Несколько мгновений мы пытались переварить ее слова.
– Но тогда… тогда скажи, почему он преследует нас? – спросил Осмонд.
– Волку нужна смерть, – произнесла Наригорм ровно.
Адела закрыла лицо руками и застонала.
– Ну хватит, Наригорм. – Мне пришлось грубо прервать гадалку, лишь бы не показать остальным, что и у меня от ее слов все перевернулось внутри. – Если ему нужна моя смерть, то зря он так старается. Мне, старику, и так осталось немного.
Наригорм подняла руну с перевернутой набок буквой V.
– Кано. Иногда считают, что она означает пылающий факел, иногда – огонь, место смерти.
– Смерти! Ты говоришь о чуме? – Голос Аделы звучал испуганно.
Наригорм покачала головой.
– Когда эта руна одна, она говорит, что дар должен быть вручен, или начало новой жизни. Но руна не одна. – Гадалка подняла руну с прямой вертикальной линией. – Иса означает лед. Его не заметишь, пока не станет слишком поздно, но лед достаточно крепок, чтобы сокрушить все на своем пути. Иса символизирует девятку, а девять принадлежат Гати – волку, который поглатывает луну. Смотрите! – Наригорм показала обе руны. – Смотрите сюда, на просвет.
Наригорм несколько раз обвела пальцем образованный двумя буквами треугольник.
– Турc, троллья руна, руна проклятия. Эта руна обращает значение первых двух в темную сторону. Теперь кано – разврат, а иса – предательство. Все вместе означает, что дар будет не вручен, а отобран. Чья-то жизнь будет отобрана за предательство того, кого он любил.
Внезапно мне вспомнилось, что Наригорм уже толковала троллью руну – в день, когда в городе искали Сигнуса и мы оказались заперты внутри городских ворот. Наригорм смотрела вслед Родриго, Осмонду и Жофре, напевая: «Руны я режу… Безумство слепое, скверна и похоть, – а после добавила: – Теперь я знаю, для кого они».
И хотя тогда мы этого не поняли, в тот день нас впервые было девять. Неужели Наригорм хотела сказать, что тролльи руны выпали на кого-то из троих? Жофре мертв, оставались Осмонд и Родриго.
На бледном изможденном лице Родриго застыл страх. Он не сводил затравленного взгляда с Наригорм.
– Я сказал, хватит! Немедленно прекрати! Ты заходишь слишком далеко.
– Оставь ее, камлот! – рявкнул Родриго, затем добавил мягче. – Пусть закончит. Я хочу знать, что еще она там увидела.
Солнце низко висело над горизонтом. Наригорм подняла руку ладонью вверх, заслоняя солнце, затем медленно сжала кулак, словно опуская его лучи к рунам. Наконец она подняла третью, последнюю руну со стрелой.
– Тейваз – руна Тюра, который вложил руку в пасть волку Фенриру и дал ложную клятву. И тогда волк откусил ему руку. Тюр пожертвовал собой, чтобы спасти друзей. Эта троллья руна главная из всех и означает поражение. Тот, для кого это предсказание, не сможет выстоять против волка. Волк уничтожит его.
Адела так крепко вцепилась в мужнину руку, что на коже Осмонда остались отпечатки ногтей.
– Постой, Наригорм, я так и не поняла, для кого это предсказание? Если камлот отдаст реликварий, зачем волку убивать? Камлот не крал мощи, не предавал тех, кого любит.
– Я предавал, – прошептал Родриго. Он встал и быстрым шагом направился к отмели.
Осмонд вырвался из объятий Аделы и кинулся вслед за ним, пытаясь остановить Родриго, но тот с силой его отпихнул. Осмонд беспомощно пожал плечами и вернулся к нам. Мы молча смотрели, как Родриго исчезает между деревьями.
Мы с Осмондом оставили реликварий у края отмели, обвязали куском ткани ствол дерева и выложили круг из камней. Если ночь будет лунной, волк должен заметить, как белеют в темноте камни. Осмонд сперва хотел воткнуть рядом с мощами зажженный факел, но в конце концов отказался от этой мысли – волк мог решить, что ему расставили ловушку. Солнце село, от болот потянуло сыростью. Родриго не возвращался.
Осмонд беспокойно поглядывал в сторону деревьев.
– Как ты думаешь, после того, что сказала Наригорм, не решит ли он сразиться с волком?
– Боюсь, именно так он и поступит. Зажигай костер и жди нас, а я отправлюсь за ним.
– А что, если волк нападет? Не тебе с ним тягаться… Я пойду.
– И оставишь Аделу и Карвина без защиты? Если волк жаждет крови, пусть это будет кровь старца.
Мне вспомнился Жофре, и к горлу подкатила тошнота.
Родриго сидел на уступе скалы, вглядываясь в темнеющие болота. Кроваво-красное солнце садилось за холмы. При моем приближении Родриго не шевельнулся. Под нами загорались желтые огоньки – жители ферм на болотах спешили отгородиться от наползающей темноты, а рыбаки, промышлявшие угрей, зажигали в лодках фонари. Птицы чертили розовеющее небо, направляясь на ночевку в глубь болот. Тысячи скворцов в один миг сорвались с места и взмыли ввысь, образовав в небе громадный дымовой столб. Шум от их крыльев был подобен грохоту, с которым штормовая волна разбивается о гальку. Родриго смотрел на птиц, словно видел их впервые или не надеялся увидеть вновь. Наконец он тихо промолвил:
– Ступай в лагерь, камлот. Ты не хуже моего знаешь – руны не лгут. Волк пришел за мной. Я стану следующей жертвой, и по заслугам. И я не собираюсь бежать от судьбы.
– Не слушай Наригорм, Родриго! Она всего лишь неразумный ребенок, которому нравится пугать взрослых, а после того, как родился Карвин и Аделе стало не до нее, Наригорм сделалась и вовсе невыносимой. Ты не заслуживаешь смерти. Ты самый благородный и добрый человек из всех, кого я знаю.
И хотя голос мой звучал уверенно, меня не оставляла мысль о том, что до сих пор все пророчества Наригорм сбывались. Но даже если так, пусть ее пророчество станет приговором мне. Только не Родриго!
Он холодно взглянул на меня.
– Разве ты еще не понял, камлот? Я убил человека. Отрубил ему руки, чтобы он вступил в будущую жизнь калекой, подобно тем несчастным, которых унижал в этой. И я нисколько не жалею о содеянном, однако никогда не прощу себе, что позволил умереть двум невинным юношам, одного из которых любил больше всего на свете. Я, который должен был защищать его! Я заслуживаю смерти. Наригорм права: именно я их предал.
– Родриго, ты не должен винить себя. Жофре убили негодяи, которых нанял Ральфов папаша!
– Он не ушел бы тогда из часовни, если бы я вступился за него перед Зофиилом. Когда Зофиил собрался высечь Жофре, мальчик взмолился о защите, а я отверг его мольбы. И тогда он понял, что я ему больше не верю.
– Жофре никогда бы не обвинил тебя в предательстве.
Нужно разговорить Родриго, отвлечь его от скорбных мыслей.
– А ведь ты никогда не рассказывал мне, почему на самом деле вам с Жофре пришлось оставить сытую жизнь в замке. Неужели причина действительно в том, что при молодом хозяине изменились порядки и тебе нашли замену? Кажется, при нашей первой встрече ты именно так мне сказал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114
– Но тогда… тогда скажи, почему он преследует нас? – спросил Осмонд.
– Волку нужна смерть, – произнесла Наригорм ровно.
Адела закрыла лицо руками и застонала.
– Ну хватит, Наригорм. – Мне пришлось грубо прервать гадалку, лишь бы не показать остальным, что и у меня от ее слов все перевернулось внутри. – Если ему нужна моя смерть, то зря он так старается. Мне, старику, и так осталось немного.
Наригорм подняла руну с перевернутой набок буквой V.
– Кано. Иногда считают, что она означает пылающий факел, иногда – огонь, место смерти.
– Смерти! Ты говоришь о чуме? – Голос Аделы звучал испуганно.
Наригорм покачала головой.
– Когда эта руна одна, она говорит, что дар должен быть вручен, или начало новой жизни. Но руна не одна. – Гадалка подняла руну с прямой вертикальной линией. – Иса означает лед. Его не заметишь, пока не станет слишком поздно, но лед достаточно крепок, чтобы сокрушить все на своем пути. Иса символизирует девятку, а девять принадлежат Гати – волку, который поглатывает луну. Смотрите! – Наригорм показала обе руны. – Смотрите сюда, на просвет.
Наригорм несколько раз обвела пальцем образованный двумя буквами треугольник.
– Турc, троллья руна, руна проклятия. Эта руна обращает значение первых двух в темную сторону. Теперь кано – разврат, а иса – предательство. Все вместе означает, что дар будет не вручен, а отобран. Чья-то жизнь будет отобрана за предательство того, кого он любил.
Внезапно мне вспомнилось, что Наригорм уже толковала троллью руну – в день, когда в городе искали Сигнуса и мы оказались заперты внутри городских ворот. Наригорм смотрела вслед Родриго, Осмонду и Жофре, напевая: «Руны я режу… Безумство слепое, скверна и похоть, – а после добавила: – Теперь я знаю, для кого они».
И хотя тогда мы этого не поняли, в тот день нас впервые было девять. Неужели Наригорм хотела сказать, что тролльи руны выпали на кого-то из троих? Жофре мертв, оставались Осмонд и Родриго.
На бледном изможденном лице Родриго застыл страх. Он не сводил затравленного взгляда с Наригорм.
– Я сказал, хватит! Немедленно прекрати! Ты заходишь слишком далеко.
– Оставь ее, камлот! – рявкнул Родриго, затем добавил мягче. – Пусть закончит. Я хочу знать, что еще она там увидела.
Солнце низко висело над горизонтом. Наригорм подняла руку ладонью вверх, заслоняя солнце, затем медленно сжала кулак, словно опуская его лучи к рунам. Наконец она подняла третью, последнюю руну со стрелой.
– Тейваз – руна Тюра, который вложил руку в пасть волку Фенриру и дал ложную клятву. И тогда волк откусил ему руку. Тюр пожертвовал собой, чтобы спасти друзей. Эта троллья руна главная из всех и означает поражение. Тот, для кого это предсказание, не сможет выстоять против волка. Волк уничтожит его.
Адела так крепко вцепилась в мужнину руку, что на коже Осмонда остались отпечатки ногтей.
– Постой, Наригорм, я так и не поняла, для кого это предсказание? Если камлот отдаст реликварий, зачем волку убивать? Камлот не крал мощи, не предавал тех, кого любит.
– Я предавал, – прошептал Родриго. Он встал и быстрым шагом направился к отмели.
Осмонд вырвался из объятий Аделы и кинулся вслед за ним, пытаясь остановить Родриго, но тот с силой его отпихнул. Осмонд беспомощно пожал плечами и вернулся к нам. Мы молча смотрели, как Родриго исчезает между деревьями.
Мы с Осмондом оставили реликварий у края отмели, обвязали куском ткани ствол дерева и выложили круг из камней. Если ночь будет лунной, волк должен заметить, как белеют в темноте камни. Осмонд сперва хотел воткнуть рядом с мощами зажженный факел, но в конце концов отказался от этой мысли – волк мог решить, что ему расставили ловушку. Солнце село, от болот потянуло сыростью. Родриго не возвращался.
Осмонд беспокойно поглядывал в сторону деревьев.
– Как ты думаешь, после того, что сказала Наригорм, не решит ли он сразиться с волком?
– Боюсь, именно так он и поступит. Зажигай костер и жди нас, а я отправлюсь за ним.
– А что, если волк нападет? Не тебе с ним тягаться… Я пойду.
– И оставишь Аделу и Карвина без защиты? Если волк жаждет крови, пусть это будет кровь старца.
Мне вспомнился Жофре, и к горлу подкатила тошнота.
Родриго сидел на уступе скалы, вглядываясь в темнеющие болота. Кроваво-красное солнце садилось за холмы. При моем приближении Родриго не шевельнулся. Под нами загорались желтые огоньки – жители ферм на болотах спешили отгородиться от наползающей темноты, а рыбаки, промышлявшие угрей, зажигали в лодках фонари. Птицы чертили розовеющее небо, направляясь на ночевку в глубь болот. Тысячи скворцов в один миг сорвались с места и взмыли ввысь, образовав в небе громадный дымовой столб. Шум от их крыльев был подобен грохоту, с которым штормовая волна разбивается о гальку. Родриго смотрел на птиц, словно видел их впервые или не надеялся увидеть вновь. Наконец он тихо промолвил:
– Ступай в лагерь, камлот. Ты не хуже моего знаешь – руны не лгут. Волк пришел за мной. Я стану следующей жертвой, и по заслугам. И я не собираюсь бежать от судьбы.
– Не слушай Наригорм, Родриго! Она всего лишь неразумный ребенок, которому нравится пугать взрослых, а после того, как родился Карвин и Аделе стало не до нее, Наригорм сделалась и вовсе невыносимой. Ты не заслуживаешь смерти. Ты самый благородный и добрый человек из всех, кого я знаю.
И хотя голос мой звучал уверенно, меня не оставляла мысль о том, что до сих пор все пророчества Наригорм сбывались. Но даже если так, пусть ее пророчество станет приговором мне. Только не Родриго!
Он холодно взглянул на меня.
– Разве ты еще не понял, камлот? Я убил человека. Отрубил ему руки, чтобы он вступил в будущую жизнь калекой, подобно тем несчастным, которых унижал в этой. И я нисколько не жалею о содеянном, однако никогда не прощу себе, что позволил умереть двум невинным юношам, одного из которых любил больше всего на свете. Я, который должен был защищать его! Я заслуживаю смерти. Наригорм права: именно я их предал.
– Родриго, ты не должен винить себя. Жофре убили негодяи, которых нанял Ральфов папаша!
– Он не ушел бы тогда из часовни, если бы я вступился за него перед Зофиилом. Когда Зофиил собрался высечь Жофре, мальчик взмолился о защите, а я отверг его мольбы. И тогда он понял, что я ему больше не верю.
– Жофре никогда бы не обвинил тебя в предательстве.
Нужно разговорить Родриго, отвлечь его от скорбных мыслей.
– А ведь ты никогда не рассказывал мне, почему на самом деле вам с Жофре пришлось оставить сытую жизнь в замке. Неужели причина действительно в том, что при молодом хозяине изменились порядки и тебе нашли замену? Кажется, при нашей первой встрече ты именно так мне сказал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114