..
Впервые за долгое время я чувствовал себя легко и
свободно: карантин отступил вдруг на задний план, как пустая
докучная мелочь
Повесть о подвигах Одуванчика вирусолог выслушал с
умилением:
-- Какой человек!.. Это же просто подарок... счастье, что
бывают такие люди... до чего же мы скучно живем, все дела,
дела... Остаться бы тут, да засесть писать детектив. Сюжет-то
каков!
Отсмеявшись, он грустно вздохнул:
-- Эх, господа военные! Какой был город! Что вы с ним
сделали...
Крестовский неопределенно хмыкнул, а полковник бесшумно
засмеялся -- оба решили принять эту реплику за шутку.
Мы поехали к сфинксу, и Бекетов смотрел именно сфинкса, и
только сфинкса, с увлечением примерял к выбоинам отбитые куски
камня и выспрашивал у меня, есть ли в Крыму черный базальт.
Колья с флажками и часовых он, казалось, вообще не заметил --
наверное, таких часовых, кольев и карантинов он на своем веку
перевидел столько, что имел ко всему этому надежный иммунитет.
Потом он подошел к берегу, критически оглядел песок с
выброшенными волнами водорослями и сказал в пространство, не то
советуясь с нами, не то размышляя вслух:
-- Пожалуй, здесь будет плохо...
Полковник стоял с довольно дурацким видом, и Крестовский
не без ехидства ему объяснил, что бактериолог хочет купаться.
Я предложил поехать к меловым скалам, и Бекетов выразил
этой идее свое одобрение, а полковник посмотрел на меня
взглядом человека, читающего на стене неприятное объявление.
У заградительного поста солдаты, бросив игру в домино,
вытянулись перед полковником, и сержант ему несколько лениво,
но вполне исправно отрапортовал.
Крестовский хотел их просто объехать по целине, но
полковник, как жрец карантина, не мог допустить в своем храме
такого кощунства, и мы парились в нашем газике, пока солдаты,
торопясь напоказ и усердствуя, а на самом деле не спеша
совершенно, заводили двигатели. Наконец, они зарычали, и
грузовики, как два дрессированных чудища, попятились в стороны,
открывая нам путь.
По узкой полоске галечного пляжа мы подкатили к подножию
меловых скал и, оставив машину, искали удобное для купания
место. Свет солнца, попав в ловушку меж зеркалами моря и
меловых стен, до боли слепил глаза. Белые глыбы, словно только
сейчас откатившись от скал, циклопическими ступенями уходили в
синюю глубину воды и просвечивали сквозь ее толщу тающими
пятнами.
Для полковника этот день был, наверное, пыткой. Спотыкаясь
и скользя на камнях, он брел вместе с нами, но купаться не стал
-- то ли не умел плавать, то ли это противоречило его понятиям
о субординации. И пока мы плескались в воде и качались на
волнах прибоя, он, в пенсне и мундире, сидел на глыбе мела,
прямо, как суслик над норкой, и смотрел в землю.
Крестовский -- случайно якобы -- прихватил канистру сухого
вина, мы потягивали его, лежа в плавках на теплых камнях, и
полковник тогда позволил себе расстегнуть на мундире две
верхние пуговицы.
Мы вернулись в город к закату, и Бекетов попросил нас
вместе с ним отужинать. За столом он завел оживленную беседу о
живописи и прочитал нам целую лекцию о некоем математическом
алгоритме, с помощью которого, в принципе, можно предсказать
все, до последнего мазка, живописные работы Пикассо. Все
попытки полковника и майора перевести разговор на вируса он
ловко пресекал, и те недоуменно переглядывались, но старались
не выдавать своей растерянности.
За чаем, помешивая в стакане ложечкой, вирусолог спросил
довольно рассеянно:
-- Как вы думаете, полковник, ваш шофер не откажется
отвезти меняк самолету? Через час этак?
-- Он солдат,-- любезно улыбнулся полковник. Отойдя к
телефону, он вызвал заставу и тихим голосом отдавал
распоряжения.
-- Ну что же, придется заняться делами,-- Бекетов положил
перед собой тонкую папку и перебирал в ней исписанные листы. С
его лица сползло благодушие, и он приобрел чуть скучающий
деловой вид, неуловимыми средствами дав внезапно почувствовать
разделяющую нас дистанцию. Он сидел боком к столу, положив ногу
на ногу, и нервно покачивал носком ботинка.
-- Ваш доклад,-- он взглянул на полковника,-- и особенно
ваш,он кивнул Крестовскому,-- вызвали в некоторых инстанциях
повышенный, я бы сказал, нездоровый интерес. Как видите, мне
пришлось прилететь сюда, хотя заключение комиссии было уже
готово. Вот оно, коротко,-- он выбрал в папке один из листков.
-- Первое. Учитывая необходимость для активизации данной
культуры исключительного совпадения ряда химических, физических
и биологических условий, комиссия считает возникновение новых
очагов маловероятным. Второе. Возможность использования данной
культуры для диверсионных актов исключена. И, разумеется,
третье: все ваши действия, предпринятые в связи с данным
карантином, комиссия считает правильными.
Последние слова он произнес с особой механической
жесткостью, и я подумал -- сколько же он видел по-настоящему
страшных вещей и таких карантинов, где автоматчики в домино не
играли.
-- Все, что вы рассказали, весьма интересно. Я готов
согласиться с вашим прелестным учителем, -- он коротко
засмеялся,-- что кошки способны править городом... или даже
страной. Но то, что этим вирусом управлять не может никто --
вот это я вам гарантирую. Скорее вирус сам научится управлять
вами! Вероятность диверсии -- ноль... Увы, друзья мои, великий
Джеймс Бонд не посещал ваш тихий город!
-- А то, что переносчики вируса именно кошки,-- с
нарочитым безразличием поинтересовался Крестовский,-- вы
считаете чистой случайностью?
-- Случайностью! Случайностей не бывает в природе! У нее
есть повелитель -- Великий Хозяин равновесия, и он зря ничего
не делает. Хозяин равновесия вездесущ и вечен! Он не плазма в
море и не облако в небе -- он совокупность законов, но он
совершенно реален, ибо обладает волей и имеет капризы. И, к
сожалению, современной науке он недоступен.
-- Я подобные мнения всегда считал суеверием,-- осторожно
прошелестел полковник.
-- Суеверием? -- пожал плечами Бекетов. -- Да нет, просто
научная корректность... Суеверие значит -- пустая, ложная вера.
Так что противник суевериям -- вера. А наука им не друг и не
враг... Она даже способна их порождать,-- на лице его
расплылась блаженная улыбка,-- как мы с вами имели возможность
наблюдать!
С улицы донесся скрип тормозов, и Бекетов застегнул свой
портфель. Прощаясь, он превратился опять в либерального
благодушного барина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
Впервые за долгое время я чувствовал себя легко и
свободно: карантин отступил вдруг на задний план, как пустая
докучная мелочь
Повесть о подвигах Одуванчика вирусолог выслушал с
умилением:
-- Какой человек!.. Это же просто подарок... счастье, что
бывают такие люди... до чего же мы скучно живем, все дела,
дела... Остаться бы тут, да засесть писать детектив. Сюжет-то
каков!
Отсмеявшись, он грустно вздохнул:
-- Эх, господа военные! Какой был город! Что вы с ним
сделали...
Крестовский неопределенно хмыкнул, а полковник бесшумно
засмеялся -- оба решили принять эту реплику за шутку.
Мы поехали к сфинксу, и Бекетов смотрел именно сфинкса, и
только сфинкса, с увлечением примерял к выбоинам отбитые куски
камня и выспрашивал у меня, есть ли в Крыму черный базальт.
Колья с флажками и часовых он, казалось, вообще не заметил --
наверное, таких часовых, кольев и карантинов он на своем веку
перевидел столько, что имел ко всему этому надежный иммунитет.
Потом он подошел к берегу, критически оглядел песок с
выброшенными волнами водорослями и сказал в пространство, не то
советуясь с нами, не то размышляя вслух:
-- Пожалуй, здесь будет плохо...
Полковник стоял с довольно дурацким видом, и Крестовский
не без ехидства ему объяснил, что бактериолог хочет купаться.
Я предложил поехать к меловым скалам, и Бекетов выразил
этой идее свое одобрение, а полковник посмотрел на меня
взглядом человека, читающего на стене неприятное объявление.
У заградительного поста солдаты, бросив игру в домино,
вытянулись перед полковником, и сержант ему несколько лениво,
но вполне исправно отрапортовал.
Крестовский хотел их просто объехать по целине, но
полковник, как жрец карантина, не мог допустить в своем храме
такого кощунства, и мы парились в нашем газике, пока солдаты,
торопясь напоказ и усердствуя, а на самом деле не спеша
совершенно, заводили двигатели. Наконец, они зарычали, и
грузовики, как два дрессированных чудища, попятились в стороны,
открывая нам путь.
По узкой полоске галечного пляжа мы подкатили к подножию
меловых скал и, оставив машину, искали удобное для купания
место. Свет солнца, попав в ловушку меж зеркалами моря и
меловых стен, до боли слепил глаза. Белые глыбы, словно только
сейчас откатившись от скал, циклопическими ступенями уходили в
синюю глубину воды и просвечивали сквозь ее толщу тающими
пятнами.
Для полковника этот день был, наверное, пыткой. Спотыкаясь
и скользя на камнях, он брел вместе с нами, но купаться не стал
-- то ли не умел плавать, то ли это противоречило его понятиям
о субординации. И пока мы плескались в воде и качались на
волнах прибоя, он, в пенсне и мундире, сидел на глыбе мела,
прямо, как суслик над норкой, и смотрел в землю.
Крестовский -- случайно якобы -- прихватил канистру сухого
вина, мы потягивали его, лежа в плавках на теплых камнях, и
полковник тогда позволил себе расстегнуть на мундире две
верхние пуговицы.
Мы вернулись в город к закату, и Бекетов попросил нас
вместе с ним отужинать. За столом он завел оживленную беседу о
живописи и прочитал нам целую лекцию о некоем математическом
алгоритме, с помощью которого, в принципе, можно предсказать
все, до последнего мазка, живописные работы Пикассо. Все
попытки полковника и майора перевести разговор на вируса он
ловко пресекал, и те недоуменно переглядывались, но старались
не выдавать своей растерянности.
За чаем, помешивая в стакане ложечкой, вирусолог спросил
довольно рассеянно:
-- Как вы думаете, полковник, ваш шофер не откажется
отвезти меняк самолету? Через час этак?
-- Он солдат,-- любезно улыбнулся полковник. Отойдя к
телефону, он вызвал заставу и тихим голосом отдавал
распоряжения.
-- Ну что же, придется заняться делами,-- Бекетов положил
перед собой тонкую папку и перебирал в ней исписанные листы. С
его лица сползло благодушие, и он приобрел чуть скучающий
деловой вид, неуловимыми средствами дав внезапно почувствовать
разделяющую нас дистанцию. Он сидел боком к столу, положив ногу
на ногу, и нервно покачивал носком ботинка.
-- Ваш доклад,-- он взглянул на полковника,-- и особенно
ваш,он кивнул Крестовскому,-- вызвали в некоторых инстанциях
повышенный, я бы сказал, нездоровый интерес. Как видите, мне
пришлось прилететь сюда, хотя заключение комиссии было уже
готово. Вот оно, коротко,-- он выбрал в папке один из листков.
-- Первое. Учитывая необходимость для активизации данной
культуры исключительного совпадения ряда химических, физических
и биологических условий, комиссия считает возникновение новых
очагов маловероятным. Второе. Возможность использования данной
культуры для диверсионных актов исключена. И, разумеется,
третье: все ваши действия, предпринятые в связи с данным
карантином, комиссия считает правильными.
Последние слова он произнес с особой механической
жесткостью, и я подумал -- сколько же он видел по-настоящему
страшных вещей и таких карантинов, где автоматчики в домино не
играли.
-- Все, что вы рассказали, весьма интересно. Я готов
согласиться с вашим прелестным учителем, -- он коротко
засмеялся,-- что кошки способны править городом... или даже
страной. Но то, что этим вирусом управлять не может никто --
вот это я вам гарантирую. Скорее вирус сам научится управлять
вами! Вероятность диверсии -- ноль... Увы, друзья мои, великий
Джеймс Бонд не посещал ваш тихий город!
-- А то, что переносчики вируса именно кошки,-- с
нарочитым безразличием поинтересовался Крестовский,-- вы
считаете чистой случайностью?
-- Случайностью! Случайностей не бывает в природе! У нее
есть повелитель -- Великий Хозяин равновесия, и он зря ничего
не делает. Хозяин равновесия вездесущ и вечен! Он не плазма в
море и не облако в небе -- он совокупность законов, но он
совершенно реален, ибо обладает волей и имеет капризы. И, к
сожалению, современной науке он недоступен.
-- Я подобные мнения всегда считал суеверием,-- осторожно
прошелестел полковник.
-- Суеверием? -- пожал плечами Бекетов. -- Да нет, просто
научная корректность... Суеверие значит -- пустая, ложная вера.
Так что противник суевериям -- вера. А наука им не друг и не
враг... Она даже способна их порождать,-- на лице его
расплылась блаженная улыбка,-- как мы с вами имели возможность
наблюдать!
С улицы донесся скрип тормозов, и Бекетов застегнул свой
портфель. Прощаясь, он превратился опять в либерального
благодушного барина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49