Шаг, снова шаг. Руки и ноги горели огнем, в голове словно стучал молот. Еще несколько ярдов… Нет, мне ни за что их не преодолеть! Слишком много ядовитого тумана попало в легкие! Тело Родриго тянуло к земле, туман окутывал нас светящейся дымкой. Чтобы унять головокружение, пришлось закрыть глаза. Земля качнулась под ногами, и меня неудержимо повлекло вниз, в смертоносное марево.
Внезапно тело Родриго потеряло вес.
– Не падай, камлот, я держу его.
Осмонд перекинул музыканта через плечо.
– Туман… ядовит… не опускай ему голову…
Осмонд уже не слышал меня. Однако он не дал мне снова упасть – почти сразу вернулся, выволок меня из ложбины и прислонил к древесному стволу.
Потом принялся шлепать Родриго по щекам.
– Давай же, очнись! О Святая Мария, Матерь Божья, не дай ему умереть!
Внезапно рука наткнулась на что-то круглое. Чтобы понять, что это, мне не нужны были глаза. Пальцы нашли и сжали стеклянный флакончик Михаеля.
Несколько глубоких вдохов, и мне удалось с трудом разлепить веки. Земля вращалась уже не так сильно, хотя о том, чтобы встать на ноги, рано было и мечтать. Осмонд одной рукой держал Родриго за плечо, другой бил по щекам. Лицо Родриго в лунном свете поражало неживой белизной.
Осмонд в отчаянии тряхнул волосами.
– Все кончено. Он умер. Когда Наригорм прибежала за помощью, я кинулся сюда со всех ног, но не успел, слишком поздно…
– Наригорм?
– Она крикнула, что Родриго упал и задохнулся, потому что туман в ложбине ядовит. Поначалу я не поверил ей, но, когда она сказала про мертвых зверьков, я все понял. Бедняжка, от страха она совсем потеряла голову!
– Так ведь это Наригорм во всем…
Кашель Родриго не дал мне договорить. Его грудь сотряс слабый толчок. Осмонд тут же усадил Родриго на землю, и вдвоем мы принялись его обмахивать. Наконец дыхание Родриго выровнялось, веки затрепетали. Он стал кашлять, затем, обессилев, вновь откинулся на руки Осмонда. Грудь болезненно вздымалась и опускалась, но главное, он был жив. Родриго был жив!
Он не скоро встал на ноги и лишь с нашей помощью смог преодолеть короткий путь до лагеря. Навстречу выбежала Адела и чуть снова не задушила нас в объятиях. Мы устроили Родриго рядом с грудой дорожных котомок, и там он остался лежать, кашляя и хрипя, слишком слабый, чтобы подняться.
Никто из нас в ту ночь не сомкнул глаз. Адела и Осмонд боялись, что, если мы уснем, яд снова начнет действовать.
Всю ночь они отпаивали нас похлебкой и непрестанно тормошили, стоило нам смежить веки. Руки и ноги ломило, словно в лихорадке. Родриго досталось не меньше, всю ночь он стонал и кашлял рядом со мной. Но главное – мы были живы.
Адела и Осмонд с тревогой всматривались в наши лица. Наригорм, как обычно, сохраняла бесстрастие. Обрывки воспоминаний о событиях минувшей ночи мелькали в мозгу, однако головокружение и головная боль мешали сосредоточиться. Думать не хотелось, хотелось только спать.
Никогда еще рассвет не казался мне таким желанным. Вместе с криками чаек и ржанок бледная полоска появилась на небе у дальнего края болот, и ночь нехотя отползла, словно волна при отливе. Адела решила, что теперь мы с Родриго можем поспать.
Когда мы вновь открыли глаза, солнце стояло высоко над холмами. Дул пронизывающий ветер, заставляя кутаться в плащи. Родриго тер глаза, Адела протягивала ему горячую миску.
Родриго печально улыбнулся.
– Как ты, камлот? – спросила Адела.
– Худшее похмелье в моей жизни, хоть я не брал в рот ни капли выпивки. А ты, Родриго?
– А меня словно сбросила лошадь, да еще и заехала копытом по голове, хоть в седло я вчера не садился. Осмонд сказал мне, что, спасая меня, ты рисковал жизнью, камлот. Я – твой вечный должник, дружище.
– Мы оба в долгу перед Осмондом. Если бы не он, нам ни за что не выбраться.
– И перед Наригорм, – добавил Родриго, – если бы она не догадалась, что туман ядовит, и не позвала на помощь… А я был так глуп и не чуял опасности!
Упоминание о Наригорм заставило меня поежиться.
– Где она?
– На охоте с Осмондом, – отвечала Адела. – Бедняжка ужасно за вас с Родриго переживала, вот Осмонд и решил, что ей нужно развеяться.
Солнце висело высоко в небе, значит, скоро они вернутся.
– Родриго, ты что-нибудь о вчерашнем вечере помнишь?
Он потер виски.
– Немного. О чем-то разговаривал с тобой, затем шел между деревьями в темноте. Наверное, возвращался в лагерь. Потом открываю глаза, а Осмонд бьет меня по щекам.
Родриго снова улыбнулся печально.
– У твоего мужа тяжелая рука, Адела. Теперь несколько раз подумаю, прежде чем ввязаться с ним в драку.
– И больше ничего? Что привело тебя в ложбину? Постарайся вспомнить, это важно. Когда ты услышал вой?
Родриго поморщился и сжал голову руками.
– Не помню. Кажется, когда шел между деревьями, но я не мог понять, откуда идет звук. Тогда я решил спуститься в ложбину, где деревьев не было. А затем в небо прямо надо мной взмыла громадная стая лебедей. Ну и шум они подняли! Я едва мог дышать, хотел заслониться от них.
Воспоминания возвращались к Родриго. Он закрыл руками лицо и задрожал.
– Так вот почему ты опустил голову и вдохнул туман! Только не было ни лебедей, ни волка, Родриго. Все эти звуки создавала Наригорм. Я сам видел. Она следила за тобой из-за деревьев. Звук исходил от нее. Все это время она заставляла нас верить, будто мы слышим волка.
Если бы у меня выросла вторая голова, вряд ли в глазах Родриго и Аделы отразилось бы большее удивление. Наконец Адела решилась:
– Как маленькая девочка может издавать такие звуки? Да и сам посуди, Наригорм всегда была рядом с нами! Это все яд, у тебя начались видения, камлот.
– При чем здесь яд? Никакого волка не было! Наригорм насылала морок, сила рун придавала ему форму волка, а иногда лебедей. Со временем она уморила бы нас всех, да вчера у нее не вышло. В рунах Наригорм прочла не пророчество, а проклятие. Она своей рукой вызвала к жизни силу тролльей руны.
– Это безумие, камлот! – воскликнул Родриго. – Адела права, теперь тебе везде мерещатся черти. Наригорм позвала на помощь, разве не так, Адела? Она спасла нас!
– Родриго, послушай, как все было. Мне удалось разрушить морок, однако Наригорм удерживала меня разговором, а когда решила, что тебе конец, отправила в ложбину. И только потом вернулась в лагерь за Осмондом. Она знала, что он не успеет, что к его приходу мы оба задохнемся. Наригорм часами просиживала у кромки ложбины, наблюдая за зверьками! Она видела, что обычно смерть наступает быстро. Возможно, она думала, что и Осмонд сгинет в тумане, когда станет нас искать.
Родриго нахмурился.
– Я тебе не верю, камлот. Может, и не было никаких лебедей и виноват во всем этот белый ядовитый туман, но волк существует! Наригорм не смогла бы создать такой звук.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114
Внезапно тело Родриго потеряло вес.
– Не падай, камлот, я держу его.
Осмонд перекинул музыканта через плечо.
– Туман… ядовит… не опускай ему голову…
Осмонд уже не слышал меня. Однако он не дал мне снова упасть – почти сразу вернулся, выволок меня из ложбины и прислонил к древесному стволу.
Потом принялся шлепать Родриго по щекам.
– Давай же, очнись! О Святая Мария, Матерь Божья, не дай ему умереть!
Внезапно рука наткнулась на что-то круглое. Чтобы понять, что это, мне не нужны были глаза. Пальцы нашли и сжали стеклянный флакончик Михаеля.
Несколько глубоких вдохов, и мне удалось с трудом разлепить веки. Земля вращалась уже не так сильно, хотя о том, чтобы встать на ноги, рано было и мечтать. Осмонд одной рукой держал Родриго за плечо, другой бил по щекам. Лицо Родриго в лунном свете поражало неживой белизной.
Осмонд в отчаянии тряхнул волосами.
– Все кончено. Он умер. Когда Наригорм прибежала за помощью, я кинулся сюда со всех ног, но не успел, слишком поздно…
– Наригорм?
– Она крикнула, что Родриго упал и задохнулся, потому что туман в ложбине ядовит. Поначалу я не поверил ей, но, когда она сказала про мертвых зверьков, я все понял. Бедняжка, от страха она совсем потеряла голову!
– Так ведь это Наригорм во всем…
Кашель Родриго не дал мне договорить. Его грудь сотряс слабый толчок. Осмонд тут же усадил Родриго на землю, и вдвоем мы принялись его обмахивать. Наконец дыхание Родриго выровнялось, веки затрепетали. Он стал кашлять, затем, обессилев, вновь откинулся на руки Осмонда. Грудь болезненно вздымалась и опускалась, но главное, он был жив. Родриго был жив!
Он не скоро встал на ноги и лишь с нашей помощью смог преодолеть короткий путь до лагеря. Навстречу выбежала Адела и чуть снова не задушила нас в объятиях. Мы устроили Родриго рядом с грудой дорожных котомок, и там он остался лежать, кашляя и хрипя, слишком слабый, чтобы подняться.
Никто из нас в ту ночь не сомкнул глаз. Адела и Осмонд боялись, что, если мы уснем, яд снова начнет действовать.
Всю ночь они отпаивали нас похлебкой и непрестанно тормошили, стоило нам смежить веки. Руки и ноги ломило, словно в лихорадке. Родриго досталось не меньше, всю ночь он стонал и кашлял рядом со мной. Но главное – мы были живы.
Адела и Осмонд с тревогой всматривались в наши лица. Наригорм, как обычно, сохраняла бесстрастие. Обрывки воспоминаний о событиях минувшей ночи мелькали в мозгу, однако головокружение и головная боль мешали сосредоточиться. Думать не хотелось, хотелось только спать.
Никогда еще рассвет не казался мне таким желанным. Вместе с криками чаек и ржанок бледная полоска появилась на небе у дальнего края болот, и ночь нехотя отползла, словно волна при отливе. Адела решила, что теперь мы с Родриго можем поспать.
Когда мы вновь открыли глаза, солнце стояло высоко над холмами. Дул пронизывающий ветер, заставляя кутаться в плащи. Родриго тер глаза, Адела протягивала ему горячую миску.
Родриго печально улыбнулся.
– Как ты, камлот? – спросила Адела.
– Худшее похмелье в моей жизни, хоть я не брал в рот ни капли выпивки. А ты, Родриго?
– А меня словно сбросила лошадь, да еще и заехала копытом по голове, хоть в седло я вчера не садился. Осмонд сказал мне, что, спасая меня, ты рисковал жизнью, камлот. Я – твой вечный должник, дружище.
– Мы оба в долгу перед Осмондом. Если бы не он, нам ни за что не выбраться.
– И перед Наригорм, – добавил Родриго, – если бы она не догадалась, что туман ядовит, и не позвала на помощь… А я был так глуп и не чуял опасности!
Упоминание о Наригорм заставило меня поежиться.
– Где она?
– На охоте с Осмондом, – отвечала Адела. – Бедняжка ужасно за вас с Родриго переживала, вот Осмонд и решил, что ей нужно развеяться.
Солнце висело высоко в небе, значит, скоро они вернутся.
– Родриго, ты что-нибудь о вчерашнем вечере помнишь?
Он потер виски.
– Немного. О чем-то разговаривал с тобой, затем шел между деревьями в темноте. Наверное, возвращался в лагерь. Потом открываю глаза, а Осмонд бьет меня по щекам.
Родриго снова улыбнулся печально.
– У твоего мужа тяжелая рука, Адела. Теперь несколько раз подумаю, прежде чем ввязаться с ним в драку.
– И больше ничего? Что привело тебя в ложбину? Постарайся вспомнить, это важно. Когда ты услышал вой?
Родриго поморщился и сжал голову руками.
– Не помню. Кажется, когда шел между деревьями, но я не мог понять, откуда идет звук. Тогда я решил спуститься в ложбину, где деревьев не было. А затем в небо прямо надо мной взмыла громадная стая лебедей. Ну и шум они подняли! Я едва мог дышать, хотел заслониться от них.
Воспоминания возвращались к Родриго. Он закрыл руками лицо и задрожал.
– Так вот почему ты опустил голову и вдохнул туман! Только не было ни лебедей, ни волка, Родриго. Все эти звуки создавала Наригорм. Я сам видел. Она следила за тобой из-за деревьев. Звук исходил от нее. Все это время она заставляла нас верить, будто мы слышим волка.
Если бы у меня выросла вторая голова, вряд ли в глазах Родриго и Аделы отразилось бы большее удивление. Наконец Адела решилась:
– Как маленькая девочка может издавать такие звуки? Да и сам посуди, Наригорм всегда была рядом с нами! Это все яд, у тебя начались видения, камлот.
– При чем здесь яд? Никакого волка не было! Наригорм насылала морок, сила рун придавала ему форму волка, а иногда лебедей. Со временем она уморила бы нас всех, да вчера у нее не вышло. В рунах Наригорм прочла не пророчество, а проклятие. Она своей рукой вызвала к жизни силу тролльей руны.
– Это безумие, камлот! – воскликнул Родриго. – Адела права, теперь тебе везде мерещатся черти. Наригорм позвала на помощь, разве не так, Адела? Она спасла нас!
– Родриго, послушай, как все было. Мне удалось разрушить морок, однако Наригорм удерживала меня разговором, а когда решила, что тебе конец, отправила в ложбину. И только потом вернулась в лагерь за Осмондом. Она знала, что он не успеет, что к его приходу мы оба задохнемся. Наригорм часами просиживала у кромки ложбины, наблюдая за зверьками! Она видела, что обычно смерть наступает быстро. Возможно, она думала, что и Осмонд сгинет в тумане, когда станет нас искать.
Родриго нахмурился.
– Я тебе не верю, камлот. Может, и не было никаких лебедей и виноват во всем этот белый ядовитый туман, но волк существует! Наригорм не смогла бы создать такой звук.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114