— Это уже второй вопрос, — усмехнулась я, однако ответила: — Не знаю. Может быть, уже ничего. А может, корабль со звезд.
И как-то вышло так, что я рассказала ему свою мечту в подробностях, о которых не говорила прежде никому. Даже маме перед расставанием я не сказала прямо, что хочу улететь в мир пришельцев, а не просто пообщаться с ними, хотя она наверняка догадалась…
— Да, их железная птица несколько раз пролетала над Далкрумом, — подтвердил Нодрекс, — однажды я даже сам видел. Только если у них правда есть свои крылья, зачем им железная птица?
— У тебя есть свои ноги — зачем ты ездишь на тйорлах?
— Не-е, я пешком хожу, — беззлобно хохотнул он.
— Ну, другие ездят… Птица, она быстрая. Куда быстрей живых птиц.
— Ну, наверно… — не стал спорить он. — Чайник кипит.
В Илсудруме чай настаивают на других травах, нежели в Ранайе, так что с непривычки вкус мне не очень понравился. Пока мы не спеша потягивали горячую темно-зеленую жидкость, Нодрекс пытался как-нибудь обиняком навести меня на рассказ о моих приключениях. Воры не любят любопытных, и, блюдя воровской кодекс, он не решался расспрашивать напрямую. Но мне не хотелось рассказывать о своем путешествии. Слишком мало в нем было веселого и слишком свежи были воспоминания. Поэтому я предпочла перейти к практическим материям:
— Ты говорил, что подумаешь, как мне добыть денег. Что-нибудь надумал?
— Ну… сколько тебе надо?
— Как минимум сотни три серебром. — Я имела в виду, конечно, в дилумах. — Нужно же иметь хоть какой-то запас — корабль не привезет меня прямо к пришельцам, придется еще добираться до них из Гантру. А если, не дай бог, окажется, что пришельцы уже улетели, и мне придется плыть обратно… — Я безнадежно махнула рукой.
— Эвон хватила — три кучки! Такие звяки в грязи не валяются. Хотя, конечно… Так, говоришь, по карманам никогда не работала?
— Не работала и не собираюсь!
— Ну и зря. Я мог бы поучить. Хотя это время, конечно. С полтычка такую науку не освоишь. А вдруг твои пришельцы за это время улетят?
— Не больно-то твоя наука прибыльна, — усмехнулась я, обводя взглядом его жилище.
— Народ осторожный пошел, в кошельках много не носит… Но главное не это, конечно. Отдавать много приходится.
— Отдавать? — удивилась я. — Кому?
— Барону, дрыть!
— Барону? — Я совсем ничего не понимала. Неужто местные дворяне опустились до связи с карманными воришками?
— Ну, смотрящему над ворами, — нетерпеливо пояснил Нодрекс. — Он тоже вор, но сам уже на дело не ходит, только дань собирает. Ну и разбирается, если наедет кто. От полиции отмазать может, но это уж как сойдется, на это лучше не закладываться…
— Главный вор в городе?
— Не, барон — не главный. В городе главный — князь, а над ними еще короли есть, те сразу несколько городов держат…
Забавно, подумала я. Империя всегда кичилась своей строгой иерархической организацией, противопоставляя ее излишне свободолюбивой и децентрализованной, по илсудрумскому мнению, Ранайе. Действительно, случись мне здесь убить сына губернатора — или, как их тут называют, имперского комиссара, — за мной целенаправленно охотились бы по всей стране, а не в одной провинции, и даже наместникам северных колоний ушли бы соответствующие предписания… Но, оказывается, столь же строгая организация пронизывает и здешний преступный мир.
— А откуда барон знает, сколько ты наво… заработал?
— А он не долей берет, а по счету… «Фиксированную сумму» — поняла я.
— А где и как я столько добуду, ему без разницы… — подытожил Нодрекс.
— А если не платить?
— Руки переломают. Не хочешь на общак работать — и на себя не будешь.
— Значит, и мне бы переломали?
— Так это сперва узнать надо, что ты работаешь. А пока разнюхают, ты бы уплыла уже.
Я на миг представила себя шарящей по карманам. Это было до того нелепо, что даже смешно.
— Нет, — твердо сказала я.
— Вообще-то правильно, — признал он, помолчав. — Не стоит в это дело сейчас влезать, тем более с непривычки. Про новый закон небось не слышала?
— Какой закон?
— Император подписал. Чтоб ворам, пойманным с поличным, на лбу клеймо выжигать. Вообще-то такой закон и раньше был, давно, лет триста назад или больше. Потом отменили, только за особо тяжкие оставили. А сейчас вот опять за любое воровство.
— Что ж ты сразу не предупредил?!
— Так ты все равно отказалась.
— А если б согласилась?
— Ну, сказал бы потом…
Я посмотрела на него недоверчиво.
— Сам-то не боишься?
— Боюсь, а чё делать? Жрать-то надо.
— А честным путем — никак?
— Что ж ты ко мне пришла, если честный путь знаешь? — усмехнулся он.
Да, о том, что выбраться со дна почти невозможно, я наслушалась и от Шайны. И вряд ли, пользуясь гостеприимством Нодрекса и прихлебывая купленный на ворованные деньги чай, я была вправе читать ему мораль.
— Вот если б какое крупное дело провернуть, тогда потом можно и в завязку, — продолжал он мечтательно.
— Пожалуй, я знаю такое дело, — неожиданно сказала я. — Грабануть ювелира на улице маршала Гродла.
— Ого, вот это замах! — рассмеялся Нодрекс. — А прикидывалась скромницей… Не воровка она…
— Он сам меня обокрал, — строго возразила я. — Выманил настоящий камень как поддельный. Вот пусть и получит по заслугам.
— Да, чужестранцу всегда ухо востро держать надо. Их-то первым делом и облапошивают. Только ювелир нам не по зубам. Там такие замки и решетки… — Он покачал головой.
— А что нам по зубам?
— Если бы крупное дело было легко обстряпать, кто бы стал по карманам мелочь выгребать? Вот раньше, бывало, меня трубочистом брали, там много можно было заработать.
— Трубочистом? — В первый миг я удивилась, что такая работа считается здесь прибыльной, но тут же поняла, что это тоже какой-то воровской жаргон.
— Ну, хаты чистить… Через трубу влезаешь, когда очаг не горит, и подельникам дверь открываешь. На такое только мелких берут, взрослый-то не пролезет. Ахату богатую взять — это потом годы припеваючи жить можно. Только трубочисту, понятно, крохи достаются, главную-то добычу взрослые воры меж собой делят. Но когда куш хороший, даже и крохами вся семья месяц кормилась. А потом все, вырос, дрыть…
Меж тем совсем стемнело. Лийа светила в окно напротив, обволакивая голубоватым контуром силуэт моего собеседника; его лица я уже не видела. Негромко, успокаивающе шелестел прибой.
— Ладно, давай спать, что ли, — сказал Нодрекс. — Я тут свет зря стараюсь не жечь.
— И то верно, — согласилась я, — а то у меня уже в горле першит от этих разговоров.
Однако першило у меня не от этого. Купание в день прибытия мой ослабленный организм еще как-то выдержал, но ночевка под дождем не прошла для него даром. Наутро я проснулась с больным горлом, хлюпающим носом и тем неприятным ощущением легкости, которое сопутствует высокой температуре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177