— Он помолчал, попыхивая сигаретой.— Это ма-кси-мум,— повторил он по слогам.— За неповрежденное, ухоженное растение, развитое и хорошего сорта,— подчеркнул он условия, при которых ореховое дерево может быть оценено наибольшей суммой.— Однако от года начала массового плодоношения цена постепенно снижается. Начиная с тринадцати лет — на три кроны в год,— объяснял он с нескрываемым удовольствием — здесь он был в своей стихии, глаза его воодушевленно загорелись.— Вы говорите, вашему ореху приблизительно тридцать лет. Это значит, что уже лет пятнадцать он плодоносит в полную силу. Пятнадцать умножаем на три... Мелочь считать не буду... Округляем...— он великодушно махнул рукой,— округляем до ста крон!
— Как? — очнулась мать от своих грез.
— Я объясняю, что он стоит ровно сто крон,— невозмутимо повторил лысый оценщик.
— Сто крон за наш орешек? — Глаза матери выражали ужас.
— Именно так,— ответил лысый уже с некоторым раздражением.
— Значит, ровно сто крон,— протянул Франтишек, чувствуя, что земля будто уплывает у него из-под ног.
— А теперь мне нужно быстрей осмотреть остальные растения на вашем участке. У нас мало времени,— озабоченно бросил оценщик и тут же направился во двор.
Остальные последовали за ним.
Деревянная калитка, притянутая резинкой к столбику, чуть скрипнула, когда мать открыла ее. Садик, бывший когда-то отцовской вотчиной, но в то же время и гордостью матери, имел шагов двадцать в длину и сейчас производил жалкое впечатление.
— Немного тут у вас,— констатировал лысый, окинув взглядом участок.
Мать только пожала плечами.
— Вам же хуже,— пробурчал оценщик невнятно и, пройдя туда и обратно, опять присоединился к остальным.
Хозяйка дома и ее сын молчали.
— За многолетние растения, плодоносящие в полную силу, выплачивается довольно приличная компенсация,— укоризненно посмотрел на мать лысый.
— Я сейчас здесь сажаю только овощи... Были когда- то у нас тут деревца, но засохли... Последним погиб абрикос, в прошлом году, вон там рос,— показала мать рукой на сухой, мертвый ствол около забора, за которым был соседский сад.
— Нужно было заранее посадить какие-нибудь деревья,— сказал оценщик, доверительно приглушая голос.— Нужно было...
— А зачем? — растерялась мать.— Каждый год все твердят одно и то же — что нас будут сносить... Ваши бульдозеры потом здесь все выкорчуют. Жалко деревца губить,— вздохнула мать.
— Ну а что я вам сейчас могу начислить? — скривил губы оценщик.
— Вам лучше знать,— пожала она плечами.
— Только за землю.
— Ничего не поделаешь,— ответила она почти равнодушно.
— А ведь некоторые сажают! Вот на такой крошечный пятачок,— оценщик показал кончик пальца,— ухитряются втиснуть массу всякой всячины — деревья, кустарники, виноград, клубнику, вы даже не поверите... Ну а коли посажено, то наша обязанность оценить все это.— Он что-то шепнул своей помощнице, и та стала записывать в свою тетрадь, потом еще что-то продиктовал, и она опять записала.— Ну вот и все,— вздохнул лысый облегченно и направился назад к веранде.
— А это уже точно? В самом деле будут сносить? — спросил его Франтишек.
— Точно.
— Но ведь и раньше было много разговоров...
— На сей раз решение окончательное,— заверил Франтишека оценщик.— У вас совершенно пустой участок,— вернулся он к той же теме.— Другие, половчее, понасажают впритык всего, чего не лень, да еще самые лучшие сорта... Вот и набегают большие суммы, впрочем, это ваше дело.— Оценщику, видимо, не давал покоя пустой участок.
— Набегают, еще как набегают,— защебетала девушка.
— Сегодня дело подвигается медленно,— констатировал лысый недовольным голосом.— Жарко...
Девушка вопросительно посмотрела на шефа.
— Не знаете, ваши соседи сейчас дома? — спросил тот у хозяйки.
— Богуш? Дома, конечно. Он сейчас никуда не выходит, все ждет,— ответила мать.
— Пойдем к ним,— распорядился эксперт.
— А разве у нас вы уже закончили? — удивилась хозяйка дома.
— Закончили.
— Почему тогда не скажете, во сколько все это оценили? — робко спросила мать.
— Потом узнаете,— заверил его оценщик.
— Когда — потом?..
— Сначала нужно собрать все данные, а потом, уже в управлении, мы сядем за стол и начнем оформлять,— улыбнулся лысый.
— Да? — в сомнении покачала головой мать.
— Нужно заполнить оценочный лист, подсчитать размер компенсации, подготовить договор. Потом дадим его вам на подпись,— разъяснял оценщик.
— Вот как...
— Все будет нормально,— заверил оценщик, улыбаясь.
— Вы в этом больше нас разбираетесь...— покорно сказала хозяйка дома, однако было заметно, что ей что-то не по душе.
— Мы руководствуемся инструкциями, а они не позволят нам ошибиться, так что не волнуйтесь,— с важностью сказал лысый. Он открыл калитку, пропустил вперед свою помощницу, вышел вслед за ней.
Так что же говорил отец? Как он убеждал мать, когда та возражала против ореха? «Не волнуйся, солнышка тут всем хватит. А вот сюда, в тенечек, мы потом скамейку поставим...» — именно это он сказал тогда, в то воскресенье на исходе бабьего лета, именно такие слова!
Еще далеко было до густой тени, да и плодов от ореха пришлось ожидать долго, а скамейка уже стояла в двух шагах от него. И не только скамейка — из обструганных досок отец сколотил также маленький столик и покрасил его, как и скамейку, в зеленый цвет.
Да, долго, очень долго стволик ореха оставался тоненьким, правду говорил отец — не сможет орех застить солнышко детям, дети вырастут, повзрослеют, а орех и тогда будет юношей в расцвете лет. Отец был прав, но и мама по-своему была права, когда сказала, что на свете всегда найдутся какие-нибудь дети...
— Ты слышал? Оказывается, у нас и считать-то нечего! Нет ни плодовых деревьев, ни виноградника,— повторяла мать слова оценщика.
— Сколько начислят, столько и получишь,— ответил Франтишек.
— Зря я одни овощи сажала, теперь вот и денег дадут меньше,— пожалела мать.
— Обойдемся.
— Заплатят только за землю, ты слышал?
— Слышал, мама, слышал.
— А земля-то у нас необыкновенная! Жирная, плодородная. Кажется, воткнешь плуг, так и брызнет жир!
— Земля как земля. Он же тебе четко объяснил — есть соответствующие инструкции, по которым они действуют.
Мать задумалась.
— И все-таки это непростая земля! — упрямо сказала она.
Франтишек молча пожал плечами.
Мать притихла, собственные слова навеяли воспоминания о том, кто облагородил эту землю.
Ох и намучился он с землей в те годы! Приходил с работы — и сразу в свой садик! Сколько удобрения внес в нее. А с каким трудом доставал его! В первые годы после войны еще было полегче — покупал навоз у окрестных крестьян или выменивал на что-нибудь, тогда и в городе кое-кто держал скотину, и можно было договориться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38