строгой иерархией (предприятие, город или район, область, край или республика, центр). Она охватывала не только партийно-государственный аппарат, но и все общественные организации (профсоюзы, комсомол и т.д.). Люди, попавшие в эту «номенклатуру», пользовались особым доверием и немалыми по тем временам привилегиями. Постепенно сформировалась каста руководящих работников, спаянных между собой не только работой, но и владением тайнами государства и партии (т.н. «допуск»), дружескими связями, родственными отношениями, бытом (спецстоловые, спецмагазины, санатории и т.п.), окруженная помощниками, слугами, доверенными людьми («своя команда»). Кроме того происходило медленное, но неуклонное перерождение партийных кадров (неважно, где они работали - на партийных или государственных постах). Они привыкли властвовать, не считаясь с подчиненными, а тем более с простым людом. Они привыкли жить в достатке. Многие из них перерождались и идейно, что в дальнейшем подтвердилось на примере М.Горбачева, Б.Ельцина, А.Яковлева и многих тысяч других функционеров, отказавшихся от коммунистической идеологии и совершивших в 1991 году контрреволюционный переворот, а когда началась приватизация общенародной собственности, с упоением включившихся в гонку личного обогащения. У власти столько соблазнов - и устоять против них очень трудно! Развращающее влияние власти стало испытанием для большевиков, и многие из них не сумели сдать этот экзамен.
Еще в 1936 году Л.Троцкий подметил одно существенное различие между бюрократией советской и буржуазной. Он писал: «Ни при каком другом режиме, кроме советского, бюрократия не достигала такой степени независимости от господствующего класса. В буржуазном обществе бюрократия представляет интересы имущего и образованного класса, который располагает бесчисленными средствами повседневного контроля над своей администрацией. Советская же бюрократия поднялась над классом, который едва выходит из нищеты и тьмы и не имея традиции господства и командованья». Фактор бесконтрольности бюрократии в силу чисто исторических причин сыграл трагическую роль в судьбах нового нарождающегося социалистического общества.
Со временем сформировался тип руководящего партийного работника, обобщенный образ которого весьма выразителен в романе В.Гроссмана «Жизнь и судьба»: «Духом партийности, интересами партии должны были проникаться его решения в любых обстоятельствах, шла речь о судьбе ребенка, которого определяют в детдом, о реорганизации кафедры биологии в университете, о выселении из помещения, принадлежащего библиотеке, артели, производящей пластмассовые изделия. Духом партийности должно быть проникнуто отношение руководителя к делу, книге, к картине, и поэтому, как ни трудно это, он должен не колеблясь отказаться от привычного дела, от любимой книги, если интересы партии приходят в противоречие с его личными симпатиями. Но Гетманов знал: существовала более высокая степень партийности; ее суть была в том, что человек вообще не имеет ни склонностей, ни симпатий, могущих вступать в противоречие с духом партийности, - все близкое и дорогое для партийного руководителя потому и близко ему, потому только и дорого ему, что оно выражает дух партийности.
Подчас жестоки, суровы бывали жертвы, которые приносил Гетманов во имя духа партийности. Тут уже нет ни земляков, ни учителей, которым с юности обязан многим, тут уже не должно считаться с любовью, ни с жалостью. Здесь не должны тревожить такие слова, как «отвернулся», «не поддержал», «погубил», «предал»…».
Оба аппарата - партийный и государственный - проводили одну общую политику, занимались одним делом с определенными различиями в методах работы. Поэтому можно говорить о том, что страной стал управлять единый аппарат - партийно-государственный. Однако управление еще не означало диктатуры аппарата. Последняя возникла лишь тогда, когда была ликвидирована внутрипартийная демократия, когда аппарат партии стал бесконтрольно господствовать в ней, когда были уничтожены всякие оппозиционные силы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247
С приходом к власти большевистская партия, разумеется, должна была взять на себя всю ответственность за государство, которое в связи с национализацией основных средств производства, а также земли стало управлять экономикой с помощью централизованного планирования. В результате сложился огромный аппарат государственного управления, насчитывавший к 1924 году около миллиона служащих. Партийный аппарат стремился воздействовать на государственный аппарат, добиваясь от него воплощения в жизнь своей политики. Но при этом возникало и обратное воздействие госаппарата на партийный аппарат. Как точно заметил В.Ленин в своей статье «О госаппарате», «Он только слегка подкрашен сверху, а в остальных отношениях является самым типичным старым из нашего старого госаппарата».
Более того, происходила не только бюрократизация, но и сращивание партийного аппарата с государственным аппаратом во всех сферах (военной, безопасности, карательной, хозяйственной). Одни и те же кадры передвигались из одного аппарата в другой как по горизонтали, так и по вертикали. Со временем сложилась т.н. «номенклатура» со строгой иерархией (предприятие, город или район, область, край или республика, центр). Она охватывала не только партийно-государственный аппарат, но и все общественные организации (профсоюзы, комсомол и т.д.). Люди, попавшие в эту «номенклатуру», пользовались особым доверием и немалыми по тем временам привилегиями. Постепенно сформировалась каста руководящих работников, спаянных между собой не только работой, но и владением тайнами государства и партии (т.н. «допуск»), дружескими связями, родственными отношениями, бытом (спецстоловые, спецмагазины, санатории и т.п.), окруженная помощниками, слугами, доверенными людьми («своя команда»). Кроме того происходило медленное, но неуклонное перерождение партийных кадров (неважно, где они работали - на партийных или государственных постах). Они привыкли властвовать, не считаясь с подчиненными, а тем более с простым людом. Они привыкли жить в достатке. Многие из них перерождались и идейно, что в дальнейшем подтвердилось на примере М.Горбачева, Б.Ельцина, А.Яковлева и многих тысяч других функционеров, отказавшихся от коммунистической идеологии и совершивших в 1991 году контрреволюционный переворот, а когда началась приватизация общенародной собственности, с упоением включившихся в гонку личного обогащения. У власти столько соблазнов - и устоять против них очень трудно! Развращающее влияние власти стало испытанием для большевиков, и многие из них не сумели сдать этот экзамен.
Еще в 1936 году Л.Троцкий подметил одно существенное различие между бюрократией советской и буржуазной. Он писал: «Ни при каком другом режиме, кроме советского, бюрократия не достигала такой степени независимости от господствующего класса. В буржуазном обществе бюрократия представляет интересы имущего и образованного класса, который располагает бесчисленными средствами повседневного контроля над своей администрацией. Советская же бюрократия поднялась над классом, который едва выходит из нищеты и тьмы и не имея традиции господства и командованья». Фактор бесконтрольности бюрократии в силу чисто исторических причин сыграл трагическую роль в судьбах нового нарождающегося социалистического общества.
Со временем сформировался тип руководящего партийного работника, обобщенный образ которого весьма выразителен в романе В.Гроссмана «Жизнь и судьба»: «Духом партийности, интересами партии должны были проникаться его решения в любых обстоятельствах, шла речь о судьбе ребенка, которого определяют в детдом, о реорганизации кафедры биологии в университете, о выселении из помещения, принадлежащего библиотеке, артели, производящей пластмассовые изделия. Духом партийности должно быть проникнуто отношение руководителя к делу, книге, к картине, и поэтому, как ни трудно это, он должен не колеблясь отказаться от привычного дела, от любимой книги, если интересы партии приходят в противоречие с его личными симпатиями. Но Гетманов знал: существовала более высокая степень партийности; ее суть была в том, что человек вообще не имеет ни склонностей, ни симпатий, могущих вступать в противоречие с духом партийности, - все близкое и дорогое для партийного руководителя потому и близко ему, потому только и дорого ему, что оно выражает дух партийности.
Подчас жестоки, суровы бывали жертвы, которые приносил Гетманов во имя духа партийности. Тут уже нет ни земляков, ни учителей, которым с юности обязан многим, тут уже не должно считаться с любовью, ни с жалостью. Здесь не должны тревожить такие слова, как «отвернулся», «не поддержал», «погубил», «предал»…».
Оба аппарата - партийный и государственный - проводили одну общую политику, занимались одним делом с определенными различиями в методах работы. Поэтому можно говорить о том, что страной стал управлять единый аппарат - партийно-государственный. Однако управление еще не означало диктатуры аппарата. Последняя возникла лишь тогда, когда была ликвидирована внутрипартийная демократия, когда аппарат партии стал бесконтрольно господствовать в ней, когда были уничтожены всякие оппозиционные силы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247