Экипаж триремы разместил на всех
биремах, а само флагманское судно сжег. Впервые за много дней заскрипели
уключины. Флотилия, взбодрившись, словно живое существо, двинулась на
поиски исчезнувшего берега.
Альбатрос и Ораз находились теперь на корабле Агенора. Первым
оправился от болезни жрец Ораз. Астарт объяснил это огромным запасом
нахальства, перед которым пасуют и люди и демоны человеческих недугов. К
удивлению всех, неожиданно поднялся на ноги Агенор. Помаленьку начал
возиться у жаровни Фага. От его знаменитого брюха остались одни
воспоминания да кушак, который Фага хранил как реликвию.
Но ежедневно приходилось хоронить в волнах умерших, и Ораз дни и ночи
напролет бубнил заупокойные молитвы.
Адмирал поправлялся медленно: сказывался возраст. Судорога навсегда
свела мускулы его лица. Жуткое впечатление производила застывшая гримаса
на некогда благородном и волевом лице. Альбатрос прежде всего отругал
тирянина за сожженную трирему. Однако одобрил все прочие действия Астарта,
одобрил, сказав, что, если если бы в разгар лихорадки высадились на
безлунный берег, трупов на кораблях оказалось бы гораздо больше. Особенно
ему понравилось то, что у Астарта и мысли не было повернуть назад.
- Теперь нам проще приплыть в Египет через столпы Мелькарта, а не
Красным морем. Нам ни за что не одолеть сильного течения этих вод.
На горизонте медленно вырастал темный низкий берег. Океанская вода из
зеленой превратилась в буро-мутную. Муть не смешивалась с морскими
волнами, образуя резкий контраст. Встречалось много речного мусора:
хворост, листья, кости каракатиц, почерневшие от времени и пребывания в
воде коряги и целые древесные стволы.
- Это хорошо, - адмирал глядел на берег, поддерживаемый под руки
матросами, - река лучшая гавань. Не достанет ни океанский прибой, ни
мертвая зыбь, ни одиночная волна вроде той, что накрыла нас в открытом
океане. На берегу реки проще отыскать землю для посевов. И на реках всегда
больше людей. Без местных жителей нам придется туго: не знаем ни здешних
обычаев, ни плодов, ни зверей.
Вскоре умер арабский кормчий. Его убила не столько болезнь, сколько
тоска по соплеменникам.
Мрачные мангровые болота по берегам не внушали радости.
Нужно отыскать русло реки и подняться вверх по течению, - сказал
адмирал, и его слова поняли все как приказ. - Уже нет времени искать
лучшие земли: не успеем вырастить посев до дождей.
Среди плотных зарослей из деревцев на уродливых конях-ходулях
попадались изредка песчаные пляжи, поросшие травой, низкорослыми пальмами
и ползучими растениями. Все мореходы облепили борта и вглядывались в
проплывавшие мимо берега.
- Вижу устье! - крикнул кто-то.
- Река! - закричало сразу несколько человек.
Открылось сразу несколько рукавов устья. Астарт резко развернул
бирему, направив всю флотилию в ближайшую протоку.
Течение реки было довольно сильное, но так как корабли изменили курс
почти на девяносто градусов, муссон мог теперь наполнить паруса, и гребцы
убрали весла.
Вскоре людей облепили тучи коричневых москитов, и на кораблях
разложили дымные костры.
С заходом солнца вновь давала знать о себе лихорадка. Альбатроса
увели в каюту кормчего. Агенор еще был очень слаб, поэтому флотилию
продолжал вести Астарт.
У самой воды порхали зимородки, изредка мелькали в мутных волнах
бревнообразные тела крокодилов. Несколько цапель поднялись в воздух при
приближении каравана и, отлетев немного, вновь принялись ловить рыбу на
мелководье. При звуке человеческих голосов с резкими криками поднялись
стайки глянцевитых ибисов.
Ночью плыли при свете корабельных огней. Рутуб, впервые после
болезни, сменил Астарта у рулевого весла. Перед утром мангры кончились.
Потянулись равнины, закутанные в туманы. В полдень увидели десяток
плетеных хижин на высоких сваях. Чернокожие жители при виде парусов
попадали прямо со свай в свои остроносые пироги и помчались навстречу
хананеям.
- Здесь не стоит причаливать, - сказал Альбатрос, впервые
самостоятельно добравшись до площадки кормчего, - берег низок, паводки
будут беспокоить.
- И трава высотой с деревья, - добавил Астарт, - охотиться трудно, а
кто захочет напасть, - легко подберется к лагерю.
Почти день еще плыли вдоль низких сырых берегов, миновав устья
нескольких прозрачных речушек.
Наконец, увидев на берегу большое стадо коров, свернули в один из
светлых притоков. Пастухи, стройные молодые парни с копьями и длинными
бичами, с любопытством смотрели, как пришельцы вытаскивали на берег
корабли и раскладывали костры.
Адмирал со свитой приблизился к африканцам. По спокойствию пастухов
было ясно, что они не слышали о работорговле, сабеях, жертвоприношениях
Ваалу и прочих порождениях высокой культуры.
Пастухи быстро поняли, что от них требуется, и послали одного из
негров в деревню, хижины которой возвышались конусами на опушке близкого
леса. Вскоре хананеев окружили жители деревни. Чернокожие охотники
притащили свежую тушу бегемота, женщины - кувшины молока, густого пива,
корзины неведомых плодов.
Хананеи обезумели от обилия пищи.
Мореходы обратили внимание, что зинджи не выглядят страдающими от
лихорадки. Это был красивый народ с приятным коричневым цветом кожи и
длинными курчавыми локонами, очень темными, у некоторых с проседью. Черты
лица - типично африканские: толстые, но аккуратные губы, слегка
приплюснутый нос, красиво выступающие скулы, большие, похожие на
финикийские, глаза. Мужчины носили кожаные передники, браслеты на руках,
причем в небольшом числе. В мочках ушей - куски полированного красного
дерева, яркие перья попугаев, медные, грубо отлитые серьги из камня, меди,
железного дерева. Опытные в торговле хананеи сразу отметили, что ни
золота, ни серебра зинджи не имеют, это несказанно огорчило многих из них.
Со стороны леса неожиданно появился многочисленный отряд чернокожих
воинов в леопардовых шкурах. Они были вооружены копьями и большими
прямоугольными щитами, выглядели вблизи довольно внушительно - как на
подбор высокорослые, мускулистые. У многих руки от плеч до кистей были
покрыты ужасными рубцами - татуировкой с выворачиванием надрезанных
тканей.
- А это, видимо, истинные хозяева реки, - сказал адмирал и не ошибся.
"Леопарды" бесцеремонно растолкали жителей деревни и гортанными
голосами стали что-то требовать от финикиян.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
биремах, а само флагманское судно сжег. Впервые за много дней заскрипели
уключины. Флотилия, взбодрившись, словно живое существо, двинулась на
поиски исчезнувшего берега.
Альбатрос и Ораз находились теперь на корабле Агенора. Первым
оправился от болезни жрец Ораз. Астарт объяснил это огромным запасом
нахальства, перед которым пасуют и люди и демоны человеческих недугов. К
удивлению всех, неожиданно поднялся на ноги Агенор. Помаленьку начал
возиться у жаровни Фага. От его знаменитого брюха остались одни
воспоминания да кушак, который Фага хранил как реликвию.
Но ежедневно приходилось хоронить в волнах умерших, и Ораз дни и ночи
напролет бубнил заупокойные молитвы.
Адмирал поправлялся медленно: сказывался возраст. Судорога навсегда
свела мускулы его лица. Жуткое впечатление производила застывшая гримаса
на некогда благородном и волевом лице. Альбатрос прежде всего отругал
тирянина за сожженную трирему. Однако одобрил все прочие действия Астарта,
одобрил, сказав, что, если если бы в разгар лихорадки высадились на
безлунный берег, трупов на кораблях оказалось бы гораздо больше. Особенно
ему понравилось то, что у Астарта и мысли не было повернуть назад.
- Теперь нам проще приплыть в Египет через столпы Мелькарта, а не
Красным морем. Нам ни за что не одолеть сильного течения этих вод.
На горизонте медленно вырастал темный низкий берег. Океанская вода из
зеленой превратилась в буро-мутную. Муть не смешивалась с морскими
волнами, образуя резкий контраст. Встречалось много речного мусора:
хворост, листья, кости каракатиц, почерневшие от времени и пребывания в
воде коряги и целые древесные стволы.
- Это хорошо, - адмирал глядел на берег, поддерживаемый под руки
матросами, - река лучшая гавань. Не достанет ни океанский прибой, ни
мертвая зыбь, ни одиночная волна вроде той, что накрыла нас в открытом
океане. На берегу реки проще отыскать землю для посевов. И на реках всегда
больше людей. Без местных жителей нам придется туго: не знаем ни здешних
обычаев, ни плодов, ни зверей.
Вскоре умер арабский кормчий. Его убила не столько болезнь, сколько
тоска по соплеменникам.
Мрачные мангровые болота по берегам не внушали радости.
Нужно отыскать русло реки и подняться вверх по течению, - сказал
адмирал, и его слова поняли все как приказ. - Уже нет времени искать
лучшие земли: не успеем вырастить посев до дождей.
Среди плотных зарослей из деревцев на уродливых конях-ходулях
попадались изредка песчаные пляжи, поросшие травой, низкорослыми пальмами
и ползучими растениями. Все мореходы облепили борта и вглядывались в
проплывавшие мимо берега.
- Вижу устье! - крикнул кто-то.
- Река! - закричало сразу несколько человек.
Открылось сразу несколько рукавов устья. Астарт резко развернул
бирему, направив всю флотилию в ближайшую протоку.
Течение реки было довольно сильное, но так как корабли изменили курс
почти на девяносто градусов, муссон мог теперь наполнить паруса, и гребцы
убрали весла.
Вскоре людей облепили тучи коричневых москитов, и на кораблях
разложили дымные костры.
С заходом солнца вновь давала знать о себе лихорадка. Альбатроса
увели в каюту кормчего. Агенор еще был очень слаб, поэтому флотилию
продолжал вести Астарт.
У самой воды порхали зимородки, изредка мелькали в мутных волнах
бревнообразные тела крокодилов. Несколько цапель поднялись в воздух при
приближении каравана и, отлетев немного, вновь принялись ловить рыбу на
мелководье. При звуке человеческих голосов с резкими криками поднялись
стайки глянцевитых ибисов.
Ночью плыли при свете корабельных огней. Рутуб, впервые после
болезни, сменил Астарта у рулевого весла. Перед утром мангры кончились.
Потянулись равнины, закутанные в туманы. В полдень увидели десяток
плетеных хижин на высоких сваях. Чернокожие жители при виде парусов
попадали прямо со свай в свои остроносые пироги и помчались навстречу
хананеям.
- Здесь не стоит причаливать, - сказал Альбатрос, впервые
самостоятельно добравшись до площадки кормчего, - берег низок, паводки
будут беспокоить.
- И трава высотой с деревья, - добавил Астарт, - охотиться трудно, а
кто захочет напасть, - легко подберется к лагерю.
Почти день еще плыли вдоль низких сырых берегов, миновав устья
нескольких прозрачных речушек.
Наконец, увидев на берегу большое стадо коров, свернули в один из
светлых притоков. Пастухи, стройные молодые парни с копьями и длинными
бичами, с любопытством смотрели, как пришельцы вытаскивали на берег
корабли и раскладывали костры.
Адмирал со свитой приблизился к африканцам. По спокойствию пастухов
было ясно, что они не слышали о работорговле, сабеях, жертвоприношениях
Ваалу и прочих порождениях высокой культуры.
Пастухи быстро поняли, что от них требуется, и послали одного из
негров в деревню, хижины которой возвышались конусами на опушке близкого
леса. Вскоре хананеев окружили жители деревни. Чернокожие охотники
притащили свежую тушу бегемота, женщины - кувшины молока, густого пива,
корзины неведомых плодов.
Хананеи обезумели от обилия пищи.
Мореходы обратили внимание, что зинджи не выглядят страдающими от
лихорадки. Это был красивый народ с приятным коричневым цветом кожи и
длинными курчавыми локонами, очень темными, у некоторых с проседью. Черты
лица - типично африканские: толстые, но аккуратные губы, слегка
приплюснутый нос, красиво выступающие скулы, большие, похожие на
финикийские, глаза. Мужчины носили кожаные передники, браслеты на руках,
причем в небольшом числе. В мочках ушей - куски полированного красного
дерева, яркие перья попугаев, медные, грубо отлитые серьги из камня, меди,
железного дерева. Опытные в торговле хананеи сразу отметили, что ни
золота, ни серебра зинджи не имеют, это несказанно огорчило многих из них.
Со стороны леса неожиданно появился многочисленный отряд чернокожих
воинов в леопардовых шкурах. Они были вооружены копьями и большими
прямоугольными щитами, выглядели вблизи довольно внушительно - как на
подбор высокорослые, мускулистые. У многих руки от плеч до кистей были
покрыты ужасными рубцами - татуировкой с выворачиванием надрезанных
тканей.
- А это, видимо, истинные хозяева реки, - сказал адмирал и не ошибся.
"Леопарды" бесцеремонно растолкали жителей деревни и гортанными
голосами стали что-то требовать от финикиян.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77