— Крепче держите вашего узника! — крикнул он полицейской страже,— сюда бежит городская стража, уверяя, что этот преступник принадлежит их власти.
— Понимаю, теперь начнется драка из-за чести арестовать мою почтенную особу! — пробормотал Берже-рак.
— Помните, что вы принадлежите нам, и если только попадетесь в их руки, то будьте уверены, что в 24 часа вас предадут суду и даже сам король не будет в состоянии освободить вас! — проговорил один из солдат, обращаясь к Сирано.
В одну минуту полицейская и городская стражи смешались в общую воинственную кричащую массу. Подобные свалки между королевской и городской стражей бывали очень часто. На этот раз городская стража имела большой численный перевес, так как к ней присоединилась и обычная уличная публика Сирано с любопытством прислушивался к энергичным затрещинам, пощечинам, крикам, ругани и лязгу оружия, моментально наполнившим всю улицу.
«Ничего! Здорово работают! Воображаю, что только будет со мной, раз они так не церемонятся друг с другом!» — подумал Сирано, смешиваясь с обезумевшей толпой.
Между тем королевская стража все с большей и большей энергией напирала на своих противников, которые вскоре пустились в бегство. Увлеченный толпой, Сирано тоже пустился бежать, радуясь своей неожиданно возвращенной свободе.
— Спаслись! Сюда, сюда, друзья! Тут уж нас никто не тронет,— крикнул вдруг рядом бегущий толстяк, направляясь к большому мрачному зданию.— Впустите! Приют для граждан Тулузы! — крикнул он, изо всей силы барабаня кулаками в двери дома.
Ворота открылись и вся толпа ринулась во двор. Наш поэт, пользуясь удобным убежищем, тоже незаметно: проскользнул с толпой.
Вскоре постепенно все успокоились. Вдруг Сирано заволновался. Он узнал, быть может, слишком поздно, что это убежище, которому он так беспечно обрадовался, было не что иное, как... городская тюрьма.
Между тем на минуту утихшая стража снова пришла в возбуждение.
— Ребята! Не поддадимся врагам! Горе тому, кто вздумает нас обеспокоить! — крикнул один из солдат, воинственно выступая вперед.
Крик восторга был ответом на его слова, и все бросились баррикадировать ворота. Лишь один обессилевший Сирано беспомощно остался сидеть на каменной скамейке, будучи не в состоянии пошевелиться от усталости. Избитый, окровавленный, изможденный неравной борьбой с набросившейся на него чернью, огорченный бесконечными неудачами, он был близок к обмороку
— Эй, любезнейший! Ты что же, боишься, что ли? Чего не идешь к нам? — спросил вдруг солдат, подходя к Сирано.
Бержерак машинально отрицательно качнул головой.
При виде этого бледного лица с прилипшими к вискам грязными волосами и огромным характерным носом солдат вдруг вздрогнул, узнав так горячо отстаиваемого узника, не замеченного им до сих пор во всеобщем волнении.
— Вот, черт возьми, так штука! Да ведь это он, наш узник. Ей-Богу, он! Славный же у него нос, сам вынюхал, куда надо прийти! — воскликнул солдат.— Арестую вас именем короля! — торопливо проговорил он, подскакивая к спокойно сидящему Сирано.
— Ах, делайте со мной что хотите! — устало проговорил Бержерак.
Силы покинули его, и он в изнеможении без чувств опустился на руки подхватившего его сержанта.
В то время как Бен-Жоель под именем Кастильяна позвонил у дверей Лонгэпэ, кюре кончал ужин и собирался уже идти спать.
Цыган скромно вошел в столовую и почтительно подал письмо Бержерака. Распечатав конверт, кюре быстро пробежал глазами письмо друга, но вместо ожи . даемых изъявлений радости молча встал, устремив на цыгана пытливый взгляд.
Сирано так убедительно предостерегал его от всяких посягательств на драгоценный документ что добрый священник даже при виде этих неопровержимых доказательств не рискнул последовать влечению своего сердца и пожать руку того, кто принес это столь дорогое для него письмо Притом лицо Бен-Жоеля не возбудило в нем ни доверия, ни симпатии: не таким представлял себе добродушный пастырь этого ветреного, но вместе с тем горячо преданного маленького секретаря! Смуглое лицо, мрачные глаза, неестест венная улыбка — все это не походило на описание симпатичного Сюльписа, о котором так часто говорил Сирано.
«Может быть, он вырос, постарел немного или болезнь изменила его, притом это было уже так давно, когда Сирано описывал его; он может теперь быть совер-шенно неузнаваемым»,— думал Жак, протягивая руку своему гостю.
— Дорогой Кастильян, извините меня за недоверие к вам, но Сирано, вероятно, успел уже предупредить вас, что предусмотрительность и осторожность необходимы в этом деле. Простите мне мой холодный прием, ведь я совершенно не знаю вас!..— извиняясь, проговорил Жак, сердечно пожимая руку Бен-Жоеля.
— Вероятно, вы подумали было, что я не Кастильян? —нахально перебил его цыган
— Да, действительно.
— Вот видите! Да, но, к счастью, я приехал сюда совершенно благополучно. Никто даже не догадался о том, что я везу столь важное письмо; вероятно, наши враги не обладают хорошим чутьем и не успели меня выследить! — продолжал цыган с поразительным хладнокровием.
— Да, знаю, вы очень находчивы, дорогой Кастильян! — проговорил кюре, все больше и больше успокаиваясь.— Но, виноват, я забыл предложить вам закусить. Вероятно, вы проголодались? Хотя мой ужин будет не особенно изыскан, но Жанна уж постарается по возможности угодить дорогому гостю. Пожалуйста, садитесь!
— О, не беспокойтесь ради меня, я не привередлив в еде! Тем более что ведь вы сами знаете, как время дорого нам. Если вы будете столь добры, я попросил бы вас сообщить о вашем решении!
— О моем решении? Но ведь вы знаете, что пишет мне Бержерак!
— Конечно! Он просит вас отправиться со мной в Колиньяк, чтобы передать ему документ, который он дал вам на хранение. Собственно говоря, я хотел вас спросить, можете ли вы завтра утром собраться в путь?
— Завтра утром? Что вы, разве могу я бросить моих прихожан? Притом,— прибавил священник, снова просматривая письмо, в то время как Бен-Жоель энергично принялся за только что приготовленный для него ужин,— притом, следуя указаниям Сирано, я вижу, что он хочет выехать из Парижа лишь спустя четыре дня после вашего отъезда. Вполне достаточно, если мы приедем одновременно с ним, стало быть, у нас есть два свободных дня, в продолжение которых вы можете немного отдохнуть.
Подобный план не особенно улыбался Бен-Жоелю: он каждую минуту боялся погони и хотел как можно скорее завершить это дело.
— Как вам угодно, я вполне подчиняюсь вашим распоряжениям! — скромно ответил он.
Говоря это, цыган надеялся хитростью или силой овладеть документом, о важности которого он не находил нужным сообщить своему гостеприимному хозяину
В тот самый момент, когда Бен-Жоель и Жак, весело болтая, сидели за столом, в Сен-Сернин поспешно прискакал настоящий Кастильян.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78