Внаглую выскочить на палубу и выпрыгнуть за борт, когда берег будет уже близко, тоже не получится — они, конечно, растеряются, и, прежде чем начнут стрелять, если вообще осмелятся поднимать шум, я была бы уже далеко, но в ледяной воде мне долго не продержаться…
По правде говоря, не знаю, повлиял ли алкоголь на план, который я приняла в итоге. Во всяком случае, он был дерзкий до безумия. Как, впрочем, и все мое путешествие через полмира к звездным пришельцам. Основывался он на трех предпосылках:
1) если контрабанду грузили темной ночью, подгадав, когда в небе не будет ни Лийи, ни Лла, — видимо, в такое же время и будут разгружать;
2) никто из команды даже в мыслях не допускает, что на борту может находиться чужак, а аньйо, как я уже могла убедиться, склонны видеть то, что ожидают увидеть, а не то, что есть на самом деле;
3) моя верхняя одежда весьма напоминает робу, какие носят матросы в такую пору, и капюшон в холодную и промозглую погоду можно будет надвинуть поглубже, не вызвав подозрений. Правда, даже в капюшоне рост у меня был ниже, чем у среднего матроса, но и тут все не так страшно — за одиннадцать месяцев своего путешествия я несколько подросла. Вот, правда, туфли мои не похожи на грубые матросские башмаки, но будем надеяться, у них найдутся дела поважнее, чем пялиться на мои ноги.
Были, конечно, и другие уязвимые места. Если судно невелико, значит, невелика и команда, а тогда могут заметить, что появился лишний аньйо. Особенно если все роли при разгрузке четко расписаны заранее и я окажусь, как говорится, лишним камнем в кладке. Хотя это вряд ли — нарушителей закона редко отличает высокая дисциплина, даже если это илсудрумцы… Или со мной могут заговорить. Сделать вид, что простыла и осипла? Сошло бы в толпе, но не на корабле, где все друг друга знают. Однако была ли у меня лучшая альтернатива? Я решила, что в худшем случае фактор неожиданности остается все же на моей стороне и спрыгнуть за борт я успею. Хотя лучше бы, конечно, отложить купание до более теплых времен.
Несколько дней я провела в полной темноте, экономя последние остатки масла. Мои глаза настолько привыкли к мраку, что различали даже самый слабый проблеск света; так, хотя крышка люка прилегала плотно, я теперь уже видела, когда дневной свет очерчивает ее едва заметной каймой, и таким образом различала время суток. Слух тоже обострился, и, приникая ухом к борту, я по звуку рассекаемой корпусом воды делала выводы о скорости корабля. Доносились до меня и команды, которые выкрикивал на палубе боцман. И вот, когда в вечерних сумерках корабль лег в дрейф, я поняла, что решающий этап близок.
Я зажгла лампу, готовая задуть ее при первых звуках со стороны люка. Предстояло выполнить еще одну деталь моего плана. Я достала пригоршню зерен и бросила на пол, сидя на ящике с прутом наготове. Свет лампы тут же отразили глаза-бусинки, и из темноты в освещенный круг высунулась острая бурая мордочка. Йаги меня совершенно не боялись, потому что в последние дни я их кормила. Делала я это, конечно, не из любви к этим шестиногим голохвостым тварям — кто их вообще любит? — а ради этого вот момента. Молниеносный удар прутом — и грызун, отчаянно пища, засучил лапками в агонии. Дождавшись, пока он затихнет — еще не хватало, чтобы тяпнул за палец! — я сунула мертвого йага в карман своей верхней одежды, перебралась за лестницу, спряталась среди тюков с мехами, и потушила лампу.
Теперь оставалось только ждать.
Ждать пришлось довольно долго. После заката прошло несколько часов, прежде чем до меня донесся отдаленный лязг разматывающейся цепи и плеск упавшего в воду якоря. Затем наконец открылся люк, впустив свет фонаря и уличный холод.
Я застыла с бешено стучащим сердцем, когда матросы склонились над первым ящиком. Но они ничего не заподозрили. Просто подняли его и потащили наверх.
Разумеется, я приняла меры, чтобы ящики выглядели как нетронутые. Даже, орудуя прутом вместо молотка, заново вбила гвозди, чтобы крышки держались. Бутылки снова лежали внутри под слоем зерна и даже весили почти столько же. Дело в том, что… не знаю, стоит ли об этом рассказывать, но раз уж это тоже помогало моему плану… Короче, сами понимаете, специально оборудованного туалета в трюме не было. А я все же слишком чистоплотна, чтобы разводить скотство там, где живу. Мочиться в бутылку ужасно неудобно, даже если использовать отбитое горлышко другой бутылки в качестве воронки, но… Кстати, руки после этого я тоже мыла дралигамским тринадцатого года.
Матросы вытаскивали один ящик за другим; как я и предполагала, меха их не интересовали — легальный груз предназначался для легального порта. Только бы получатель не полез обследовать первый ящик, пока из трюма еще не извлечен последний… Правда, и в этом случае сохранялся шанс — несколько ящиков остались нетронутыми, я просто не успела до них добраться.
Вот наконец и последний ящик, помеченный крестом, двинулся наверх на руках матросов. Я чуть выждала, выбралась из своего убежища и, держа дохлого йага за хвост, направилась следом за ними.
Погода полностью благоприятствовала моим планам: не просто безлунная ночь, но еще и густой туман. Вряд ли это было простым везением — скорее всего, туманы в это время года бывали здесь часто, и капитан специально ждал такой погоды для нелегальной разгрузки. Сквозь туман бледным пятном подрагивал впереди огонек сигнального костра. Только он и позволял определить, что до берега было порядка двухсот локтей.
— Чего шляешься без дела? — Кто-то из корабельного начальства все же заметил, как я выхожу из трюма одна и без всякого груза.
Вместо ответа я показала ему йага. Как я уже сказала, этих тварей никто не любит, а моряки особенно. Так что если матрос задержался в трюме, чтобы прикончить одну из них, — это повод похвалить его, а не ругать. Боцман (или это был сам капитан?) буркнул что-то одобрительное, я швырнула тушку за борт и направилась туда, где матросы грузили ящики на лодки.
Первый баркас уже отчалил и почти скрылся в тумане, второй пока висел за бортом. Я немного посуетилась вокруг, имитируя помощь при погрузке, а когда ящики наконец были уложены, одной из первых забралась в лодку, чтобы занять носовую банку. Самая подходящая позиция: остальные гребцы сидят к тебе спиной, а рулевому за ними тебя не видно. К счастью, оспаривать у меня это место никто не попытался. Как только расселись остальные матросы, баркас спустили на воду, и я вместе с остальными налегла на весла.
Только когда мы отошли от корабля, я наконец впервые разглядела судно, на котором провела около месяца. Это была двухмачтовая шхуна, судя по всему, быстроходная и маневренная — идеальный корабль для контрабандистов. Впрочем, долго любоваться ею мне не пришлось, ибо уже через несколько мгновений она была лишь призрачным силуэтом, а затем и вовсе растаяла в мутном мареве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177
По правде говоря, не знаю, повлиял ли алкоголь на план, который я приняла в итоге. Во всяком случае, он был дерзкий до безумия. Как, впрочем, и все мое путешествие через полмира к звездным пришельцам. Основывался он на трех предпосылках:
1) если контрабанду грузили темной ночью, подгадав, когда в небе не будет ни Лийи, ни Лла, — видимо, в такое же время и будут разгружать;
2) никто из команды даже в мыслях не допускает, что на борту может находиться чужак, а аньйо, как я уже могла убедиться, склонны видеть то, что ожидают увидеть, а не то, что есть на самом деле;
3) моя верхняя одежда весьма напоминает робу, какие носят матросы в такую пору, и капюшон в холодную и промозглую погоду можно будет надвинуть поглубже, не вызвав подозрений. Правда, даже в капюшоне рост у меня был ниже, чем у среднего матроса, но и тут все не так страшно — за одиннадцать месяцев своего путешествия я несколько подросла. Вот, правда, туфли мои не похожи на грубые матросские башмаки, но будем надеяться, у них найдутся дела поважнее, чем пялиться на мои ноги.
Были, конечно, и другие уязвимые места. Если судно невелико, значит, невелика и команда, а тогда могут заметить, что появился лишний аньйо. Особенно если все роли при разгрузке четко расписаны заранее и я окажусь, как говорится, лишним камнем в кладке. Хотя это вряд ли — нарушителей закона редко отличает высокая дисциплина, даже если это илсудрумцы… Или со мной могут заговорить. Сделать вид, что простыла и осипла? Сошло бы в толпе, но не на корабле, где все друг друга знают. Однако была ли у меня лучшая альтернатива? Я решила, что в худшем случае фактор неожиданности остается все же на моей стороне и спрыгнуть за борт я успею. Хотя лучше бы, конечно, отложить купание до более теплых времен.
Несколько дней я провела в полной темноте, экономя последние остатки масла. Мои глаза настолько привыкли к мраку, что различали даже самый слабый проблеск света; так, хотя крышка люка прилегала плотно, я теперь уже видела, когда дневной свет очерчивает ее едва заметной каймой, и таким образом различала время суток. Слух тоже обострился, и, приникая ухом к борту, я по звуку рассекаемой корпусом воды делала выводы о скорости корабля. Доносились до меня и команды, которые выкрикивал на палубе боцман. И вот, когда в вечерних сумерках корабль лег в дрейф, я поняла, что решающий этап близок.
Я зажгла лампу, готовая задуть ее при первых звуках со стороны люка. Предстояло выполнить еще одну деталь моего плана. Я достала пригоршню зерен и бросила на пол, сидя на ящике с прутом наготове. Свет лампы тут же отразили глаза-бусинки, и из темноты в освещенный круг высунулась острая бурая мордочка. Йаги меня совершенно не боялись, потому что в последние дни я их кормила. Делала я это, конечно, не из любви к этим шестиногим голохвостым тварям — кто их вообще любит? — а ради этого вот момента. Молниеносный удар прутом — и грызун, отчаянно пища, засучил лапками в агонии. Дождавшись, пока он затихнет — еще не хватало, чтобы тяпнул за палец! — я сунула мертвого йага в карман своей верхней одежды, перебралась за лестницу, спряталась среди тюков с мехами, и потушила лампу.
Теперь оставалось только ждать.
Ждать пришлось довольно долго. После заката прошло несколько часов, прежде чем до меня донесся отдаленный лязг разматывающейся цепи и плеск упавшего в воду якоря. Затем наконец открылся люк, впустив свет фонаря и уличный холод.
Я застыла с бешено стучащим сердцем, когда матросы склонились над первым ящиком. Но они ничего не заподозрили. Просто подняли его и потащили наверх.
Разумеется, я приняла меры, чтобы ящики выглядели как нетронутые. Даже, орудуя прутом вместо молотка, заново вбила гвозди, чтобы крышки держались. Бутылки снова лежали внутри под слоем зерна и даже весили почти столько же. Дело в том, что… не знаю, стоит ли об этом рассказывать, но раз уж это тоже помогало моему плану… Короче, сами понимаете, специально оборудованного туалета в трюме не было. А я все же слишком чистоплотна, чтобы разводить скотство там, где живу. Мочиться в бутылку ужасно неудобно, даже если использовать отбитое горлышко другой бутылки в качестве воронки, но… Кстати, руки после этого я тоже мыла дралигамским тринадцатого года.
Матросы вытаскивали один ящик за другим; как я и предполагала, меха их не интересовали — легальный груз предназначался для легального порта. Только бы получатель не полез обследовать первый ящик, пока из трюма еще не извлечен последний… Правда, и в этом случае сохранялся шанс — несколько ящиков остались нетронутыми, я просто не успела до них добраться.
Вот наконец и последний ящик, помеченный крестом, двинулся наверх на руках матросов. Я чуть выждала, выбралась из своего убежища и, держа дохлого йага за хвост, направилась следом за ними.
Погода полностью благоприятствовала моим планам: не просто безлунная ночь, но еще и густой туман. Вряд ли это было простым везением — скорее всего, туманы в это время года бывали здесь часто, и капитан специально ждал такой погоды для нелегальной разгрузки. Сквозь туман бледным пятном подрагивал впереди огонек сигнального костра. Только он и позволял определить, что до берега было порядка двухсот локтей.
— Чего шляешься без дела? — Кто-то из корабельного начальства все же заметил, как я выхожу из трюма одна и без всякого груза.
Вместо ответа я показала ему йага. Как я уже сказала, этих тварей никто не любит, а моряки особенно. Так что если матрос задержался в трюме, чтобы прикончить одну из них, — это повод похвалить его, а не ругать. Боцман (или это был сам капитан?) буркнул что-то одобрительное, я швырнула тушку за борт и направилась туда, где матросы грузили ящики на лодки.
Первый баркас уже отчалил и почти скрылся в тумане, второй пока висел за бортом. Я немного посуетилась вокруг, имитируя помощь при погрузке, а когда ящики наконец были уложены, одной из первых забралась в лодку, чтобы занять носовую банку. Самая подходящая позиция: остальные гребцы сидят к тебе спиной, а рулевому за ними тебя не видно. К счастью, оспаривать у меня это место никто не попытался. Как только расселись остальные матросы, баркас спустили на воду, и я вместе с остальными налегла на весла.
Только когда мы отошли от корабля, я наконец впервые разглядела судно, на котором провела около месяца. Это была двухмачтовая шхуна, судя по всему, быстроходная и маневренная — идеальный корабль для контрабандистов. Впрочем, долго любоваться ею мне не пришлось, ибо уже через несколько мгновений она была лишь призрачным силуэтом, а затем и вовсе растаяла в мутном мареве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177