Он льстил,
мечтая втянуть в общее дело молодого кормчего. - Мы слушаем тебя, Астарт.
- Народом должен управлять справедливый судья.
- Как судья? - удивился Гвоздь.
- Я не слышал о странах, где вместо царей на престолах бы сидели
судьи, - изрек Мем.
- Я не понимаю в таких делах, - честно признался Эред и тяжко
вздохнул, - но как без царя?
- ...Как слеп человек! - гневно воскликнул Астарт. - Даже пытаясь
смотреть вдаль, он видит что близко. Пусть правит судья, но не царь!
Астарт обвел всех грозным, почти враждебным взглядом.
- Пусть, если ты так хочешь, - еще раз вздохнул Эред. Он пытался не
думать о своей любимой, оставшейся в Тире.
- Но и этот твой судья, - сказал Хромой, - что его остановит, если у
него будет вся власть?
Астарт на миг растерялся. Но тут же нашелся:
- Пусть будет двое судей!
- Сто ударов паяльщика не сравнится с одним ударом кузнеца! -
вскричал Хромой. - Сто наших речей жалки перед одним твоим словом, наш
друг и спаситель Астарт. Я за двух судей, за двух шофетов. А рабами у нас
будут знатные тиряне.
- Пусть роют ямы под виноградные лозы, пусть носят тяжести и пасут
скот, пусть делают самую грязную и трудную работу! - закричал Гвоздь,
дрожа от восторга.
В глазах рабов клокотало пламя, и кулаки сжимались сами собой.
- Да, но как на это посмотрят боги? - произнес рассудительный Мем.
- Боги любят жертвы, - ответил Астарт, - богатой жертвой можно
искупить любое безумство. Так что пусть будет шофет-судья, а не
мельк-царь!
14. ИДИЛЛИЯ
Что ты наделал, мой милый, - первое, что произнесла Ларит, когда они
встретились. На ее лице боролись страх и радость.
- Мы опять вместе. Ларит...
Он обнял ее, целуя в испуганные усталые глаза.
- Как прекрасна моя Ларит! Как прекрасны ее глаза! Все прекрасно, что
принадлежит ей! Слышишь? Даже страх твой - чудо!
- Богиня между нами! Ты погубил все! Никто не позволит мне покинуть
храм ради земной любви.
- ...Ибо крепка, как смерть... - с горькой иронией проговорил Астарт.
- Никто не позволит, но я же покинула. - Женщина пылко обняла его и
притянула голову к своей груди, шепча: - Мы скоро погибнем, обязательно,
оба погибнем, и мне становится не так страшно... Нисколько не страшно,
если ты со мной. Боги не могут поразить одного из нас, это безжалостно и
несправедливо. Они поразят обоих. А это уже не страшно.
Шумели сосны, дюны курились струйками песка. Рабы разбрелись по всему
пляжу в поисках съедобных моллюсков. Их живописные фигуры, казалось, были
созданы для этого дикого, неповторимого пейзажа.
- Мы будем живы назло жрецам... и богам... И ты родишь мне много
крепких парней вроде Эреда, - его рука, большая, тяжелая, ласкала ее.
Ларит молчала, закрыв глаза, и в мохнатых ресницах сверкали слезинки. -
Богам не за что нас карать: оскорбить жреца - не значит идти против бога.
"Твой бог - в сердце твоем", - сказал Иеремия. Жрецы и храмы никому не
нужны - ни богам, ни людям... Велик Иеремия, раскрывающий людям глаза. Его
слова заставили меня думать. Жрецы - паразиты веры, они сосут человека,
творят зло. Это мы видим с рождения. Но как трудно привычному дать оценку!
Но найдется один человек, посмотрит вокруг и скажет: это плохо, разве не
видите, а это хорошо. И многие начинают видеть, удивительно...
Ларит размышляла. Слова Астарта несли всегда столько пугающей
новизны, что трудно было сразу справиться. Очень трудно простой жрице
расстаться вдруг с привычным, освященным богами и веками укладом жизни.
- Если в нашей жизни еще появится жрец, я забуду о клятве, данной
Мелькарту, - произнес Астарт зазвеневшим голосом.
После захода солнца заговорщики на лодках и плотах поплыли к Тиру,
где тысячи взбудораженных невольников ожидали сигнала. Как ни рвался
Астарт в бой, как ни пылала его душа, но и на этот раз Мелькарт победил.
Клятва, данная высшему божеству, удержала его в дюнах.
Зажглись яркие звезды. Глухо шумела приливная волна. Выли шакалы в
пальмовой роще, и перекликались кормчие невидимого каравана, идущего вдоль
побережья.
Астарт и Ларит вошли по пояс в воду. Астарт смял в кучу одежду, свою
и жрицы, и бросил навстречу приливу. То был древний обычай молодоженов,
пытающих судьбу. Если море выбросит одежду обратно в одном комке, быть им
вместе. В ином случае - судьба их разлучит.
Астарт волновался не меньше своей возлюбленной. Они медленно брели по
мелководью, обнимая за плечи друг друга.
- Нет, не могу ждать утра. Я боюсь. Любимый мой, а вдруг боги не
захотят соединить нас...
Астарт готов был угрожать богам. Он мучительно ждал, взывая к
Мелькарту. Вся его страсть борца вылилась в молитву. И странная же то была
молитва: в ней смешались мольба о счастье его и Ларит с мольбой помочь
тем, кого он, по сути дела, покинул, которые, может быть, в этот момент
гибнут... Ларит не менее страстно шептала рядом, стоя на коленях и подняв
лицо к звездам.
Из-за моря выкатила луна, лик богини. Пальмы и пинии делись в
сверкающие саваны. Дюны закутались в тонкое нежное покрывало, сотканное из
блесток песчинок.
Ларит с мольбой тянула руки к небу, и зачарованный Астарт, забыв обо
всем, смотрел на нее - ложбинка позвоночника извивалась как священный
урей.
Астарт вскочил.
- Может, уже выбросило.
- И я с тобой!
Астарт торопливо шел у пенной линии морского наката. Что-то чернеет.
Его юбка и ее туника, распластавшись, как живые усталые существа, лежали
порознь.
Астарта прошиб холодный пот.
- О Мелькарт!..
- Нашел? - Ларит бежала во весь дух, взбивая ногами подкатившуюся
волну. И столько в ее крике было надежды, что Астарт дрожащими,
непослушными пальцами соединил оба мокрых символа.
- Вместе, - сказал он изменившимся голосом.
Ларит ликовала.
Потом они лежали в роще, сравнивая шум пальм и сосен, прислушивались
к биению сердец и к ночным звукам.
- Любимый, ты же знаешь: жрица, ставшая женой, не приносит счастья ни
себе, ни мужу. Бывало, и до нас жрицы уходили из храма, но затем
возвращались, и несчастней их не было на всем свете.
- И они знали, что вернутся, и все же уходили...
- Ибо крепка, как смерть, любовь...
Утром они увидели одинокий парус, растущий на глазах. "То, что
осталось от заговорщиков?" Сердце Астарта сжалось от предчувствия беды.
Днище зашуршало по песку, и грязный, окровавленный Эред обнял сразу
обоих.
- Победа! - смеялся он.
- Тир ваш? - недоверчиво произнес Астарт, все еще находясь во власти
предчувствий.
- Нет. Мы захватили дворец первого визиря - настоящая крепость внутри
крепости!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
мечтая втянуть в общее дело молодого кормчего. - Мы слушаем тебя, Астарт.
- Народом должен управлять справедливый судья.
- Как судья? - удивился Гвоздь.
- Я не слышал о странах, где вместо царей на престолах бы сидели
судьи, - изрек Мем.
- Я не понимаю в таких делах, - честно признался Эред и тяжко
вздохнул, - но как без царя?
- ...Как слеп человек! - гневно воскликнул Астарт. - Даже пытаясь
смотреть вдаль, он видит что близко. Пусть правит судья, но не царь!
Астарт обвел всех грозным, почти враждебным взглядом.
- Пусть, если ты так хочешь, - еще раз вздохнул Эред. Он пытался не
думать о своей любимой, оставшейся в Тире.
- Но и этот твой судья, - сказал Хромой, - что его остановит, если у
него будет вся власть?
Астарт на миг растерялся. Но тут же нашелся:
- Пусть будет двое судей!
- Сто ударов паяльщика не сравнится с одним ударом кузнеца! -
вскричал Хромой. - Сто наших речей жалки перед одним твоим словом, наш
друг и спаситель Астарт. Я за двух судей, за двух шофетов. А рабами у нас
будут знатные тиряне.
- Пусть роют ямы под виноградные лозы, пусть носят тяжести и пасут
скот, пусть делают самую грязную и трудную работу! - закричал Гвоздь,
дрожа от восторга.
В глазах рабов клокотало пламя, и кулаки сжимались сами собой.
- Да, но как на это посмотрят боги? - произнес рассудительный Мем.
- Боги любят жертвы, - ответил Астарт, - богатой жертвой можно
искупить любое безумство. Так что пусть будет шофет-судья, а не
мельк-царь!
14. ИДИЛЛИЯ
Что ты наделал, мой милый, - первое, что произнесла Ларит, когда они
встретились. На ее лице боролись страх и радость.
- Мы опять вместе. Ларит...
Он обнял ее, целуя в испуганные усталые глаза.
- Как прекрасна моя Ларит! Как прекрасны ее глаза! Все прекрасно, что
принадлежит ей! Слышишь? Даже страх твой - чудо!
- Богиня между нами! Ты погубил все! Никто не позволит мне покинуть
храм ради земной любви.
- ...Ибо крепка, как смерть... - с горькой иронией проговорил Астарт.
- Никто не позволит, но я же покинула. - Женщина пылко обняла его и
притянула голову к своей груди, шепча: - Мы скоро погибнем, обязательно,
оба погибнем, и мне становится не так страшно... Нисколько не страшно,
если ты со мной. Боги не могут поразить одного из нас, это безжалостно и
несправедливо. Они поразят обоих. А это уже не страшно.
Шумели сосны, дюны курились струйками песка. Рабы разбрелись по всему
пляжу в поисках съедобных моллюсков. Их живописные фигуры, казалось, были
созданы для этого дикого, неповторимого пейзажа.
- Мы будем живы назло жрецам... и богам... И ты родишь мне много
крепких парней вроде Эреда, - его рука, большая, тяжелая, ласкала ее.
Ларит молчала, закрыв глаза, и в мохнатых ресницах сверкали слезинки. -
Богам не за что нас карать: оскорбить жреца - не значит идти против бога.
"Твой бог - в сердце твоем", - сказал Иеремия. Жрецы и храмы никому не
нужны - ни богам, ни людям... Велик Иеремия, раскрывающий людям глаза. Его
слова заставили меня думать. Жрецы - паразиты веры, они сосут человека,
творят зло. Это мы видим с рождения. Но как трудно привычному дать оценку!
Но найдется один человек, посмотрит вокруг и скажет: это плохо, разве не
видите, а это хорошо. И многие начинают видеть, удивительно...
Ларит размышляла. Слова Астарта несли всегда столько пугающей
новизны, что трудно было сразу справиться. Очень трудно простой жрице
расстаться вдруг с привычным, освященным богами и веками укладом жизни.
- Если в нашей жизни еще появится жрец, я забуду о клятве, данной
Мелькарту, - произнес Астарт зазвеневшим голосом.
После захода солнца заговорщики на лодках и плотах поплыли к Тиру,
где тысячи взбудораженных невольников ожидали сигнала. Как ни рвался
Астарт в бой, как ни пылала его душа, но и на этот раз Мелькарт победил.
Клятва, данная высшему божеству, удержала его в дюнах.
Зажглись яркие звезды. Глухо шумела приливная волна. Выли шакалы в
пальмовой роще, и перекликались кормчие невидимого каравана, идущего вдоль
побережья.
Астарт и Ларит вошли по пояс в воду. Астарт смял в кучу одежду, свою
и жрицы, и бросил навстречу приливу. То был древний обычай молодоженов,
пытающих судьбу. Если море выбросит одежду обратно в одном комке, быть им
вместе. В ином случае - судьба их разлучит.
Астарт волновался не меньше своей возлюбленной. Они медленно брели по
мелководью, обнимая за плечи друг друга.
- Нет, не могу ждать утра. Я боюсь. Любимый мой, а вдруг боги не
захотят соединить нас...
Астарт готов был угрожать богам. Он мучительно ждал, взывая к
Мелькарту. Вся его страсть борца вылилась в молитву. И странная же то была
молитва: в ней смешались мольба о счастье его и Ларит с мольбой помочь
тем, кого он, по сути дела, покинул, которые, может быть, в этот момент
гибнут... Ларит не менее страстно шептала рядом, стоя на коленях и подняв
лицо к звездам.
Из-за моря выкатила луна, лик богини. Пальмы и пинии делись в
сверкающие саваны. Дюны закутались в тонкое нежное покрывало, сотканное из
блесток песчинок.
Ларит с мольбой тянула руки к небу, и зачарованный Астарт, забыв обо
всем, смотрел на нее - ложбинка позвоночника извивалась как священный
урей.
Астарт вскочил.
- Может, уже выбросило.
- И я с тобой!
Астарт торопливо шел у пенной линии морского наката. Что-то чернеет.
Его юбка и ее туника, распластавшись, как живые усталые существа, лежали
порознь.
Астарта прошиб холодный пот.
- О Мелькарт!..
- Нашел? - Ларит бежала во весь дух, взбивая ногами подкатившуюся
волну. И столько в ее крике было надежды, что Астарт дрожащими,
непослушными пальцами соединил оба мокрых символа.
- Вместе, - сказал он изменившимся голосом.
Ларит ликовала.
Потом они лежали в роще, сравнивая шум пальм и сосен, прислушивались
к биению сердец и к ночным звукам.
- Любимый, ты же знаешь: жрица, ставшая женой, не приносит счастья ни
себе, ни мужу. Бывало, и до нас жрицы уходили из храма, но затем
возвращались, и несчастней их не было на всем свете.
- И они знали, что вернутся, и все же уходили...
- Ибо крепка, как смерть, любовь...
Утром они увидели одинокий парус, растущий на глазах. "То, что
осталось от заговорщиков?" Сердце Астарта сжалось от предчувствия беды.
Днище зашуршало по песку, и грязный, окровавленный Эред обнял сразу
обоих.
- Победа! - смеялся он.
- Тир ваш? - недоверчиво произнес Астарт, все еще находясь во власти
предчувствий.
- Нет. Мы захватили дворец первого визиря - настоящая крепость внутри
крепости!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77