– Здравствуйте, миссис Крэбтри. Вы, наверное, не знакомы с моей сестрой. Познакомься, Шила, это миссис Крэбтри.
У Артуровой мамаши сделалось такое лицо, как будто я ее обругал, и мне стало ясно, что моя сообразительность меня подвела. А она возмущенно воскликнула:
– Ты бы уж выбрал в этот раз кого-нибудь другого для своих представлений! Я же прекрасно знаю Барбару!
Ведьма окинула меня показушно сожалеющим взглядом.
– У него немножко странное чувство юмора, миссис Крэбтри, – тоном терпеливой сестры милосердия объяснила она.
– А вот и мой трамвай! – торопливо пробормотал я, показывая на семнадцатый автобус. Он медленно отъезжал от остановки. Я помчался к нему, взлетел наверх и мысленно вытащил из кармана амброзийский пистолет.
Глава восьмая
– Это что – тоже мне? – недоверчиво спросила Рита.
– Ограбил, знаешь ли, банк, – с полным ртом прошамкал я. Верней, сначала-то я просто молча кивнул, потому что откусил полбутерброда с яйцом и говорить не мог – только жевал да пучил на Риту слезящиеся глаза. Было уже пять часов, а я как позавтракал, так больше ни разу и не ел.
– И теперь, значит, оделяешь бедных? – благодарно спросила Рита. Ее очень обрадовал крестик, больше даже, чем обручальное кольцо. Закинув руки за голову, она защелкнула под своими платиново-блондинистыми волосами замочек тонкой серебряной цепочки.
– Крестовая дама при липовом короле, – вполголоса сказал Артур.
– Ишь ты! Глянешь на него – спит, а отвернешься– глядит, – напоказ удивилась Рита, одарив Артура ухмылкой преувеличенного презрения. А потом, решив, что откровенно благодарные слова про бедных слишком принизили ее, она подозрительно посмотрела на крестик и спросила: – Так что мне с этой штуковинкой – в церковь теперь идти?
– Ясное дело, – сказал Артур. – Чтобы дать обет безбрачия.
– А ну-ка, нож-молодец, убирайся в свой погребец! – скомандовала Артуру Рита и плавно подняла мою пустую тарелку – этот плавный жест обозначал у нее благосклонность. – Можешь принести мне завтра меховую шубу, – добродушно сказала она и пошла к стойке, оставив нас одних за шатким столиком в укромном уголке полупустого кафе, возле большого, деловито стрекочущего холодильника.
– Секс-фея Страхтона, – провожая ее взглядом, сказал Артур.
Ко мне вернулось жизнерадостное, с истерической искоркой настроение.
– И се служанка моих желаний, – торжественно подняв правую руку, возгласил я. Артур, конечно же, сразу подхватил мой библейский зачин.
– И глас воззвал, – зарокотал он, – кто сия дева, что была с тобой на рассвете?
– И, препоясав чресла, Моисей сказал, – продолжил я, – истинно, истинно говорю тебе, то была не дева, а моя супруга земная.
– И было так.
– И пребудет до пятого и шестого колена. Мы уже допили кофе и теперь стояли у столика, посылая Рите воздушные поцелуи.
– Смотри, не твори, чего я не творю! – заразившись моим настроением, воскликнула она.
Мы оставили стеклянную дверь кафе широко распахнутой и, не обращая внимания на вопли пожирателей пирожков «Дверь! Прикройте дверь!», зашагали через Торфяной проспект к городскому Пассажу.
Встретив Артура сразу после накладки с моей выдуманной сестрой, я ощутил смутное чувство вины. Мне хотелось как-нибудь намекнуть ему об этом происшествии, но теперь я был рад, что удержался.
Мы вошли в пассаж, выкрикивая: «Пресса! Пресса – бог наших дней! Завтра засохнет – и черт бы с ней!», так что наши голоса множились гулким эхом под сводчатой стеклянной крышей. Смиренно шаркающие друг за дружкой покупательницы с авоськами и кульками пирожных в руках провожали нас опасливыми взглядами.
– Пресса! Пресса! – выкрикнул я, размахивая воображаемой газетой, и с удивлением обнаружил, что это старая патефонная пластинка, которую я унес из дому несколько часов назад.
– Пойдем-ка урвем чего-нибудь у Мория, – предложил я Артуру.
Морий, маленький и юркий человечек, похожий на армянина, был хозяином магазинчика «Мелодия», который он открыл недавно в Пассаже, на втором этаже. Морий сотрудничал с организацией «Помощь молодым», никогда не упускал случая показать свою терпимость и уважительное, как будто все здесь были взрослыми, отношение к посетителям. Когда нам было нечего делать, мы ходили в «Мелодию», чтобы подразнить Мория. «Глянь-ка, Морий, у этой пластинки в середине дыра» – вот одна из наших дежурных шуточек.
– Хорошо бы нагреть его на новую пластинку, – сказал Артур. Я открыл дверь ногой, и мы ввалились внутрь.
По субботам, особенно вечерами, здесь всегда околачивалась толпа узкобрючных юнцов и цыганистых девиц. Они же шлялись каждую субботу и в «Рокси», но на улицах Страхтона я их почему-то никогда не встречал, как будто за порогом этих двух заведений они становились невидимками. Рядом с ними я чувствовал себя до жути старомодным, меня стеснял мой заляпанный пятнами плащ и мятый костюм, так что мне приходилось изображать интеллектуала. Я скособочился, вздернул одно плечо выше другого и проникся уверенностью, что под мышкой у меня пластинка с классической музыкой. Какой-то охламон из кискисных завсегдатаев, пританцовывающий посредине зала, пробормотал: «Стервятники прилетели», – но больше никто не обратил на нас внимания.
Посетив «Мелодию», Парень с холмов едва ли сумел бы написать хвалебную статью про йоркширский прогресс. Поначалу это был заурядно-современный магазин грампластинок, но благодаря терпимости Мория (живи и жить давай другим) он быстренько превратился в современно разгромленный сарай – оранжевые стены были обшарпаны, конические подставки для пепельниц похилились, их ярко-желтые бока чернели пятнами от загашенных сигарет, а большинство пепельниц посетители просто поразбивали; витрины с пластинками, подвешенные на тросах, перекосились и грозили обвалиться кому-нибудь на голову, так что пришлось подставить под них старые ящики, а стекло одной из витрин рассекала угловато-извилистая трещина.
Девицы в клетчатых брюках роились у кабинок с проигрывателями и, заходя внутрь, оставляли двери небрежно открытыми, так что зал гудел какофонией совершенно несовместимых мелодий. Парень лет шестнадцати в короткой кожаной куртке с молнией, облокотившись на прилавок, вертел в руках целлофановый футляр от пластинки, а низкорослый Морий в красных подтяжках пытался перекричать многоголосый гул:
– Вы не против?… Так-то оно так… Но вы не против?
Артур уверенно заскользил среди толпящихся посетителей, словно танцор, – да иначе-то здесь и двигаться, пожалуй, было невозможно. Он сразу же нашел приятелей – джазистов из «Рокси» – и скрылся с ними в дальнем углу. Я одиноко стоял у входа, не зная, чем бы мне заняться. Удивительное дело – Артур знал тут чуть ли не всех, а я почти никого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52