— Хорошо, все это неважно, а дальше что?
— Как дальше?
— Не знаете ли вы чего-нибудь о своем прошлом?
— Очень мало.
— Но это «очень мало» может иметь огромное значение!
— Признаюсь, я не считаю себя членом семьи Бен-Жоеля.
Сирано вздохнул с облегчением.
— Что же заставило вас сомневаться?
— Мои воспоминания.
— Вот видите, вы помните кое-что.
— Так что же из этого? Если даже я случайно найденный ребенок, так кто поможет мне найти мою прежнюю семью?
— Некоторые люди умеют даже находить иголку в стоге сена, и я льщу себя надеждой принадлежать к числу подобных людей,— сказал с особым ударением Сирано.
При этих словах Мануэль в величайшем волнении приподнялся со стула.
— Скажите, умоляю вас, скажите, что вам известно? — проговорил молодой человек, задыхаясь.
— Продолжайте дальше,— спокойно ответил Сирано.
— Но что же продолжать?
— Ваши воспоминания. Самые незначительные факты могут разъяснить очень многое.
Мануэль задумался, очевидно, стараясь восстановить в своем взволнованном уме какие-то смутные воспоминания.
— То, что особенно ясно запечатлелось у меня в памяти, это домашняя жизнь старика Жоеля. Семья его состояла из пяти человек: самого старика, затем его сына, меня, Зиллы, еще совершенно маленькой, и еще одного мальчика, скоро умершего.
— А как звали этого мальчика?
— Старик Жоель звал его Сами, но я, не знаю почему, называл его Симоном.
Невозмутимый Сирано, которого не могли смутить даже двадцать шпаг, направленных на него, вдруг весь вздрогнул и побледнел. Мануэль с любопытством взглянул на своего собеседника, но тот тотчас же овладел собой и спокойно спросил:
— Вы говорите, что его звали Симоном? Прекрасно! А не знавали ли вы кого-нибудь раньше семьи этого цыгана?
— Да, хотя очень смутно, но я припоминаю лица каких-то стариков и женщин, потом каких-то детей, между которыми я, кажется, был самый маленький. Особенно хорошо помню я одного высокого, худого мальчика с уверенной походкой и сильным голосом.
— Кто же это такой?
— Погодите, дайте вспомнить!..— прошептал Мануэль, углубляясь в воспоминания.
— Да, он был со мной неразлучен и часто колотил меня!
— Это очень попятно; всегда лица, которые нас бьют, глубже запечатлеваются в нашей памяти. Палка — это могущественный помощник памяти!
— Да, но хотя он бил меня, я все-таки очень любил его, он назывался... вот, вот, сейчас вспомню его имя!
Сирано в величайшем нетерпении привстал со стула. Лицо его было покрыто крупными каплями пота, а грудь сильно колебалась под шелковыми складками кафтана.
— Да говорите же, говорите, скорее! — шептал он в волнении. Но Мануэль, не слушая его, весь отдался мыс-
лям о себе, о своем настоящем и будущем, и в его голове носились уже фантастические образы.
— Ну, говорите же! — крикнул Савиньян, сжимая его руку и выводя его из забытья.
— Я все пытаюсь вспомнить это имя, но когда уже готов произнести его громко, оно снова исчезает из памяти!
— Соберитесь с мыслями!
— Вспомнил!
— Ну наконец-то!
— Этот ребенок... первый товарищ моих детских игр был... да, да, наверное!..
— Ну! Ну!
— Савиньян... да, Савиньян! — медленно произнес Мануэль, как бы еще раз вспоминая это некогда так часто повторяемое имя.
Сирано вскочил со стула, но совершенно уже преобразившись; на лице его одновременно выражались и нежность, и радость.
— Савиньян, сорвиголова, злодей Савиньян, наделявший тумаками своего ученика, когда тот ошибался в уроках фехтования! Да, этот Савиньян вырос, постарел, но еще не утратил памяти! — воскликнул Сирано, до боли сжимая руку Мануэля.
— Вы его знаете?
— Знаю ли я! О Боже, да ведь Савиньян — это Сирано де Бержерак! Обними, обними меня, дорогое дитя! О, старик Лембра, наверное, перевернулся бы теперь в своем гробу!
— Вы, вы — Савиньян? — воскликнул в радостном изумлении Мануэль, бросаясь в объятия Сирано.— Но кто же я? — спросил он вдруг с дрожью в голосе.
— Ты не Мануэль, долой это имя богемы! Ты теперь — Людовик де Лембра, брат Роланда де Лембра.
Мануэль, потрясенный этой неожиданной вестью, в изнеможении опустился на стул. Это внезапное открытие казалось ему слишком невероятным, злой иронией судьбы, которая сейчас же снова вернет его к мрачной действительности.
— Вы не обманываете меня? Не шутите? Не играете моим легкомыслием? — спросил он с мучительным сомнением в голосе.
— Во-первых, обращайся ко мне по-товарищески, как раньше, на ты, а во-вторых, я еще никого и никогда
не обманывал!
— О Боже, как я счастлив! — с восторгом воскликнул Мануэль.— Но скажите, как могли вы...
— Опять?
— Как мог ты,— поправился Мануэль, сжимая руку Сирано,— под этими нищенскими лохмотьями искать графа де Лембра?
— Очень просто, я пристально взглянул на тебя.
— Не понимаю.
— А вот поймешь! Тебе знакомо это?—проговорил Сирано, вынимая из кармана коробочку и поднося ее к свету. Открыв ее, он вынул оттуда портрет молодого человека в роскошном охотничьем костюме.
— Это мой портрет! — воскликнул Мануэль.
— Нет, это портрет твоего отца, когда он был в твоих летах. Теперь ты понимаешь, почему я узнал тебя с первого взгляда? Твои глаза, улыбка, голос, походка — все говорило мне: «Старик Лембра вновь ожил в своем сыне», и потому-то я велел следить за тобой и пришел сюда расспросить тебя. Иногда природа любит сыграть злую шутку; боясь случайного поразительного сходства, я решил хорошенько выпытать тебя. Когда же у тебя сорвалось мое имя,— все мои сомнения рассеялись.
— Савиньян, дорогой мой друг, когда, чем я вознагражу тебя? Но скажи, теперь я смею любить ее? — робко спросил Мануэль.
— Эгоист! — шутя проговорил Сирано.— Но погоди, теперь нам надо добиться самого главного — признания твоего брата, а для этого потребуются более веские доказательства.
— Доказательства!— повторил молодой человек разочарованно. Слова друга снова вернули его к мрачной действительности.
— Ну конечно. Ведь не могу же я явиться вот так к графу и сказать: «Вот ваш брат, прошу любить и жаловать!» — проговорил Сирано, горько улыбаясь; де Бер-жерак хорошо уже изучил графа и знал, какое впечатление произведет на него эта нежданная находка.
— Он не поверил бы мне, так как отсутствующие всегда неправы, а в особенности еще если они после пятнадцатилетнего отсутствия являются требовать своих прав. Да что говорить, даже закон был бы против нас,
несмотря на мои доводы, несмотря даже на то, что мне одному известно!..— добавил он тихо.
— Хороню, если эти доказательства необходимы, я их найду.
— Каким способом?
— Отец Бен-Жоеля, как старший в своем племени представитель рода, имел книгу, в которую записывал все важнейшие события, происходившие в его семье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78