..
И вот он на перроне, в родном городе. Но куда идти? На завод? Слишком поздно. В ресторан? Избави бог, смотреть ни на кого неохота. Домой? Пожалуй, да. Там он по крайней мере будет в полном одиночестве. Он отправился пешком через весь город, который показался ему неожиданно огромным. «Вот ведь привык к машине, как будто в ней и родился»,— подумал Павел.
Он отпер дверь, поднялся по лестнице, остановился в холле. Воздух был спертый, холодный, какой-то чужой. Хотелось пить, но холодильник был отключен, вода в нем — противная, теплая. Он грубо выругался и пошел к бару в библиотеке. А там лишь пустые бутылки. Как назло! Павел сбросил пиджак, развязал галстук, рывком — так, что градом посыпались пуговицы,— сдернул рубашку. Бросился под холодный душ и только тогда мало-помалу начал приходить в себя.
Потом он закутался в махровую банную простыню, пошел было в спальню, но в этот момент раздался резкий звонок. Он бросился к телефону, забыв о шлепанцах.
— Косма слушает!
— С вами говорят из редакции газеты «Фэклия». Ему показалось, что он держит змею. Взорвался:
— Ну и что вы от меня хотите?! Безучастный голос продолжал:
— Поговорите, пожалуйста, с главным редактором. В трубке послышался приглушенный голос Ольги:
— Это ты, Павел?
Он помолчал секунду, ответил сердито:
— А кто же еще?
Ольга словно не заметила его грубого тона.
— Я должна тебя видеть. Срочно, прямо сейчас.
— Ну и в чем проблема? Надеюсь, дорогу домой не забыла?
— Нет, не забыла. Но это не самое подходящее место.
— Ты так думаешь?
— Полагаю, что и ты так думаешь. Предлагаю поужинать вместе. В «Охотнике», например. Тебе подходит?
— Ладно, давай в «Охотнике». Честно говоря, я голоден как собака. Во рту сегодня маковой росинки не было. Я закажу места.
— Не надо. Я сама позвоню из редакции и попрошу подготовить наш обычный столик.
— Ясно. А когда?
— Через тридцать минут.
Столик был накрыт в уютном уголке. Осенние цветы в черной керамической вазе, столовые приборы не рядом, а напротив, словно для официальной встречи. Павел не стал садиться, он решил встретить Ольгу в холле.
Она сняла плащ и оказалась в легком, воздушном платье с открытыми плечами. Гляц,я на нее, никто бы не сказал, что эта женщина пришла после трудного рабочего дня. Он поцеловал ей руку и провел к столу. Ольга сделала знак официанту: «Все, как я заказала». Неторопливо потягивая «кампари», они внимательно изучали друг друга.
— А ты почти седой,— сказала Ольга после долгого молчания.
— Не самый приятный комплимент,— усмехнулся Павел. — Ну что ж, у тебя тоже морщинок прибавилось. Квиты?
Ольга улыбнулась непринужденно:
— А я и не скрываю.
— Как и подобает истинному выразителю общественного мнения. Кажется, это так у вас называется?
— Примерно. Только я по-прежнему «исполняющая обязанности», и Раду Попович, похоже, скоро вернется к нам.
— Так проходит слава земная. Не долго музыка гремела. Что, начальству не угодила?
— Не знаю. Возможно,— тихо сказала Ольга. — Но пока я главный редактор и вызвала тебя сюда именно в этом качестве.
Лицо Павла мгновенно потемнело, в глазах вспыхнул злой огонек. Он пробормотал:
— Если бы я знал, то предпочел бы остаться дома. Думал, что меня приглашает жена, а не вызывает главный редактор.
— Приглашают обычно мужья. И как жена, я бы не посмела посягнуть на эту мужскую привилегию.
— Тогда, может, для встречи больше подошла бы редакция?
— Нет. Во-первых, ты бы не пришел. Во-вторых, я хочу тебе сказать еще кое-что личное.
Она внимательно посмотрела на него, и Павлу почудилось, что в ее глазах мелькнула не то тревога, не то сожаление. Он почувствовал себя неловко и смущенно проворчал:
— Раз так, может, перейдем прямо к делу?
— Согласна,— ответила Ольга. — Но сначала попробуй эту рыбу, вряд ли такую где-нибудь еще приготовят.
Блюдо и в самом деле было отменное, но Павел ел торопливо, думая о своем. Быстро покончив с рыбой, он вопросительно взглянул на Ольгу.
— Ты знаешь, что мы готовим публикацию опроса общественного мнения на «Энергии». Она почти готова. Своих комментариев редакция не дает, там только мнения рабочих и инженеров. Мы считаем, что генеральный директор имеет право ознакомиться с этим материалом заранее.
— К чему такая галантность? — удивился Косма.
— Ошибаешься,— парировала Ольга. — У нас это называется профессиональной этикой. Не хотим ставить человека перед свершившимся фактом.
— В уездном комитете знают?
— Я разговаривала со Штефаном. Он одобрил мое решение. Тем более что завтра расширенное заседание бюро.
— Да? А мне не сообщили.
— Но ведь тебя и в городе не было. Материалы анкеты со мной, это две газетных полосы. Я бы хотела, чтобы ты прочел внимательно и сказал, все ли здесь правильно. И потом...— Ольга запнулась.
— Что — и потом? — переспросил Павел.
— Тебе не помешает еще до бюро узнать мысли и настроения людей, тем более что многие из них не очень хорошего о тебе мнения.
— И это ты, самая принципиальная журналистка во всей Румынии?..
— Не вижу ничего предосудительного.
— Отлично! — усмехнулся Павел. — Я могу эту папку забрать домой?
— Конечно. Позвони мне до полуночи.
— А я не всполошу все семейство Испасов?
— Я буду в редакции. Сегодня я дежурю по номеру.
— Ты всегда так, взвалишь всю работу на себя, а люди думают, что выслуживаешься.
Она опустила глаза, задумавшись над словами Павла. Как он ни старался, она заметила и его дрожащие руки, и неуверенность в голосе.
— Не о том ты, Павел. Неудачница, вот кто я...
— Ты?! — Он чуть не подскочил на стуле. — У которой все всегда идет как по маслу?
— Какой же ты близорукий! Совсем людей не понимаешь. Они тебя интересуют только как орудия достижения поставленной цели. А что они думают, тебе все равно. Одно время я считала тебя настоящим коммунистом, достойным представителем первого поколения после Освобождения. И только позже поняла...
— Что поняла?
— Эгоист ты, Павел. А значит, человек ограниченный, не способный объективно оценивать реальность.
— Даже так? А как же мои успехи, которые признаны и оценены?
— Просто ты умен и в свое время сумел правильно угадать направление развития нашей промышленности.
— А теперь? Одурел? Знаешь, в Бухаресте один человек тоже утверждал, что я из ума выжил.
— Я думаю, ты сам свой ум растерял, уверовав в свое превосходство над другими.
Наступила долгая пауза. Коему раздражал, выводил из себя этот сдержанный, дружеский тон, которым она научилась в последние годы «анатомировать» его поведение. «Какого черта эта женщина постоянно судит меня?» И он решительно закончил разговор:
— Хорошо. Я позвоню тебе в редакцию. Обещаю, что управлюсь до полуночи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
И вот он на перроне, в родном городе. Но куда идти? На завод? Слишком поздно. В ресторан? Избави бог, смотреть ни на кого неохота. Домой? Пожалуй, да. Там он по крайней мере будет в полном одиночестве. Он отправился пешком через весь город, который показался ему неожиданно огромным. «Вот ведь привык к машине, как будто в ней и родился»,— подумал Павел.
Он отпер дверь, поднялся по лестнице, остановился в холле. Воздух был спертый, холодный, какой-то чужой. Хотелось пить, но холодильник был отключен, вода в нем — противная, теплая. Он грубо выругался и пошел к бару в библиотеке. А там лишь пустые бутылки. Как назло! Павел сбросил пиджак, развязал галстук, рывком — так, что градом посыпались пуговицы,— сдернул рубашку. Бросился под холодный душ и только тогда мало-помалу начал приходить в себя.
Потом он закутался в махровую банную простыню, пошел было в спальню, но в этот момент раздался резкий звонок. Он бросился к телефону, забыв о шлепанцах.
— Косма слушает!
— С вами говорят из редакции газеты «Фэклия». Ему показалось, что он держит змею. Взорвался:
— Ну и что вы от меня хотите?! Безучастный голос продолжал:
— Поговорите, пожалуйста, с главным редактором. В трубке послышался приглушенный голос Ольги:
— Это ты, Павел?
Он помолчал секунду, ответил сердито:
— А кто же еще?
Ольга словно не заметила его грубого тона.
— Я должна тебя видеть. Срочно, прямо сейчас.
— Ну и в чем проблема? Надеюсь, дорогу домой не забыла?
— Нет, не забыла. Но это не самое подходящее место.
— Ты так думаешь?
— Полагаю, что и ты так думаешь. Предлагаю поужинать вместе. В «Охотнике», например. Тебе подходит?
— Ладно, давай в «Охотнике». Честно говоря, я голоден как собака. Во рту сегодня маковой росинки не было. Я закажу места.
— Не надо. Я сама позвоню из редакции и попрошу подготовить наш обычный столик.
— Ясно. А когда?
— Через тридцать минут.
Столик был накрыт в уютном уголке. Осенние цветы в черной керамической вазе, столовые приборы не рядом, а напротив, словно для официальной встречи. Павел не стал садиться, он решил встретить Ольгу в холле.
Она сняла плащ и оказалась в легком, воздушном платье с открытыми плечами. Гляц,я на нее, никто бы не сказал, что эта женщина пришла после трудного рабочего дня. Он поцеловал ей руку и провел к столу. Ольга сделала знак официанту: «Все, как я заказала». Неторопливо потягивая «кампари», они внимательно изучали друг друга.
— А ты почти седой,— сказала Ольга после долгого молчания.
— Не самый приятный комплимент,— усмехнулся Павел. — Ну что ж, у тебя тоже морщинок прибавилось. Квиты?
Ольга улыбнулась непринужденно:
— А я и не скрываю.
— Как и подобает истинному выразителю общественного мнения. Кажется, это так у вас называется?
— Примерно. Только я по-прежнему «исполняющая обязанности», и Раду Попович, похоже, скоро вернется к нам.
— Так проходит слава земная. Не долго музыка гремела. Что, начальству не угодила?
— Не знаю. Возможно,— тихо сказала Ольга. — Но пока я главный редактор и вызвала тебя сюда именно в этом качестве.
Лицо Павла мгновенно потемнело, в глазах вспыхнул злой огонек. Он пробормотал:
— Если бы я знал, то предпочел бы остаться дома. Думал, что меня приглашает жена, а не вызывает главный редактор.
— Приглашают обычно мужья. И как жена, я бы не посмела посягнуть на эту мужскую привилегию.
— Тогда, может, для встречи больше подошла бы редакция?
— Нет. Во-первых, ты бы не пришел. Во-вторых, я хочу тебе сказать еще кое-что личное.
Она внимательно посмотрела на него, и Павлу почудилось, что в ее глазах мелькнула не то тревога, не то сожаление. Он почувствовал себя неловко и смущенно проворчал:
— Раз так, может, перейдем прямо к делу?
— Согласна,— ответила Ольга. — Но сначала попробуй эту рыбу, вряд ли такую где-нибудь еще приготовят.
Блюдо и в самом деле было отменное, но Павел ел торопливо, думая о своем. Быстро покончив с рыбой, он вопросительно взглянул на Ольгу.
— Ты знаешь, что мы готовим публикацию опроса общественного мнения на «Энергии». Она почти готова. Своих комментариев редакция не дает, там только мнения рабочих и инженеров. Мы считаем, что генеральный директор имеет право ознакомиться с этим материалом заранее.
— К чему такая галантность? — удивился Косма.
— Ошибаешься,— парировала Ольга. — У нас это называется профессиональной этикой. Не хотим ставить человека перед свершившимся фактом.
— В уездном комитете знают?
— Я разговаривала со Штефаном. Он одобрил мое решение. Тем более что завтра расширенное заседание бюро.
— Да? А мне не сообщили.
— Но ведь тебя и в городе не было. Материалы анкеты со мной, это две газетных полосы. Я бы хотела, чтобы ты прочел внимательно и сказал, все ли здесь правильно. И потом...— Ольга запнулась.
— Что — и потом? — переспросил Павел.
— Тебе не помешает еще до бюро узнать мысли и настроения людей, тем более что многие из них не очень хорошего о тебе мнения.
— И это ты, самая принципиальная журналистка во всей Румынии?..
— Не вижу ничего предосудительного.
— Отлично! — усмехнулся Павел. — Я могу эту папку забрать домой?
— Конечно. Позвони мне до полуночи.
— А я не всполошу все семейство Испасов?
— Я буду в редакции. Сегодня я дежурю по номеру.
— Ты всегда так, взвалишь всю работу на себя, а люди думают, что выслуживаешься.
Она опустила глаза, задумавшись над словами Павла. Как он ни старался, она заметила и его дрожащие руки, и неуверенность в голосе.
— Не о том ты, Павел. Неудачница, вот кто я...
— Ты?! — Он чуть не подскочил на стуле. — У которой все всегда идет как по маслу?
— Какой же ты близорукий! Совсем людей не понимаешь. Они тебя интересуют только как орудия достижения поставленной цели. А что они думают, тебе все равно. Одно время я считала тебя настоящим коммунистом, достойным представителем первого поколения после Освобождения. И только позже поняла...
— Что поняла?
— Эгоист ты, Павел. А значит, человек ограниченный, не способный объективно оценивать реальность.
— Даже так? А как же мои успехи, которые признаны и оценены?
— Просто ты умен и в свое время сумел правильно угадать направление развития нашей промышленности.
— А теперь? Одурел? Знаешь, в Бухаресте один человек тоже утверждал, что я из ума выжил.
— Я думаю, ты сам свой ум растерял, уверовав в свое превосходство над другими.
Наступила долгая пауза. Коему раздражал, выводил из себя этот сдержанный, дружеский тон, которым она научилась в последние годы «анатомировать» его поведение. «Какого черта эта женщина постоянно судит меня?» И он решительно закончил разговор:
— Хорошо. Я позвоню тебе в редакцию. Обещаю, что управлюсь до полуночи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103