Она безучастно посмотрела на меня и, продолжая прижимать куклу к груди, протянула руку за бокалом. Рука её дрожала, проливая на пол капли ка-ла-на, и мне пришлось поддержать её ладонь, помогая ей поднести вино к губам.
Она пила, судорожно глотая, так же, как та темноволосая девчонка — предводительница рабынь с Горшечной улицы. Затем и я поднял бокал, позволяя ей осушить свой первой.
— С Кейджералией.
— С Кейджералией, господин, — прошептала она.
— Куурус, — сказал я.
— С Кейджералией, Куурус, — также шепотом ответила она.
Я отошел в центр комнаты и уселся, скрестив перед собой ноги. Бутыль я, конечно, взял с собой.
Она поставила рядом со мной свой бокал и подошла к сундуку, в котором хранилась её кукла.
— Зачем тебе эта игрушка? — спросил я.
Она молчала, аккуратно укладывая куклу на прежнее место среди лоскутов и украшений, на самое дно сундука, в правый угол.
— Можешь не отвечать, если не хочешь, — сказал я.
Она вернулась ко мне и опустилась напротив меня на колени. Я снова поднес ей вина и выпил сам.
— Эту куклу подарила мне моя мать, — сказала она.
— Я и не знал, что у рабынь красного шелка могут быть матери, — заметил я и тут же пожалел о своей нелепой шутке, увидев, что она не улыбается.
— Ее продали другим хозяевам, когда мне было пять лет, и это все, что у меня от неё осталось.
— Извини, — сказал я.
Она опустила глаза.
— Отца своего я не знала, — продолжала она, — но думаю, он был красивым рабом. Мать тоже мало что знала о нем, поскольку во время моего зачатия они оба были в масках.
— Понятно.
Она снова поднесла бокал к губам.
— Хо-Ту любит тебя, — сказал я.
Она отвела глаза.
— Я знаю.
— И часто на Кейджералию тебя вот так приносят в жертву?
— Когда у Кернуса появляется для этого соответствующее настроение, — ответила она и спросила: — Можно, я оденусь?
— Да, — кивнул я.
Сура подошла к одному из сундуков и, достав длинный отрез красного шелка, обмотала его вокруг себя, закрепив на талии шнурком.
— Спасибо, — сказала она.
Я снова наполнил её кубок.
— Однажды, много лет назад, на праздновании Кейджералии меня заставили отдаться рабу и я забеременела, — продолжала она.
— Ты знаешь, кто это был?
— Нет. Я была в маске, — она невольно содрогнулась. — Его привели откуда-то с улицы. Я до сих пор его помню. Он был такой потный, пухлый, с липкими, грязными руками. Он все время пыхтел и так противно похихикивал. Зато мужчины за столом веселились вовсю. Наверное, действительно забавное было зрелище.
— И что с ребенком?
— Я родила его. Но ребенка сразу забрали, так что я его никогда не видела. Скорее всего, получился такой же урод, как и его зачинатель.
— Вряд ли, — сказал я.
Она грустно рассмеялась.
— Хо-Ту часто к тебе приходит?
— Да, я играю ему на калике. Он очень любит слушать эту музыку.
— Ты настоящая рабыня красного шелка.
— Много лет назад, — задумчиво продолжала Сура, Хо-Ту был изувечен — его заставили выпить кислоту.
— Я об этом не знал.
— Некогда он был рабом, но завоевал себе свободу поединками на кривых ножах. Он был очень предан отцу Кернуса, а когда Кернуса-старшего отравили и фамильный медальон дома перешел к Кернусу-младшему, Хо-Ту позволил себе выразить недовольство, и его заставили выпить кислоту. Но он так и остался в этом доме.
— А зачем бы ему было здесь оставаться?
— Возможно, потому, что одна из рабынь этого дома Сура, — ответила она.
— Понятно.
Она засмеялась и покраснела. Я оглядел комнату.
— Знаешь, у меня нет никакого желания возвращаться к себе, — признался я. — К тому же все в доме, очевидно, ожидают, что я задержусь здесь подольше.
— Давайте я буду служить вам как рабыня для удовольствий, — предложила она.
— Ты любишь Хо-Ту? — спросил я.
Она ответила мне долгим задумчивым взглядом и медленно кивнула.
— Тогда давай займемся чем-нибудь другим, — сказал я.
— Хотя для других развлечений твоя комната, очевидно, мало что может предложить, — заметил я.
— Да, кроме самой Суры — ничего, — смеясь, призналась она.
Мой взгляд, в который раз скользнувший вдоль пустых стен, остановился на калике.
— Вы хотите, чтобы я для вас поиграла? — спросила она.
— А чего бы ты сама хотела? — поинтересовался я.
Она, казалось, была ошеломлена.
— Я? — недоуменно переспросила она.
— Да, Сура, именно ты.
— Это Куурус спрашивает серьезно?
— Да, — подтвердил я, — Куурус совершенно серьезен.
— Я знаю, чего бы мне хотелось, — после минутного замешательства ответила она, — но это так глупо.
— Ну в конце концов ведь сегодня Кейджералия.
— Нет, — покачала она головой, — это слишком нахально с моей стороны.
— Что именно? — допытывался я. — Если ты хочешь, чтобы я постоял на голове, сразу предупреждаю — в этом я не мастер.
— Нет, — ответила она, робко поднимая на меня глаза. — Не могли бы вы обучить меня игре?
Подобная просьба меня очень удивила. Она тут же стыдливо потупила взгляд.
— Да, конечно, — пробормотала она. — Я знаю. Я женщина. Рабыня! Извините.
— У тебя есть доска и фигуры? — спросил я.
Ее лицо озарилось счастливой улыбкой.
— Вы меня научите играть? — недоверчиво спросила она.
— Доска и фигуры у тебя есть? — повторил я.
— Нет, — сокрушенно покачала она головой.
— А бумага? У тебя есть карандаши или чернила?
— У меня есть шелк. Есть румяна и банки с другой косметикой!
Мы расстелили на полу большой кусок желтой шелковой материи, и я довольно добросовестно расчертил его на квадраты, закрасив нужные красными румянами.
Затем мы вывалили из сундука огромный запас маленьких бутылочек, пузырьков и брошек и договорились, какая из них будет соответствовать какой фигуре.
Меньше чем через час все уже было готово, и я прочел Суре краткий вводный курс об основных правилах игры и элементарных комбинациях. В течение следующего часа она, иногда путаясь, нерешительно попыталась перенести новые знания в конкретные перемещения фигур, не слишком, надо признать, глубокие по своей эффективности, но всегда обдуманные и логичные. Мы долго обсуждали каждый ход, рассматривая его сильные и слабые стороны, уделяя внимание его последствиям, пока она не воскликнула наконец: «Понятно!» — и мы не переходили к следующему.
— Нечасто встретишь женщину, которую увлекла бы игра, — признался я.
— Но ведь это так красиво! — воскликнула она.
Мы играли недолго, но даже за столь краткий промежуток времени её ходы раз от разу становились все более точными, эффективными и дальновидными. Мне пришлось уже меньше указывать ей на то, каким образом следует развивать дальше ту или иную разыгрываемую ею комбинацию, и больше внимания уделить защите своего собственного Домашнего Камня.
— Ты действительно никогда прежде не играла? — удивился я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122