— За вином я всегда хожу к Гайташу, давненько уже к нему хожу.— Доктор, улыбаясь, доливал вино себе и остальным.— Еще на моей свадьбе было вино от Гайташа. В то время — от Гайташа-отца, а сейчас я покупаю вино у его сына.— На щеках доктора выступил румянец.— Выпьем, друзья мои! Выпить с хорошими людьми хорошего вина, я вам скажу, большое счастье!
— А меня, ей-богу, уже пробирает.— Богуш расстегнул рубашку на груди.
— Смотрите, господа пенсионеры, как бы вас на сон не потянуло,— предостерег Франтишек.
— Это пустяки! — махнул рукой доктор Костович.— Вот когда я работал с парнями в бригаде, я по-другому выпивал. Я вам скажу, друзья мои, в то время для меня абсолютно все, даже самое лучшее, к чему стремится под этим небом молодой человек, имело другой привкус!
— А ты говорил — доктор! — уловил несоответствие Вондра, вино еще не притупило его бдительности.— Мне сразу показалось что-то не так,— с укором взглянул он на Франтишека.
— Да доктор он! — ответил тот.
— Слыхал, где он работал?..
— Постойте, друг мой, постойте,— вмешался в их разговор Костович.— Сейчас я все сам объясню...
— Чего тут объяснять? — ухмыльнулся Вондра.
— Что я когда-то работал на стройке. Это правда, друг мой, как ни странно...
— Бросили вас на производство, да? — засмеялся Богуш.— Таких тогда было много.
— Вот именно. Послали работать бетонщиком, я даже по этой специальности курсы закончил,— стал рассказывать Костович.
— Бетонщиком?! Черт побери! И я был бетонщиком! — обрадовался Богуш.— Бетонщиком и арматурщиком аж до пенсии...
— Вы учились на курсах, уже будучи доктором?! — удивился Франтишек.
— Именно так. Но тогда я своим дипломом не размахивал, ни к чему было. А вот когда меня мастером сделали, пришлось вытащить, и погнали меня в юридический отдел!
— Я бетонщик, и его отец был бетонщиком.— Богуш показал на Франтишека.— По такому случаю надо выпить...
— Ладно, пейте! — буркнул Франтишек, смирившись с тем, что заканчивать работу, вероятно, придется одному.
Он пошел искать дрель, чтобы просверлить отверстия в железных полосах, которые он намеревался использовать в своей конструкции в качестве стрингеров.
— Феро, пойди сюда! — позвал его Богуш.— Слышь, чуть не забыл... Мать просила тебя зайти. Она меня и послала за тобой, ступай, не то она меня взгреет.
— Не знаете, зачем зовет?
— Не знаю. Не спрашивай, иди скорей! — подгонял его Богуш.
— А вам хватит пить, пора работать,— строго наказал Франтишек.
— Сейчас, друг мой, сейчас,— улыбнулся ему доктор Костович.
— Мы все сделаем, а ты ступай! — не унимался Богуш.
— Что ты все ищешь? — спросил Вондра; он откололся от компании, вошел в мастерскую.
— В этих полосах нужно просверлить отверстия,— объяснил ему Франтишек,— вот здесь, где намечено...
— Отправляйся! — подтолкнул его Вондра.
— Я мигом! — крикнул Франтишек и помчался по улице.
— Что с тобой? — спросила мать, встретив его в дверях.
— Ничего,— ответил он.— Ты звала меня?
— Хотела пригласить тебя и твоего соседа ко мне на обед,— сказала она.
— Сегодня он уже не будет обедать,— махнул рукой Франтишек.
— А ты?
— Пожалуй, немного перекушу,— кивнул он.
— Зузка тебе ничего не говорила? — спросила мать, ставя перед сыном тарелку с лапшой.
— О чем?
— О том вечере. Приглашают всех к себе на дачу. В будущую субботу.
— В честь чего?
— В честь того, что Лацо закончил школу.
— А устраивают сейчас? Ведь уже месяц, как он закончил...
— Ждали сестер Тибора, что живут в Чехии, говорят, раньше они никак не могли в отпуск вырваться...
— Значит, будет торжество.— Франтишек улыбнулся, он вспомнил, как сам отмечал окончание вечернего техникума пять лет назад. Прощальный вечер был устроен в винном ресторанчике за городом. После изнуряющего знойного дня всех сморило, и вино, приятное, холодное, пилось легко, как вода... К полуночи все, включая нескольких приглашенных преподавателей, изрядно захмелели. Жара и вино сделали свое коварное дело — ноги подкашивались, языки заплетались, а ведь в тот вечер и учителям, и ученикам хотелось напоследок столько сказать друг другу.
— Они позвали уйму народа, я ей говорила — зачем так много, но она и слушать не захотела.
— Значит, у них денег много.
— Видать, много.
— Сейчас такая мода — выставляться друг перед другом.
— И с чего люди так бесятся?
— Некоторые ясно с чего.
— А вас она пригласила?
— Недавно о чем-то таком упоминала вскользь, но не приглашала.
— А мне говорила, что позовет вас обоих,— недоумевала мать, покачивая головой,
Вероятно, это было еще до той дождливой субботы, когда она приходила к нему отвести душу, подумал он, но промолчал.
— Она еще тебе сообщит,— убежденно сказала мать.
— Сообщит, не сообщит — какая разница!
— Как так? От них там будет полно народу, а от нас никого?!
— Что делать, их больше,— усмехнулся он.
— Нет, вы должны пойти, там будет человек сорок, надо же, столько денег на ветер выбросить! — вздохнула мать.
— Прямо как на свадьбу,— проворчал он.
— Я ей все время говорю — не рвитесь слишком высоко, пониже летайте, пониже... Но куда там...— сокрушалась мать.
— Теперь уже поздно, на земле они жить не смогут, их уже не удержать, мама...
— Из дому я ее никогда не гнала, сама ушла... не хотелось ей тут жить, но потом все удачно сложилось, обоим им повезло...
— Повезло,— сказал он.
— Обязательно приходите в субботу, ты скажи Йолке...
— Без приглашения?
— Она еще пригласит.
— Наверное, дождь собирается,— перевел он разговор.
— Ну и пусть.— Она махнула рукой.— Супу не хочешь?
— Нет, достаточно. Мне пора, а то они там напьются до чертиков.— Он поднялся и пошел к калитке.
— Неужто пьют? А я думала, работают,— сказала мать уже вдогонку ему.
— Если бы, черт бы их побрал!
Они не работали. Сидели вокруг стола, как святая троица, под столом валялись пустые бутылки.
— А ваша старуха, Богуш, уже идет сюда, кончилась ваша райская жизнь,— вспугнул их Франтишек.
— Правда идет? — встрепенулся Богуш.
— Да нет, я пошутил,— улыбнулся Франтишек.— Ну что, сделали вы хоть что-нибудь, пока меня не было?
— Дырки просверлены, и отвяжись от нас,— раздраженно отмахнулся хозяин дома.
— Чем выше сидишь, тем ты больше на виду. Это же закономерно, не так ли? — Доктор Костович продолжал распространяться на тему, обсуждение которой, судя по всему, началось еще в отсутствие Франтишека.— На своем веку я, друзья мои, повидал всякое и еще многое мог бы вам поведать. Рассказывать можно до бесконечности, но зачем? По-моему, не стоит. Жаль, право, такими откровениями портить это чудное вино!
— Вино знатное, ей-богу знатное!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38