Это был худой черный пес с грязной шерстью и гноящимися глазами. Он лишь сейчас почуял пришельца и, верный своему собачьему инстинкту, вскочил и пронзительно залаял. Тотчас же ему начали вторить другие собаки. Мужчина ударил пса по спине. Пес взвизгнул и залаял еще громче. Тогда мужчина затолкал его под циновку, чтобы он замолчал, тревожно оглянулся вокруг. Кое-где собаки еще лаяли. Посмотрев на Грозева, мужчина глухо спросил:
– Ты голоден?
Грозев не ответил. Мельком взглянув на картофелину в руке женщины, он в свою очередь поинтересовался:
– Из какого вы села?
– Из Пиринчлия… – махнул рукой назад мужчина.
– Село все выселили?
– Все села… И хлеба жгут…
Мужчина замолк.
– При вас есть стражники? – спросил Грозев, внимательно следя за выражением его лица.
– А как же без них! – зло произнес мужчина. – Вон там, разбрелись среди людей.
Глаза старика перебегали с одного на другого.
– Горе… – он поднял палец, даже не зная, о чем они говорят. – Это бог посылает…
Мужчина положил четыре картофелины в жар и зарыл их. Потом внимательно посмотрел на Грозева.
– Ты из русских? – спросил он, разглядывая его одежду.
– Я болгарин, – ответил Грозев после короткого молчания.
Мужчина немного подумал.
– Это за тобой была сегодня погоня? – он покосился в сторону, словно боясь, что его услышат.
– За кем была погоня?
– За двумя русскими… Они убежали…
– Кто это тебе сказал?
– Да с утра все их ищут…
Оба умолкли. Мужчина наклонился к углям, выкатил обгоревшим сучком две картофелины, взял в ладони, сдул с них золу и положил перед Грозевым.
– Возьми… – сказал он. Потом спросил: – Тебя били?
– Нет, – ответил Грозев, – я упал… – Протянув руку, он взял картофелину и начал очищать кожуру.
Пронесся порыв ветра, угли засветились ярче.
Грозев медленно съел картофелину. Другую положил в карман пиджака. Потом сказал:
– Пора идти… Ты знаешь самый короткий путь до Хаджи-Элеса?
Мужчина покачал головой.
– Дорога туда далеко отсюда… По ту сторону реки… И повсюду полно стражников. Привезли из Карабунара и охотников с собаками. Которые недавно лаяли, белые, – это ихние… – Он посмотрел на жену.
Потом наклонился к костру и выкатил из золы все картофелины. Дал детям и старику по одной, несколько положил в мешок, а три самых крупных протянул Грозеву.
– Зачем тебе сейчас идти, – сказал он. – Ложись на циновку, поспи… Завтра пойдешь…
Грозев взглянул на женщину. В глазах ее застыл страх.
– За рекой есть села? – спросил он.
– Нет, – ответил мужчина, затем добавил: – Там тоже полно солдат… Сегодня весь день рыскали по дорогам.
Мужчина встал, постелил циновку.
– Ложись, – повторил он. – Зачем идти сейчас… – И вернулся к костру.
Грозев взвесил все «за» и «против». Если он попытается уйти сейчас, невольно может причинить зло этим людям. Лучше остаться переночевать здесь, а на рассвете тронуться вверх по течению реки.
– Положи на циновку детей, – сказал он. – Мне и так хорошо…
Он просунул ноги под сухие стебли кукурузы и, подперев голову рукой, стал смотреть на догорающий огонь.
До какого-то момента он видел тени людей, темное небо, но потом усталость взяла свое. Он почувствовал, что глаза его слипаются. Нащупав пистолет в кармане, опустил голову на землю и забылся беспокойным сном, который то и дело прерывали то вой ветра, то лай собак, то неясные голоса людей. И, может, поэтому сразу ощутил тревожное прикосновение к плечу.
– Вставай!.. Стражники!..
Грозев вскочил. Над ним склонился мужчина. Костер погас, небо на востоке посветлело. Женщина напряженно вглядывалась в серый полумрак.
И тогда Грозев увидел всадников, объезжавших костры с горящими факелами в руках. Слышались тревожные голоса, плакали дети.
Грозев оглянулся. Шагах в двадцати от него находился береговой обрыв, за ним начинались заросли камыша.
Он нагнулся и, преодолев в несколько прыжков это расстояние, скрылся в камыше.
Стражники доехали до конца крестьянского лагеря, остановились, затем поскакали к костру.
– Тут они были? – спросил по-турецки грубый голос. Это был крупный сержант в расстегнутом кафтане со злым лицом, которое в полумраке казалось еще более мрачным.
– Тут, тут… – ответил кто-то угоднически. – Один из них был. Но прошло много времени, пока Палангоз меня нашел, чтоб сказать.
Подъехали еще всадники. Пламя факелов казалось лимонно-желтым на фоне светлеющего неба.
Сержант заложил руки за пояс. Грозев увидел, как встали сперва мужчина, потом женщина, прижавшая к себе двух детей. Третий спал у ног старика.
Турок оглядел всех по очереди.
– Кто здесь хозяин?… Ты, старый хрыч?
Старик смотрел на него, сидя на земле.
– Встань, сволочь!.. – сержант ударил его бичом. – Что вылупился? – Размахнувшись, хлестнул еще раз по лицу. Толстая воловья жила оставила кровавый след. Старик поднял руки, защищаясь.
– Встань!.. – заревел сержант. Сын бросился к старику-отцу. Один из стражников лягнул его в грудь. Женщина взвизгнула. Сержант размахнулся и хлестнул ее бичом.
– Где русский, собаки?… Говорите, где?… – Он наклонился в седле. – Душу из вас вытрясу! Говорите!..
Грозев оглянулся. За камышом шла полоса песка, за ней начиналась река. С высокого берега, где сейчас находились турки, местность хорошо просматривалась.
– И они его накормили, говоришь? – обернулся сержант.
– Так говорит Палангоз, – ответил тонкий голос.
– Хлеба у вас нет, картошки нет, а разбойников кормите, а?… Где он, говорите!.. – снова взревел сержант.
Потом, выхватив факел у одного из стражников, поднес его к бороде старика. Седые редкие волосы вспыхнули. Старик вскочил, вытер рукой опаленную бороду. Но не смог устоять на своей деревяшке и опустился на колени.
Глаза сержанта свирепо вращались в орбитах. Он натянул узлу. Конь сделал несколько неуверенных шагов и остановился перед мужчиной.
– Ты знаешь, кто такой сержант Сабри, а? – процедил турок сквозь зубы. – Знаешь, скольких я отправил на тот свет?… Откроешь, собака, рот или я тебе его открою?…
В свете факелов Грозев увидел лицо мужчины. Оно было бледно, но выражало не столько страх, сколько ненависть. По спине Грозева пробежали мурашки.
Мужчина молчал, потом медленно произнес:
– Никто сюда не приходил… Нечего напрасно мучить людей…
– Врешь, собака!.. – прервал его сержант. – Врешь!..
Конь отпрянул. Но сержант продолжал искать жертву, над которой можно было бы поглумиться. Он снова приблизился к старику. Наклонившись, схватил его за грудки, рявкнул прямо в лицо:
– Говори, старый вампир, где русский?… Говори!..
Стало уже совсем светло. Минуты две царила полная тишина. Старик пытался вырваться из рук сержанта. В тишине ясно прозвучал глухой старческий голос:
– Чтоб тебя убил господь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
– Ты голоден?
Грозев не ответил. Мельком взглянув на картофелину в руке женщины, он в свою очередь поинтересовался:
– Из какого вы села?
– Из Пиринчлия… – махнул рукой назад мужчина.
– Село все выселили?
– Все села… И хлеба жгут…
Мужчина замолк.
– При вас есть стражники? – спросил Грозев, внимательно следя за выражением его лица.
– А как же без них! – зло произнес мужчина. – Вон там, разбрелись среди людей.
Глаза старика перебегали с одного на другого.
– Горе… – он поднял палец, даже не зная, о чем они говорят. – Это бог посылает…
Мужчина положил четыре картофелины в жар и зарыл их. Потом внимательно посмотрел на Грозева.
– Ты из русских? – спросил он, разглядывая его одежду.
– Я болгарин, – ответил Грозев после короткого молчания.
Мужчина немного подумал.
– Это за тобой была сегодня погоня? – он покосился в сторону, словно боясь, что его услышат.
– За кем была погоня?
– За двумя русскими… Они убежали…
– Кто это тебе сказал?
– Да с утра все их ищут…
Оба умолкли. Мужчина наклонился к углям, выкатил обгоревшим сучком две картофелины, взял в ладони, сдул с них золу и положил перед Грозевым.
– Возьми… – сказал он. Потом спросил: – Тебя били?
– Нет, – ответил Грозев, – я упал… – Протянув руку, он взял картофелину и начал очищать кожуру.
Пронесся порыв ветра, угли засветились ярче.
Грозев медленно съел картофелину. Другую положил в карман пиджака. Потом сказал:
– Пора идти… Ты знаешь самый короткий путь до Хаджи-Элеса?
Мужчина покачал головой.
– Дорога туда далеко отсюда… По ту сторону реки… И повсюду полно стражников. Привезли из Карабунара и охотников с собаками. Которые недавно лаяли, белые, – это ихние… – Он посмотрел на жену.
Потом наклонился к костру и выкатил из золы все картофелины. Дал детям и старику по одной, несколько положил в мешок, а три самых крупных протянул Грозеву.
– Зачем тебе сейчас идти, – сказал он. – Ложись на циновку, поспи… Завтра пойдешь…
Грозев взглянул на женщину. В глазах ее застыл страх.
– За рекой есть села? – спросил он.
– Нет, – ответил мужчина, затем добавил: – Там тоже полно солдат… Сегодня весь день рыскали по дорогам.
Мужчина встал, постелил циновку.
– Ложись, – повторил он. – Зачем идти сейчас… – И вернулся к костру.
Грозев взвесил все «за» и «против». Если он попытается уйти сейчас, невольно может причинить зло этим людям. Лучше остаться переночевать здесь, а на рассвете тронуться вверх по течению реки.
– Положи на циновку детей, – сказал он. – Мне и так хорошо…
Он просунул ноги под сухие стебли кукурузы и, подперев голову рукой, стал смотреть на догорающий огонь.
До какого-то момента он видел тени людей, темное небо, но потом усталость взяла свое. Он почувствовал, что глаза его слипаются. Нащупав пистолет в кармане, опустил голову на землю и забылся беспокойным сном, который то и дело прерывали то вой ветра, то лай собак, то неясные голоса людей. И, может, поэтому сразу ощутил тревожное прикосновение к плечу.
– Вставай!.. Стражники!..
Грозев вскочил. Над ним склонился мужчина. Костер погас, небо на востоке посветлело. Женщина напряженно вглядывалась в серый полумрак.
И тогда Грозев увидел всадников, объезжавших костры с горящими факелами в руках. Слышались тревожные голоса, плакали дети.
Грозев оглянулся. Шагах в двадцати от него находился береговой обрыв, за ним начинались заросли камыша.
Он нагнулся и, преодолев в несколько прыжков это расстояние, скрылся в камыше.
Стражники доехали до конца крестьянского лагеря, остановились, затем поскакали к костру.
– Тут они были? – спросил по-турецки грубый голос. Это был крупный сержант в расстегнутом кафтане со злым лицом, которое в полумраке казалось еще более мрачным.
– Тут, тут… – ответил кто-то угоднически. – Один из них был. Но прошло много времени, пока Палангоз меня нашел, чтоб сказать.
Подъехали еще всадники. Пламя факелов казалось лимонно-желтым на фоне светлеющего неба.
Сержант заложил руки за пояс. Грозев увидел, как встали сперва мужчина, потом женщина, прижавшая к себе двух детей. Третий спал у ног старика.
Турок оглядел всех по очереди.
– Кто здесь хозяин?… Ты, старый хрыч?
Старик смотрел на него, сидя на земле.
– Встань, сволочь!.. – сержант ударил его бичом. – Что вылупился? – Размахнувшись, хлестнул еще раз по лицу. Толстая воловья жила оставила кровавый след. Старик поднял руки, защищаясь.
– Встань!.. – заревел сержант. Сын бросился к старику-отцу. Один из стражников лягнул его в грудь. Женщина взвизгнула. Сержант размахнулся и хлестнул ее бичом.
– Где русский, собаки?… Говорите, где?… – Он наклонился в седле. – Душу из вас вытрясу! Говорите!..
Грозев оглянулся. За камышом шла полоса песка, за ней начиналась река. С высокого берега, где сейчас находились турки, местность хорошо просматривалась.
– И они его накормили, говоришь? – обернулся сержант.
– Так говорит Палангоз, – ответил тонкий голос.
– Хлеба у вас нет, картошки нет, а разбойников кормите, а?… Где он, говорите!.. – снова взревел сержант.
Потом, выхватив факел у одного из стражников, поднес его к бороде старика. Седые редкие волосы вспыхнули. Старик вскочил, вытер рукой опаленную бороду. Но не смог устоять на своей деревяшке и опустился на колени.
Глаза сержанта свирепо вращались в орбитах. Он натянул узлу. Конь сделал несколько неуверенных шагов и остановился перед мужчиной.
– Ты знаешь, кто такой сержант Сабри, а? – процедил турок сквозь зубы. – Знаешь, скольких я отправил на тот свет?… Откроешь, собака, рот или я тебе его открою?…
В свете факелов Грозев увидел лицо мужчины. Оно было бледно, но выражало не столько страх, сколько ненависть. По спине Грозева пробежали мурашки.
Мужчина молчал, потом медленно произнес:
– Никто сюда не приходил… Нечего напрасно мучить людей…
– Врешь, собака!.. – прервал его сержант. – Врешь!..
Конь отпрянул. Но сержант продолжал искать жертву, над которой можно было бы поглумиться. Он снова приблизился к старику. Наклонившись, схватил его за грудки, рявкнул прямо в лицо:
– Говори, старый вампир, где русский?… Говори!..
Стало уже совсем светло. Минуты две царила полная тишина. Старик пытался вырваться из рук сержанта. В тишине ясно прозвучал глухой старческий голос:
– Чтоб тебя убил господь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109