Фантазии. Суровый взгляд. Разговор у дверей. Обсуждение позиций с Дживсом. Ловушка расставлена. Хлопнувшая дверь
Мы все вместе возвращались в усадьбу. Ава в синей юбке сидела рядом со мной на переднем сиденье. Не желая лишать Мангрова прежнего почетного места, она настаивала, чтобы он тоже сел спереди. Он пробовал вежливо отказаться, но уступил ее требованию. Поэтому мы втроем устроились на передних сиденьях, и Ава оказалась совсем близко. Голая нога прижалась к штанине цвета хаки. Я старался насладиться случайными прикосновениями, вкладывая в свою ногу всю душу на случай, если ничего больше о ней никогда не узнаю.
Я мысленно перенес нас в 1950-е годы. Саратога вполне может сойти за 1950-е, особенно в темноте – главная улица в стиле кино декораций, старые дома, дорога, обсаженная деревьями, ипподром. Я – муж, Ава моя жена, Мангров наш эксцентричный друг, Тинкл на заднем сиденье наш необыкновенно одаренный ребенок.
– Приближаемся к компаунду, командор, – объявил Тинкл.
Они с Мангровом продолжали играть в Федерацию, а я переключился на более взрослые фантазии о семейной жизни 1950-хгодов.
– Сержант, курс вправо веретеном на сверхсветовой скорости, – скомандовал Мангров, подыскивая необходимые галактические термины.
– Даже не верится, до чего же вы нализались, ребята, – фыркнула Ава.
У фонтана мы попытались ей объяснить, что ищем серотонин; кажется, это ее позабавило, хотя быстро наскучило, и она попросила нас подвезти ее обратно. Она ходила в город и ужинала самостоятельно.
– Слушаю, командор, – ответил я довольно тихо, стыдясь перед Авой разыгрывать космолетчика, но не мог окончательно предать друзей и сойти с корабля, так сказать.
Повернув направо, мы въехали в узкий туннель из темных деревьев, фары освещали вьющуюся ленту дорожки, ведущей к особняку. Поставив на стоянке спасательный челнок «каприс», мы все вместе вошли в черную комнату, где сидели несколько человек, читали газеты, играли в карты, хотя была уже почти полночь. Гости Хиббена, видимо, разошлись.
Мы, три космических путешественника, держались робко, опасаясь, что остаточные признаки опьянения еще заметны. Бобьен, читавшая «Арт-форум», бросила на меня суровый взгляд. Враждебность, несколько рассеявшаяся при ловле летучей мыши, вновь вышла на поверхность. При виде нее я вспомнил, что должен сегодня выставить приманку в виде тапочек, если хочу прояснить неприятное дело.
Мы прошли через черную комнату, практически не задерживаясь. Просто пробормотали приветствия коллегам-колонистам и направились к центральному холлу. У подножия огромной лестницы Мангров предложил всем собраться в комнате Тинкла. Пригласил и Аву, но та отказалась, сославшись на усталость. Я сказал, что мне надо забежать к себе, пообещал скоро прийти.
Поднимаясь вместе по ступеням, застеленным красным ковром, старался держаться рядом с Авой, а когда Мангров с Тинклом проследовали на третий этаж, мы с ней пошли по отделанному деревянными панелями коридору второго этажа. Миновали довольно красивую библиотеку, полную старинных вещей – бархатные диваны, письменный стол с золочеными листьями, массивные глубокие кресла, – проследовали дальше мимо бесчисленных закрытых дверей спален.
Я начинал запоминать дорогу к себе в лабиринтах особняка. Если дальше идти по этому коридору, со временем выйдешь к короткому лестничному пролету, который ведет вниз, в бывший служебный коридор и к моим комнатам.
Приятно было побыть несколько минут наедине с Авой, хоть я чувствовал сильную робость. Подошли к дверям ее комнаты, третьей от Бобьен.
– Спасибо, что подбросили, – сказала Ава. Мы стояли у порога.
– Пожалуйста, – сказал я и добавил: – Я сегодня вечером видел у доктора Хиббена вашу скульптуру. Действительно кое-что. Абсолютно прекрасно.
Она улыбнулась. Отлитые таким образом полные губы стали еще прелестней. А нос – просто фантастика. Он каждый миг смотрелся иначе – свет творил чудеса, отбрасывая тени, очерчивая контуры.
– Приятно, что тебе понравилось, – сказала она. – Надо будет что-нибудь твое прочитать. Есть у тебя здесь с собой что-нибудь?
– Я написал всего одну книгу… Она уже распродана… но у меня в багажнике есть несколько экземпляров. Могу дать один…
– Завтра принеси. Как называется?
– Название довольно ребяческое… «Мне меня жалко».
– Хорошее название.
– Значит, завтра принесу… первым делом… Новый роман называется лучше: «Ходок»… А мне бы очень хотелось увидеть другие ваши работы. Может быть, разрешите зайти в мастерскую?
– Конечно, – кивнула она и несколько неловко замялась. Отвела глаза в сторону, не глядя на меня.
Ну конечно, я ей надоел. В душе вспыхнула паника. Как кому-нибудь не надоесть? Прежде чем я успел решить дилемму, она сказала:
– Я сейчас спать ложусь.
– Хорошо.
– Спокойной ночи. – Она еще раз мне улыбнулась, шагнула в комнату, закрыла дверь.
Ничего нет хуже, чем кому-то наскучить. Я захромал к себе, чувствуя себя бессильным, стыдясь себя – чрезмерная реакция. Мы очень мило поболтали, но мне казалось, что я полностью погубил отношения с Авой. Должно быть, из-за алкоголя и травки. Говорил отчетливо, внятно, шагал по прямой, то есть внешне демонстрировал трезвость, но все мои эмоции были преувеличенными, необычными. Наступил тот час ночи, час отрезвления после попойки, когда, потягиваясь и разминаясь, просыпается меланхолия, жалость к себе.
Я вошел в рабочий кабинет, где на своей лежанке сидел Дживс, читал Пауэлла, как верный член нашего читательского клуба. Читал он первый роман последней части под прекрасным названием «Книги обставляют комнату».
– Привет, Дживс, – сказал я и сел за письменный стол. Приятно было его видеть, но я все еще был безутешен. Ощущал тот самый привкус, который постоянно преследовал Тинкла – вряд ли кто-нибудь меня когда-то полюбит. Как уже было сказано, алкоголь и травка проделывают со мной, нехорошие шутки. Теперь действуют вовсе не так позитивно, как раньше, позволив свободно превратиться в мальчишку, играющего в космическое путешествие.
– Добрый вечер, сэр, – ответил Дживс.
– Скажу прямо, Дживс, – сказал я, ослабляя галстук. – Скрывать бесполезно. Я снова напился и пьян до сих пор. Вдобавок опять отключился. Пошел на вечеринку к доктору Хиббену, где они с женой чуть меня не убили. Потом марихуану курил. Потом вел машину в пьяном виде. Если желаете позвонить в ФБР, не стану препятствовать, Дживс.
Я все ему выложил, утаив только, какого тупого дурака свалял у дверей Авы. Не мог в этом признаться. Хотел притвориться, будто ничего подобного не было.
– Немало успели сделать, сэр. Еще нет и полуночи.
– Старался, Дживс… И намерен еще кое-что сделать. Я безнадежен. Поэтому имею полное право доставить себе удовольствие, правда, Дживс?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
Мы все вместе возвращались в усадьбу. Ава в синей юбке сидела рядом со мной на переднем сиденье. Не желая лишать Мангрова прежнего почетного места, она настаивала, чтобы он тоже сел спереди. Он пробовал вежливо отказаться, но уступил ее требованию. Поэтому мы втроем устроились на передних сиденьях, и Ава оказалась совсем близко. Голая нога прижалась к штанине цвета хаки. Я старался насладиться случайными прикосновениями, вкладывая в свою ногу всю душу на случай, если ничего больше о ней никогда не узнаю.
Я мысленно перенес нас в 1950-е годы. Саратога вполне может сойти за 1950-е, особенно в темноте – главная улица в стиле кино декораций, старые дома, дорога, обсаженная деревьями, ипподром. Я – муж, Ава моя жена, Мангров наш эксцентричный друг, Тинкл на заднем сиденье наш необыкновенно одаренный ребенок.
– Приближаемся к компаунду, командор, – объявил Тинкл.
Они с Мангровом продолжали играть в Федерацию, а я переключился на более взрослые фантазии о семейной жизни 1950-хгодов.
– Сержант, курс вправо веретеном на сверхсветовой скорости, – скомандовал Мангров, подыскивая необходимые галактические термины.
– Даже не верится, до чего же вы нализались, ребята, – фыркнула Ава.
У фонтана мы попытались ей объяснить, что ищем серотонин; кажется, это ее позабавило, хотя быстро наскучило, и она попросила нас подвезти ее обратно. Она ходила в город и ужинала самостоятельно.
– Слушаю, командор, – ответил я довольно тихо, стыдясь перед Авой разыгрывать космолетчика, но не мог окончательно предать друзей и сойти с корабля, так сказать.
Повернув направо, мы въехали в узкий туннель из темных деревьев, фары освещали вьющуюся ленту дорожки, ведущей к особняку. Поставив на стоянке спасательный челнок «каприс», мы все вместе вошли в черную комнату, где сидели несколько человек, читали газеты, играли в карты, хотя была уже почти полночь. Гости Хиббена, видимо, разошлись.
Мы, три космических путешественника, держались робко, опасаясь, что остаточные признаки опьянения еще заметны. Бобьен, читавшая «Арт-форум», бросила на меня суровый взгляд. Враждебность, несколько рассеявшаяся при ловле летучей мыши, вновь вышла на поверхность. При виде нее я вспомнил, что должен сегодня выставить приманку в виде тапочек, если хочу прояснить неприятное дело.
Мы прошли через черную комнату, практически не задерживаясь. Просто пробормотали приветствия коллегам-колонистам и направились к центральному холлу. У подножия огромной лестницы Мангров предложил всем собраться в комнате Тинкла. Пригласил и Аву, но та отказалась, сославшись на усталость. Я сказал, что мне надо забежать к себе, пообещал скоро прийти.
Поднимаясь вместе по ступеням, застеленным красным ковром, старался держаться рядом с Авой, а когда Мангров с Тинклом проследовали на третий этаж, мы с ней пошли по отделанному деревянными панелями коридору второго этажа. Миновали довольно красивую библиотеку, полную старинных вещей – бархатные диваны, письменный стол с золочеными листьями, массивные глубокие кресла, – проследовали дальше мимо бесчисленных закрытых дверей спален.
Я начинал запоминать дорогу к себе в лабиринтах особняка. Если дальше идти по этому коридору, со временем выйдешь к короткому лестничному пролету, который ведет вниз, в бывший служебный коридор и к моим комнатам.
Приятно было побыть несколько минут наедине с Авой, хоть я чувствовал сильную робость. Подошли к дверям ее комнаты, третьей от Бобьен.
– Спасибо, что подбросили, – сказала Ава. Мы стояли у порога.
– Пожалуйста, – сказал я и добавил: – Я сегодня вечером видел у доктора Хиббена вашу скульптуру. Действительно кое-что. Абсолютно прекрасно.
Она улыбнулась. Отлитые таким образом полные губы стали еще прелестней. А нос – просто фантастика. Он каждый миг смотрелся иначе – свет творил чудеса, отбрасывая тени, очерчивая контуры.
– Приятно, что тебе понравилось, – сказала она. – Надо будет что-нибудь твое прочитать. Есть у тебя здесь с собой что-нибудь?
– Я написал всего одну книгу… Она уже распродана… но у меня в багажнике есть несколько экземпляров. Могу дать один…
– Завтра принеси. Как называется?
– Название довольно ребяческое… «Мне меня жалко».
– Хорошее название.
– Значит, завтра принесу… первым делом… Новый роман называется лучше: «Ходок»… А мне бы очень хотелось увидеть другие ваши работы. Может быть, разрешите зайти в мастерскую?
– Конечно, – кивнула она и несколько неловко замялась. Отвела глаза в сторону, не глядя на меня.
Ну конечно, я ей надоел. В душе вспыхнула паника. Как кому-нибудь не надоесть? Прежде чем я успел решить дилемму, она сказала:
– Я сейчас спать ложусь.
– Хорошо.
– Спокойной ночи. – Она еще раз мне улыбнулась, шагнула в комнату, закрыла дверь.
Ничего нет хуже, чем кому-то наскучить. Я захромал к себе, чувствуя себя бессильным, стыдясь себя – чрезмерная реакция. Мы очень мило поболтали, но мне казалось, что я полностью погубил отношения с Авой. Должно быть, из-за алкоголя и травки. Говорил отчетливо, внятно, шагал по прямой, то есть внешне демонстрировал трезвость, но все мои эмоции были преувеличенными, необычными. Наступил тот час ночи, час отрезвления после попойки, когда, потягиваясь и разминаясь, просыпается меланхолия, жалость к себе.
Я вошел в рабочий кабинет, где на своей лежанке сидел Дживс, читал Пауэлла, как верный член нашего читательского клуба. Читал он первый роман последней части под прекрасным названием «Книги обставляют комнату».
– Привет, Дживс, – сказал я и сел за письменный стол. Приятно было его видеть, но я все еще был безутешен. Ощущал тот самый привкус, который постоянно преследовал Тинкла – вряд ли кто-нибудь меня когда-то полюбит. Как уже было сказано, алкоголь и травка проделывают со мной, нехорошие шутки. Теперь действуют вовсе не так позитивно, как раньше, позволив свободно превратиться в мальчишку, играющего в космическое путешествие.
– Добрый вечер, сэр, – ответил Дживс.
– Скажу прямо, Дживс, – сказал я, ослабляя галстук. – Скрывать бесполезно. Я снова напился и пьян до сих пор. Вдобавок опять отключился. Пошел на вечеринку к доктору Хиббену, где они с женой чуть меня не убили. Потом марихуану курил. Потом вел машину в пьяном виде. Если желаете позвонить в ФБР, не стану препятствовать, Дживс.
Я все ему выложил, утаив только, какого тупого дурака свалял у дверей Авы. Не мог в этом признаться. Хотел притвориться, будто ничего подобного не было.
– Немало успели сделать, сэр. Еще нет и полуночи.
– Старался, Дживс… И намерен еще кое-что сделать. Я безнадежен. Поэтому имею полное право доставить себе удовольствие, правда, Дживс?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88