Линии лба и подбородка выдавали силу воли и твердость характера. Редкие с сединой бакенбарды и волосы на прямой пробор довершали общее впечатление достоинства и самодовольства. По сравнению с ним Амурат-бей выглядел бледным и неуверенным.
У двери их ждал адъютант. Блэнт обернулся, протянул руку, попрощался и ровным шагом направился по коридору к выходу.
Амурат-бей только сейчас заметил Грозева.
– Вы ко мне, господин? – спросил он сухо.
– Да. Я отниму у вас совсем немного времени, – деловито ответил Грозев.
– Войдите! – Амурат-бей прошел в кабинет.
Это была угловая комната с окнами, выходящими на улицу, светлая и просторная. Над письменным столом висела карта Европейской Турции с немецкими надписями – вероятно, венское издание. В различных местах по эту сторону Дуная были нарисованы красные круги, означавшие, быть может, главные сосредоточения войск.
– Садитесь, – Амурат-бей указал Грозеву на кресло, а сам принялся собирать разбросанные по столу рулоны топографических карт. – Вероятно, вы обращаетесь ко мне в связи с какими-нибудь торговыми вопросами?
– Вы знаете, – произнес спокойно Грозев, – что как компания «Шнейдер», так и «Восточная режия» имеют в Румелии имущественные интересы. Отвечаю за них я. Создавшееся ныне положение требует, чтобы я установил личный контакт с центральным правлением «Восточной режии» в столице. Однако в связи с введенными ограничениями на поездки по железной дороге мне необходимо разрешение.
Амурат-бей слушал его молча, склонившись над разложенной на столе картой. Когда Грозев умолк, он взглянул на него и сказал:
– Разрешение будет вам немедленно выдано. Но, думаю, ваше беспокойство напрасно. Вам должно быть ясно, что успех русских носит временный характер. Турецкая армия в состоянии справиться с положением.
Выпрямившись, Амурат-бей продолжал:
– Независимо от этого, я подпишу вам разрешение, благодаря которому вы можете добраться до столицы и вступить в контакт с вашими людьми.
Амурат-бей позвонил в бронзовый колокольчик, стоявший на столе, и в дверях тут же вырос адъютант.
– Выдайте на имя этого господина разрешение на поездку по железной дороге до Константинополя, – распорядился Амурат-бей и, повернувшись к Грозеву, прибавил: – Можете выехать еще сегодня, – он взглянул на часы, – через два часа.
– Благодарю вас, – сказал Грозев и, взяв саквояж, направился к двери.
Амурат-бей сдержанно кивнул, затем снова устремил взгляд на лежащие на столе документы.
16
Поезд прибыл в Тырново-Сеймен после полуночи. Несмотря на поздний час, на перроне царило оживление. Перед зданием вокзала и дальше по всему темному полю горели костры солдатских биваков. Возле стен здания тоже расположились солдаты, они спали, накрывшись шинелями.
Под фонарем у входа стоял турецкий офицер. Грозев решил, что с ним можно заговорить. Приблизившись, он спросил по-французски:
– Извините, господин офицер, я журналист, где бы я здесь мог переночевать?
Офицер явно не знал французского. Подняв брови, он беспомощно огляделся вокруг и пробормотал по-турецки:
– Чего надо этому?…
Кивнув Грозеву, он вошел в здание вокзала.
Из глубины зала показался чиновник компании в короткой пелерине с фонарем в руке. Грозев повторил по-французски свой вопрос. Чиновник, черноглазый армянин, учтиво кивнув, сказал:
– Военный комендант отдаст необходимые распоряжения.
И вместе с другим вышел. Оба скрылись за углом. Грозев остался один. Над биваками поднимался светлый дым. Откуда-то доносилось конское ржание, скрип телег. В темноте громко пыхтел паровоз.
Это был турецкий лагерь Тырново-Сеймен. Отсюда Сулейман-паша собирался направить удар на север.
Грозев снова оглядел бескрайнюю равнину, и она показалась ему удивительно красивой с догорающими на ней кострами, с непонятными ночными звуками.
Из-за угла появился комендант – сонный турецкий поручик в расстегнутом мундире, без пояса. За ним шел чиновник.
Офицер не отличался особой деликатностью. Взяв у чиновника фонарь, он поднес его к лицу Грозева и, внимательно его оглядев, сказал на ломаном французском:
– Ваши документы…
Грозев вынул из кармана зеленый журналистский билет Жана Петри и протянул его офицеру.
– Читай! – офицер пихнул билет армянину и стал светить фонарем.
Чиновник прочитал вслух:
«Настоящее выдано господину Жан-Луи Клоду Петри в удостоверение того, что он является корреспондентом газеты «Курье де л'Орьан», проживает в Константинополе и Париже и имеет право передвижения по азиатской и европейской территории Оттоманской империи».
– Ясно! – Офицер взял документ и вернул его Грозеву. Потом, злобно усмехнувшись, сказал по-турецки армянину: – Ненормальный тип… Все газетчики сидят себе в Эдирне, пьют кофе и посылают депеши, а этот погнался неизвестно за чем… – Почесав в затылке, комендант добавил: – Скажи ему, что здесь есть один такой, как он. Вчера целый день сидел на вокзале, жуя сушеное мясо и сухари.
Армянин перевел слова офицера. Грозев учтиво кивнул.
– Скажи ему, – продолжал комендант, – что я отведу его спать в офицерскую комнату… тут поблизости… Тот, другой, тоже там…
Чиновник перевел и это, затем спросил офицера:
– Я еще вам нужен?
– Нет, – ответил турок и пошел вперед с фонарем в руке. Грозев молча последовал за ним.
Привокзальная площадь была забита телегами, стоявшими рядом с ними распряженными лошадьми, лежащими на земле волами. Большинство телег явно было взято прямо с поля. Несомненно, армия Сулейман-паши была вызвана неожиданно и обозами снабжала себя по дороге от Эгейского моря досюда.
Вскоре турок и Грозев вошли во двор ветхого одноэтажного дома. Над его дверью горел фонарь, прямо на пороге кто-то спал, свернувшись клубком.
Комендант толкнул спящего ногой, из-под шинели поднялся сонный солдат, тотчас же молча отступивший в сторону.
Они миновали узкий коридор, комендант открыл дверь в комнату. Оттуда пахнуло спертым воздухом. На деревянном полу лежали штук восемь подстилок из козьей шерсти, на них спали полураздетые мужчины. Рядом с подстилками стояли сапоги спящих, от них исходил неприятный запах пота и пыли.
Комендант поставил фонарь на пол посредине комнаты, указал Грозеву на свободную подстилку в углу и без дальнейших церемоний вышел.
Грозев огляделся. Почти все были офицеры – поручики и капитаны. Рядом с соломенными подушками виднелись кобуры пистолетов. Все спали в мундирах, лишь расстегнув пуговицы, с открытыми ртами, лица их блестели от пота.
Единственный среди них штатский, вероятно, тот самый корреспондент, спал на соседней подстилке. Он лежал спиной к Грозеву, повернувшись к открытому окну, из которого струился чистый ночной воздух.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
У двери их ждал адъютант. Блэнт обернулся, протянул руку, попрощался и ровным шагом направился по коридору к выходу.
Амурат-бей только сейчас заметил Грозева.
– Вы ко мне, господин? – спросил он сухо.
– Да. Я отниму у вас совсем немного времени, – деловито ответил Грозев.
– Войдите! – Амурат-бей прошел в кабинет.
Это была угловая комната с окнами, выходящими на улицу, светлая и просторная. Над письменным столом висела карта Европейской Турции с немецкими надписями – вероятно, венское издание. В различных местах по эту сторону Дуная были нарисованы красные круги, означавшие, быть может, главные сосредоточения войск.
– Садитесь, – Амурат-бей указал Грозеву на кресло, а сам принялся собирать разбросанные по столу рулоны топографических карт. – Вероятно, вы обращаетесь ко мне в связи с какими-нибудь торговыми вопросами?
– Вы знаете, – произнес спокойно Грозев, – что как компания «Шнейдер», так и «Восточная режия» имеют в Румелии имущественные интересы. Отвечаю за них я. Создавшееся ныне положение требует, чтобы я установил личный контакт с центральным правлением «Восточной режии» в столице. Однако в связи с введенными ограничениями на поездки по железной дороге мне необходимо разрешение.
Амурат-бей слушал его молча, склонившись над разложенной на столе картой. Когда Грозев умолк, он взглянул на него и сказал:
– Разрешение будет вам немедленно выдано. Но, думаю, ваше беспокойство напрасно. Вам должно быть ясно, что успех русских носит временный характер. Турецкая армия в состоянии справиться с положением.
Выпрямившись, Амурат-бей продолжал:
– Независимо от этого, я подпишу вам разрешение, благодаря которому вы можете добраться до столицы и вступить в контакт с вашими людьми.
Амурат-бей позвонил в бронзовый колокольчик, стоявший на столе, и в дверях тут же вырос адъютант.
– Выдайте на имя этого господина разрешение на поездку по железной дороге до Константинополя, – распорядился Амурат-бей и, повернувшись к Грозеву, прибавил: – Можете выехать еще сегодня, – он взглянул на часы, – через два часа.
– Благодарю вас, – сказал Грозев и, взяв саквояж, направился к двери.
Амурат-бей сдержанно кивнул, затем снова устремил взгляд на лежащие на столе документы.
16
Поезд прибыл в Тырново-Сеймен после полуночи. Несмотря на поздний час, на перроне царило оживление. Перед зданием вокзала и дальше по всему темному полю горели костры солдатских биваков. Возле стен здания тоже расположились солдаты, они спали, накрывшись шинелями.
Под фонарем у входа стоял турецкий офицер. Грозев решил, что с ним можно заговорить. Приблизившись, он спросил по-французски:
– Извините, господин офицер, я журналист, где бы я здесь мог переночевать?
Офицер явно не знал французского. Подняв брови, он беспомощно огляделся вокруг и пробормотал по-турецки:
– Чего надо этому?…
Кивнув Грозеву, он вошел в здание вокзала.
Из глубины зала показался чиновник компании в короткой пелерине с фонарем в руке. Грозев повторил по-французски свой вопрос. Чиновник, черноглазый армянин, учтиво кивнув, сказал:
– Военный комендант отдаст необходимые распоряжения.
И вместе с другим вышел. Оба скрылись за углом. Грозев остался один. Над биваками поднимался светлый дым. Откуда-то доносилось конское ржание, скрип телег. В темноте громко пыхтел паровоз.
Это был турецкий лагерь Тырново-Сеймен. Отсюда Сулейман-паша собирался направить удар на север.
Грозев снова оглядел бескрайнюю равнину, и она показалась ему удивительно красивой с догорающими на ней кострами, с непонятными ночными звуками.
Из-за угла появился комендант – сонный турецкий поручик в расстегнутом мундире, без пояса. За ним шел чиновник.
Офицер не отличался особой деликатностью. Взяв у чиновника фонарь, он поднес его к лицу Грозева и, внимательно его оглядев, сказал на ломаном французском:
– Ваши документы…
Грозев вынул из кармана зеленый журналистский билет Жана Петри и протянул его офицеру.
– Читай! – офицер пихнул билет армянину и стал светить фонарем.
Чиновник прочитал вслух:
«Настоящее выдано господину Жан-Луи Клоду Петри в удостоверение того, что он является корреспондентом газеты «Курье де л'Орьан», проживает в Константинополе и Париже и имеет право передвижения по азиатской и европейской территории Оттоманской империи».
– Ясно! – Офицер взял документ и вернул его Грозеву. Потом, злобно усмехнувшись, сказал по-турецки армянину: – Ненормальный тип… Все газетчики сидят себе в Эдирне, пьют кофе и посылают депеши, а этот погнался неизвестно за чем… – Почесав в затылке, комендант добавил: – Скажи ему, что здесь есть один такой, как он. Вчера целый день сидел на вокзале, жуя сушеное мясо и сухари.
Армянин перевел слова офицера. Грозев учтиво кивнул.
– Скажи ему, – продолжал комендант, – что я отведу его спать в офицерскую комнату… тут поблизости… Тот, другой, тоже там…
Чиновник перевел и это, затем спросил офицера:
– Я еще вам нужен?
– Нет, – ответил турок и пошел вперед с фонарем в руке. Грозев молча последовал за ним.
Привокзальная площадь была забита телегами, стоявшими рядом с ними распряженными лошадьми, лежащими на земле волами. Большинство телег явно было взято прямо с поля. Несомненно, армия Сулейман-паши была вызвана неожиданно и обозами снабжала себя по дороге от Эгейского моря досюда.
Вскоре турок и Грозев вошли во двор ветхого одноэтажного дома. Над его дверью горел фонарь, прямо на пороге кто-то спал, свернувшись клубком.
Комендант толкнул спящего ногой, из-под шинели поднялся сонный солдат, тотчас же молча отступивший в сторону.
Они миновали узкий коридор, комендант открыл дверь в комнату. Оттуда пахнуло спертым воздухом. На деревянном полу лежали штук восемь подстилок из козьей шерсти, на них спали полураздетые мужчины. Рядом с подстилками стояли сапоги спящих, от них исходил неприятный запах пота и пыли.
Комендант поставил фонарь на пол посредине комнаты, указал Грозеву на свободную подстилку в углу и без дальнейших церемоний вышел.
Грозев огляделся. Почти все были офицеры – поручики и капитаны. Рядом с соломенными подушками виднелись кобуры пистолетов. Все спали в мундирах, лишь расстегнув пуговицы, с открытыми ртами, лица их блестели от пота.
Единственный среди них штатский, вероятно, тот самый корреспондент, спал на соседней подстилке. Он лежал спиной к Грозеву, повернувшись к открытому окну, из которого струился чистый ночной воздух.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109