– Сплюнь соску! Дети до шестнадцати не допускаются.
Все мои знакомые переговаривались штампами, но штампованные фразы Риты изготовлял, как мне казалось, какой-то совершенно безликий автомат по производству массовой продукции. Эти затертые, будто старые шестипенсовики, фразы от постоянного повторения почти полностью утратили смысл, и, желая выразить какую-нибудь немудрящую мыслишку – мудреные-то мысли ей просто в голову не приходили, – Рита полагалась не на значение слов, а на свою манеру говорить, на речевые, так сказать, ужимки. В минуты нежности ее голос затуманивался чуть заметной, словно прозрачный дымок сигаретки, хрипотцой, но слова человеческой доброты или нежности она давным-давно позабыла – если и вообще-то когда-нибудь знала.
Она резко, будто американский бармен, пододвинула нам чашечки с кофе и, слегка нагнувшись, оперлась локтями на стойку, так что ее грудь – рельефно отштампованный образец из модного журнала – обрисовалась гораздо отчетливей, чем обычно. Теперь, по ее мнению, следовало вслух намекнуть, что вчера вечером у нас состоялось важное свидание.
– Ты во сколько вернулся? – спросила она.
– Да что-то около часу, – ответил я. – Мой старик сегодня бушевал – страшно было слушать.
– Во-во, и моя мамаша тоже. Надо это дело кончать, с понедельника. А ты что – проморгал автобус или еще чего?
– Ага. Пришлось переть пехом, – сказал я, автоматически переходя на ее язык.
– Не ходит автобус – бери такси, – промурлыкал Артур на мотив одной из песенок «Западных Братьев».
– Ишь какой фон-барон выискался, – отшила его Рита. – А ты бы двинул прямо на Городскую площадь, там ночной автобус.
Рита привычно раскручивала киноленту дневной любви – так, по ее понятиям, полагалось продолжать вчерашнее любовное свидание.
– Да мне вообще-то нравится ходить, – сказал я.
– Парни маршируют по улицам ночным, – ироническим тоном, чтобы извиниться за цитату, отчеканила Рита, – Да тебе-то почему ж не ходить – у тебя-то с подметками небось всегда все в порядке.
На мгновение Ритнна последняя фраза сбила меня с толку, но, покопавшись в своей вчерашней трепотне, я вспомнил, что, делая предложение, пригласил ее к нам на воскресный чай, а в качестве бесплатного довеска сообщил ей, что мой старик – хозяин мастерской по починке обуви в Сабосвинцовом переулке.
– А? Ну да, – сказал я. – Так ты идешь сегодня в «Рокси»?
– Ага.
– Внутри или снаружи?
– Видали умника? – возмущенно воскликнула Рита. Но на самом-то деле она ждала от меня этой дежурной «шутки».
– Думал, ты сама за себя заплатишь, – сказал я. – Стало быть, в девять у входа. А на чай к нам придешь?
– Ага – если твои предки не передумали. Да ведь это дело не горит – вечером сговоримся.
Рита, разумеется, не знала, что все уже было решено. Отца на воскресенье вызовут в Харрогит – получать резиновые каблуки, а матушка, воспользовавшись удобным случаем, решит съездить к тете Полли в Отлей, и семейный чай будет отложен на неопределенное время. Но сегодня мне еще предстояло разобраться с «Рокси», куда я уже пригласил Ведьму. Артур, закрыв лицо ладонями, тихонько похрюкивал в пантомиме полного изнеможения. Я пнул его по ноге и, нащупав голубую коробочку в кармане пиджака, вынул Ведьмино обручальное кольцо.
– На-ка, примерь, – небрежно предложил я, пододвигая Рите коробочку с кольцом.
– Это ты мне? – туповато спросила Рита.
– А ты думала, твоей мамаше?
Рита открыла коробочку, вынула блестящее дешевое колечко и нерешительно, словно бы опасаясь подвоха, надела его на палец.
– В самый раз, – удивленно проговорила она. И с испугом добавила: – Так ты его что же – неужто купил?
– Украл, – перестав хрюкать, квакнул Артур и, глядя в потолок, принялся придушенно посвистывать.
– Ишь ты, а я думала, он язык проглотил, – ухмыльнулась Рита и, неумело попытавшись выразить голосом благодарность, сказала: – Большое тебе спасибо, Билли. Только я пока не буду его носить, они ведь все здесь охальники, ну их. – Я почти видел представившуюся ей картину – церковная свадьба, недорогой коттеджик с террасой, плетеная мебель, крахмальные покрывала в ящиках комода, старинное, с медными подлокотниками двойное кресло – и радовался, что доставил ей это маленькое удовольствие. Однако времени терять было нельзя: перенесши свадьбу в Амброзию, я приостановил и расстроил ее страстной речью о нашей несовместимости.
В середине моей амброзийской речи стеклянная входная дверь распахнулась, и в кафе ввалился ражий водитель здоровенного грузовика, безуспешно пытавшийся в свое время довести шашни с Ритой до победного конца.
– Надо же, кого принесло, – громко сказала Рита и, опустив коробочку в карман халата, привычно изобразила холодную приветливость равнодушной ко всему барменши.
Шагая рядом с Артуром в контору, я беззаботно улыбался.
– А ты-то чего лыбишься? – удивленно спросил Артур.
– Тот, кто дарит людям свет радости, никогда не будет ввержен во мрак, – ответил я.
– Чего-чего? – переспросил Артур.
– Надо знать свои фирменные календари, – наставительно сказал я. Календари, теплые и теперь уже мягкие, в эту минуту нисколько не мешали мне жить.
– Ох, парень, притянут тебя к ответу за твое треклятое многоженство, – предрек Артур.
С равнодушно-спокойным видом – дескать, много ты про меня знаешь – я небрежно сказал:
– Да мне все равно скоро уезжать.
– Ну, это-то мы слышали, – сказал Артур.
Я на ходу прикидывал, стоит ли посвящать его в мои планы, или лучше просто исчезнуть, а потом, через много лет, снова появиться на улицах Страхтона в обалденно дорогом пальто из верблюжьей шерсти. Так ничего и не решив, я сказал:
– Мне пора в Лондон.
– Оно конечно – там ведь всегда не хватало дворников, – ехидно согласился Артур.
– Там не хватало дворников, создавших славу комику, – высокопарно продекламировал я. Но мне что-то расхотелось посвящать Артура в свои планы. И тем не менее я нарочито медленно сказал: – Бобби Бум предложил мне работу.
– Ладно врать-то.
– Работу текстовика. Со следующего понедельника.
– Ничего себе, – пробормотал Артур. – А не трепешься?
– Да на кой мне трепаться? Только ты пока не говори никому, ладно?
– Ясное дело, не скажу. А когда ж ты это провернул? – В голосе Артура послышалась плохо скрытая зависть.
– Он прислал мне письмо.
Артур замер посреди улицы и посмотрел на меня, будто человек из прошлого века, как сказала бы моя матушка.
– Покажи, – с льстивой ноткой в голосе попросил он.
– Чего покажи? – спросил я, и меня опалило страхом, что матушка нашла письмо в кармане моего халатного плаща.
– Письмо, – ответил Артур, нетерпеливо прищелкнув пальцами.
– Оно у меня дома.
– Ясное дело, – насмешливо протянул Артур.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52