Но это только казалось. Мозг Дана лихорадочно работал. История Пэкурару была ему известна, и прежде всего факты, связанные с деятельностью парткома. Все хорошо знали, что Испас, как черт от ладана, бегает от всяких собраний и заседаний, но все же и до его ушей кое-что доходило. Ползли по заводу всякие сплетни, слухи, явно отдававшие клеветой. Его давно уже удивляла непонятная пассивность дирекции и парткома, ведь Пэкурару был полноправным членом и того, и другого. И сейчас Дан пытался собрать разрозненные воспоминания в единое целое, воссоздать общую картину, которая бы раскрыла смысл случившегося. Он был уверен, что «дело Пэкурару» родилось в лабиринте коридорно-кабинетных кривотолков. У него просто в голове не укладывалось, что этот всеми уважаемый человек мог что-то нарушить, тем более пойти на явное беззаконие. Дан сам в трудных ситуациях неоднократно обращался к главному бухгалтеру, и тот, скрупулезно вникнув в детали, всеми силами стремился помочь, порой даже рискуя репутацией бережливого, рачительного хозяина. Ссужая проектному отделу нужную сумму, он внимательно следил за ее использованием, контролировал не только бухгалтерскую точность, но и эффективность начатого дела...
— Я давно знаю дядюшку Пэкурару и не могу поверить в его бесчестность, он бы скорее умер, чем подписал контракт, наносящий ущерб стране. Все эти слухи о финансовых неполадках, о разбазаривании фондов и растратах, о недопустимой халатности — чушь. Ты, конечно, прав, его смерть нельзя отделять от того, что в последнее время происходит на нашем заводе.
— А знаешь ли ты, что у него в течение двух лет делали вычеты из зарплаты за оказанную вам поддержку, хотя было известно о многомиллионной экономии, которую дал стране ваш новый трансформатор?
Дан вытаращил глаза от изумления.
— Вот это да! Наказывать за правое дело? Но почему я ничего не знал? И откуда узнал ты?
Штефан пожал плечами:
— Ни для кого на заводе это не секрет. Только такой блаженный, как ты, не высовывающий носа из «белого дома», мог об этом ничего не знать. Иначе ты бы открыто протестовал. Как Петре Даскэлу, помнишь? Его тогда быстренько выдвинули на учебу...
— А Косма? Он-то что? Как он мог допустить подобную подлость?
— А вот это надо бы у тебя спросить, ты работаешь на заводе, а не я.
Испас вскочил, нервно заходил из угла в угол. Но Штефану нужны были не взрывы горького отчаяния, не угрызения совести, а точные, беспристрастные факты. Он по-прежнему отмечал все важное из того, что слышал.
— Ты говоришь, давно знаешь Виктора Пэкурару, откуда?
И Дан рассказал о том, что Пэкурару был старым другом его двоюродного дяди — Чезара Попеску, в прошлом паровозного механика, а после Освобождения ответственного работника Госконтроля. В детстве и юности Дан частенько наведывался в семью своего дядюшки и крепко дружил с его сыном Драгошем.
— А где этот Драгош теперь? — словно невзначай спросил Штефан.
— Еще в лицее он мечтал стать офицером, с отличием закончил юридический и теперь работает в госбезопасности. У него всегда было какое-то обостренное чувство справедливости, ложь он просто органически не выносил...
Штефан сопоставлял данные из рассказа Испаса с тем, что уже слышал ранее. «Это наверняка тот самый майор Попеску, о котором упоминает Пэкурару и на которого просил обратить внимание первый секретарь. Вот только неясно, что в этом деле заинтересовало госбезопасность. Встречусь с Космой — сразу же попробую разыскать и майора. В общем, посмотрим...» И уже вслух спросил:
— Ну а что на заводе? Санда говорит — как перегревшийся котел, вот-вот взорвется, хотя внешне мало что заметно. Мы-то, в уездном комитете, считали, что у вас все в порядке.
— В определенном смысле так оно и есть...
Дан пристально взглянул на Штефана, пытаясь понять, насколько хорошо он информирован. Штефан хоть и друг, но все равно из вышестоящей инстанции, а когда начинаются подобные расследования... За последние полгода они уже столько повидали всего этого! Дан колебался, говорить Штефану или нет, что он думает о Косме, о том, как провертывает свои делишки «заслуженный железнодорожник» Василе Нягу, получивший на заводе прозвище «старичок-добрячок» за свою податливость, обтекаемость, неуловимость. Сказать ли прямо об Антоне Димитриу, при котором отдел главного конструктора стал «государством в государстве», хотя рабочие планы он и обсуждает с Космой в предварительном порядке. Не подумал бы только Штефан, что Дан пристрастен к Косме, ведь они оба так его и не простили...
В ожидании ответа Штефан нетерпеливо барабанил пальцами по подлокотнику. «Смотри-ка,— с удивлением подумал он,— не успели выдвинуть, а начальственный тик уже появился!.. Вот сидит рядом мой давний и верный друг, а я все пытаюсь проникнуть в его мысли, как будто можно сомневаться в его искренности или смелости. Разве Дан не тот человек, на плечо которого я могу всегда опереться? Ну почему не скажу ему прямо: помоги мне, Данушка, разобраться в этой нелегкой ситуации, ведь здорово напутали у вас на заводе, а распутывать теперь нам». И он сказал решительно:
— Объясни же мне наконец, что у вас происходит? Сейчас я не хочу взывать к твоей партийной сознательности — я обращаюсь к тебе как к своему старому другу, которому верю, как самому себе, а кое в чем даже больше.
И Дан заговорил, словно отчитывался перед собственной совестью. Да, завод сильно изменился. Даже внешне. И в этом, несомненно, заслуга Павла Космы, какие бы субъективные побуждения ни руководили им. Все считали его обыкновенным карьеристом, стремящимся занять высокий пост. Косма достиг своей цели, но и завода не забыл. Он оказался очень хорошим организатором, наделенным тем особым чутьем, которое позволяет ему удивительно рационально распределять имеющиеся силы. Не секрет, что фонды для завода приходится выжимать, как влагу из камня. Так он сплел себе сеть из высоких связей, и если что-нибудь не клеится в уезде, он выигрывает дело в министерстве. В критических ситуациях, когда другие опускают руки, Косма разбивается в лепешку, стоит на-- смерть, придумывает самые невероятные комбинации, и крайне необходимое сырье, материалы, оборудование словно из-под земли появляются на заводе. В одном месте он обещает, в другом угрожает, в третьем использует личное обаяние, против которого мало кто может устоять. Весь завод знает, что если уж Косма вбил себе что-нибудь в голову, то назад ни шагу... Ну а каков коллектив на заводе, Штефан знает и сам. Шесть тысяч человек, шесть тысяч толковых, квалифицированных рабочих. За последние годы завод очень разросся, действуют школа профобучения, специализированный лицей, курсы для среднетехнического персонала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103