В Амброзии все было, разумеется, наоборот.
Услышав знакомо скрипучий голос, я оглянулся и увидел Штампа с долгоиграющей пластинкой в руках. «Эй, Морий, что-то маленькие у тебя гиганты», – в тысячный, наверно, раз вякнул он свою идиотскую шутку. Штамп вечно ошивался в «Мелодии». Морий всячески помогал страхтонскому Юношескому клубу, а Штамп изобретал и безграмотно писал для клуба разные объявления, «Эй, Морий, – зудел он, – что-то маленькие у тебя гиганты!» Я хлопнул его по плечу, так что он чуть не выронил пластинку.
– Это же черный карлик, а не гигант, – сказал я.
– Так тебя, стал'быть, не посадили? – с глумливой ухмылкой спросил Штамп.
– Да нет, решили оставить место для тебя, – ответил я. Мне было приятно, что у меня нашелся здесь хоть один приятель, пусть даже Штамп. Отвернувшись от него, я поискал глазами кого-нибудь еще, но больше ни одного знакомого не заметил.
– Послушай-ка, – сказал мне в спину Штамп, – я на твоем месте не пошел бы в понедельник на работу.
– Ясное дело, – отозвался я, – понедельник – день бездельник, только таким, как ты, на работе и место. Ну да ладно, выкладывай, чего там тебе удалось разнюхать.
Штамп злорадно ухмыльнулся. Я понял, что он и правда узнал какую-то неприятную для меня новость.
– Я тут забежал в контору, – сказал он, – и смотрю, а Крабрак проверяет твою Почтовую книгу.
– Да пошел ты вместе с Крабраком… – начал я – и мне опять стало тошно. – Он что-нибудь говорил? – Слава богу, у меня получился беспечный тон.
– Ты это про кого?
– Про Крабрака, балбес. Говорил он что-нибудь насчет моей Почтовой книги?
– А черт его знает. Так, бормотал чего-то себе под нос. Сидит, обложился твоими почтовыми квитанциями, считает деньги и бормочет. Он, видать, все подсчитал. Сколько ты растратил-то?
– Нисколько я не растратил. – Трое или четверо штамповских приятелей подошли к нам и с интересом пялились на меня. – Просто не записал кой-чего в Почтовую книгу, – сказал я Штампу.
– Малолетние преступники, они всегда так поют, – отозвался Штамп. Он повернулся к своим приятелям, подхихикнул и добавил, оглянувшись через плечо: – Твоя краля наверху.
Меня пронизала дрожь, я сразу понял, о ком он говорит, – так же, как и утром, когда он сказал, что встретил ее на улице. Я невольно посмотрел вверх, где у Мория был отдел классической музыки, и мигом забыл про Крабрака с его подсчетами, так что пакостная штамповская новость не успела испортить мне настроение. Странно осоловелый, как будто он под дурью, приятель Штампа в полосатом итальянском костюме пробормотал: «Топчешь курочку-то, а?» – и я, пробравшись к лестнице, стал неторопливо подниматься наверх, словно бы медленно выныривая из мутного водоворота взбесившейся музыки в полузабытый мир беспричинно радостных надежд со свежей, бодрящей и сладко успокаивающей атмосферой. Мне показалось, что я ощутил удивительно приятный аромат, хотя этого не могло, конечно, быть. В голове у меня уже рождались слова: Я даже помню твой запах, но мою мысленную речь перебил гнусный голос Штампа: «Эй, Морий, а диск-то с дыркой!» Это был прощальный привет нижнего зала.
Пустующий по субботам отдел классической музыки напоминал публичную библиотеку: он был просторный, светлый, тихий и уютный. На полу здесь лежал толстый ковер, чистое стекло прилавка опрятно поблескивало, а дверцы серых кабинок были плотно закрыты. Стоя за прилавком, Лиз показывала альбом с пластинками какому-то дядьке лет сорока в черном пальто. Они негромко разговаривали, и голос Лиз был по-всегдашнему спокойно-звучным. Я сразу понял, что она заметила меня, но, так же как и я, оттягивала мгновение встречи.
А я, словно бы перед зеркалом, торопливо примерял разные выражения лица. Мне хотелось выглядеть радостно ошеломленным, потому что так оно, в сущности, и было, но при этом я старался остаться самим собой, старался ощутить свои собственные, подлинные чувства, отделив их от той беззаботно-успокоительной атмосферы, которая всегда окружала Лиз. И вот я понял, что меня охватывает неодолимо песенное настроение.
Чернопальтовый дядька взял у Лиз альбом с пластинками и, скрывшись в кабинке, закрыл за собой дверь.
Я медленно подошел к прилавку.
– Привет, Лиз.
– Привет, Билли.
Я заговорил хрипловато-низким, как мне казалось, голосом, обозначающим конец долгой разлуки или что-то в этом роде, но ответ Лиз прозвучал простодушно и радостно, как будто она была искренне счастлива, что опять увидела меня, и не хотела этого скрывать.
Мы облегченно улыбнулись друг другу, словно люди, опять встретившиеся в разъединившей их ненадолго толпе. На Лиз была все та же старая одежда – зеленая замшевая куртка и мятая черная юбка. Но крахмальная белая блузка очень шла к ее пепельным волосам, круглому лицу, ясной улыбке и почти вслух смеющимся глазам.
– Давненько мы не виделись, – проговорил я, намеренно выбрав речевой штамп, чтобы вложить в него понятный только ей смысл.
Она со счастливой улыбкой покачала головой, словно бы вспоминая, сколько времени ее не было.
– Ну да, больше месяца. Пять недель.
– Давай считать, что недели показались мне годами.
Лиз плутовато улыбнулась. Никто из девчонок не умел так улыбаться – только Лиз.
– Хорошо-то как, правда? – сказала она.
– Я даже помню твой запах, – пробормотал я.
– Благодарю вас, сэр, вы очень любезны, – с ироническим поклоном отозвалась Лиз.
– Когда ты вернулась?
– Вчера.
– Спасибо, что сразу позвонила, – сказал я.
Она сморщила нос, но вовсе не так, как Ведьма, – у нее это получилось простодушно и по-дружески. Она никогда не извинялась.
– Да ведь мы все равно встретились бы сегодня вечером в «Рокси», – сказала Лиз. – Ты придешь?
Туда сегодня весь город придет, подумалось мне. А впрочем… Я быстренько прикинул. Ведьме, после сегодняшнего случая, прямая дорога в монастырь или к черту на рога; Рита, если я ее надую, ни за что не станет сама покупать билет в «Рокси» и тоже куда-нибудь сгинет. Да и не боялся я их, потому что запросто мог во всем признаться Лиз… если бы захотел.
– Приду, – сказал я. – А все-таки жаль, что ты не позвонила.
– Да у меня времени не было! – Она опять плутовато улыбнулась, как бы советуя мне не верить ее словам и ни о чем не беспокоиться, потому что все это не имеет никакого значения. – Спроси меня лучше, что я тут делаю.
– Так что же ты тут делаешь?
– Помогаю целый день Морию, а то он совсем зашился. – Помогать целый день Морию у нее время было, а позвонить мне не было! Но все это и правда не имело никакого значения. Только вот откуда она знала Мория? Это была одна из ее загадок – она, похоже, всех у нас в Страхтоне знала, и я, хоть убей меня, не мог понять, как ей это удается.
– Ну, а у вас что здесь происходит?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
Услышав знакомо скрипучий голос, я оглянулся и увидел Штампа с долгоиграющей пластинкой в руках. «Эй, Морий, что-то маленькие у тебя гиганты», – в тысячный, наверно, раз вякнул он свою идиотскую шутку. Штамп вечно ошивался в «Мелодии». Морий всячески помогал страхтонскому Юношескому клубу, а Штамп изобретал и безграмотно писал для клуба разные объявления, «Эй, Морий, – зудел он, – что-то маленькие у тебя гиганты!» Я хлопнул его по плечу, так что он чуть не выронил пластинку.
– Это же черный карлик, а не гигант, – сказал я.
– Так тебя, стал'быть, не посадили? – с глумливой ухмылкой спросил Штамп.
– Да нет, решили оставить место для тебя, – ответил я. Мне было приятно, что у меня нашелся здесь хоть один приятель, пусть даже Штамп. Отвернувшись от него, я поискал глазами кого-нибудь еще, но больше ни одного знакомого не заметил.
– Послушай-ка, – сказал мне в спину Штамп, – я на твоем месте не пошел бы в понедельник на работу.
– Ясное дело, – отозвался я, – понедельник – день бездельник, только таким, как ты, на работе и место. Ну да ладно, выкладывай, чего там тебе удалось разнюхать.
Штамп злорадно ухмыльнулся. Я понял, что он и правда узнал какую-то неприятную для меня новость.
– Я тут забежал в контору, – сказал он, – и смотрю, а Крабрак проверяет твою Почтовую книгу.
– Да пошел ты вместе с Крабраком… – начал я – и мне опять стало тошно. – Он что-нибудь говорил? – Слава богу, у меня получился беспечный тон.
– Ты это про кого?
– Про Крабрака, балбес. Говорил он что-нибудь насчет моей Почтовой книги?
– А черт его знает. Так, бормотал чего-то себе под нос. Сидит, обложился твоими почтовыми квитанциями, считает деньги и бормочет. Он, видать, все подсчитал. Сколько ты растратил-то?
– Нисколько я не растратил. – Трое или четверо штамповских приятелей подошли к нам и с интересом пялились на меня. – Просто не записал кой-чего в Почтовую книгу, – сказал я Штампу.
– Малолетние преступники, они всегда так поют, – отозвался Штамп. Он повернулся к своим приятелям, подхихикнул и добавил, оглянувшись через плечо: – Твоя краля наверху.
Меня пронизала дрожь, я сразу понял, о ком он говорит, – так же, как и утром, когда он сказал, что встретил ее на улице. Я невольно посмотрел вверх, где у Мория был отдел классической музыки, и мигом забыл про Крабрака с его подсчетами, так что пакостная штамповская новость не успела испортить мне настроение. Странно осоловелый, как будто он под дурью, приятель Штампа в полосатом итальянском костюме пробормотал: «Топчешь курочку-то, а?» – и я, пробравшись к лестнице, стал неторопливо подниматься наверх, словно бы медленно выныривая из мутного водоворота взбесившейся музыки в полузабытый мир беспричинно радостных надежд со свежей, бодрящей и сладко успокаивающей атмосферой. Мне показалось, что я ощутил удивительно приятный аромат, хотя этого не могло, конечно, быть. В голове у меня уже рождались слова: Я даже помню твой запах, но мою мысленную речь перебил гнусный голос Штампа: «Эй, Морий, а диск-то с дыркой!» Это был прощальный привет нижнего зала.
Пустующий по субботам отдел классической музыки напоминал публичную библиотеку: он был просторный, светлый, тихий и уютный. На полу здесь лежал толстый ковер, чистое стекло прилавка опрятно поблескивало, а дверцы серых кабинок были плотно закрыты. Стоя за прилавком, Лиз показывала альбом с пластинками какому-то дядьке лет сорока в черном пальто. Они негромко разговаривали, и голос Лиз был по-всегдашнему спокойно-звучным. Я сразу понял, что она заметила меня, но, так же как и я, оттягивала мгновение встречи.
А я, словно бы перед зеркалом, торопливо примерял разные выражения лица. Мне хотелось выглядеть радостно ошеломленным, потому что так оно, в сущности, и было, но при этом я старался остаться самим собой, старался ощутить свои собственные, подлинные чувства, отделив их от той беззаботно-успокоительной атмосферы, которая всегда окружала Лиз. И вот я понял, что меня охватывает неодолимо песенное настроение.
Чернопальтовый дядька взял у Лиз альбом с пластинками и, скрывшись в кабинке, закрыл за собой дверь.
Я медленно подошел к прилавку.
– Привет, Лиз.
– Привет, Билли.
Я заговорил хрипловато-низким, как мне казалось, голосом, обозначающим конец долгой разлуки или что-то в этом роде, но ответ Лиз прозвучал простодушно и радостно, как будто она была искренне счастлива, что опять увидела меня, и не хотела этого скрывать.
Мы облегченно улыбнулись друг другу, словно люди, опять встретившиеся в разъединившей их ненадолго толпе. На Лиз была все та же старая одежда – зеленая замшевая куртка и мятая черная юбка. Но крахмальная белая блузка очень шла к ее пепельным волосам, круглому лицу, ясной улыбке и почти вслух смеющимся глазам.
– Давненько мы не виделись, – проговорил я, намеренно выбрав речевой штамп, чтобы вложить в него понятный только ей смысл.
Она со счастливой улыбкой покачала головой, словно бы вспоминая, сколько времени ее не было.
– Ну да, больше месяца. Пять недель.
– Давай считать, что недели показались мне годами.
Лиз плутовато улыбнулась. Никто из девчонок не умел так улыбаться – только Лиз.
– Хорошо-то как, правда? – сказала она.
– Я даже помню твой запах, – пробормотал я.
– Благодарю вас, сэр, вы очень любезны, – с ироническим поклоном отозвалась Лиз.
– Когда ты вернулась?
– Вчера.
– Спасибо, что сразу позвонила, – сказал я.
Она сморщила нос, но вовсе не так, как Ведьма, – у нее это получилось простодушно и по-дружески. Она никогда не извинялась.
– Да ведь мы все равно встретились бы сегодня вечером в «Рокси», – сказала Лиз. – Ты придешь?
Туда сегодня весь город придет, подумалось мне. А впрочем… Я быстренько прикинул. Ведьме, после сегодняшнего случая, прямая дорога в монастырь или к черту на рога; Рита, если я ее надую, ни за что не станет сама покупать билет в «Рокси» и тоже куда-нибудь сгинет. Да и не боялся я их, потому что запросто мог во всем признаться Лиз… если бы захотел.
– Приду, – сказал я. – А все-таки жаль, что ты не позвонила.
– Да у меня времени не было! – Она опять плутовато улыбнулась, как бы советуя мне не верить ее словам и ни о чем не беспокоиться, потому что все это не имеет никакого значения. – Спроси меня лучше, что я тут делаю.
– Так что же ты тут делаешь?
– Помогаю целый день Морию, а то он совсем зашился. – Помогать целый день Морию у нее время было, а позвонить мне не было! Но все это и правда не имело никакого значения. Только вот откуда она знала Мория? Это была одна из ее загадок – она, похоже, всех у нас в Страхтоне знала, и я, хоть убей меня, не мог понять, как ей это удается.
– Ну, а у вас что здесь происходит?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52