Обыск в школе происходил иначе, вовсе не по-домашнему.
Майор сразу взял другой, официальный тон и, задавая вопросы,
вел протокол, а потом дал его подписать Одуванчику.
Для начала Одуванчик отказался отпереть школу, утверждая,
что для обыска в учреждении требуется санкция директора. В
ответ Крестовский спросил, знаком ли Одуванчик с директорской
подписью -- оказалось, она уже имелась в углу ордера.
В химическом кабинете майор нашел все, что искал. Прежде
всего была изъята еще одна бомба, то есть точно такой же ящик,
на каком я однажды катался в одуванчиковом мотоцикле.
Потом майор стал допытываться, чего и по скольку Одуванчик
клал во взрывчатку, и прежде, чем тот сообразил, что к чему,
приставил сержанта взвешивать остатки химикалиев из пакетов и
банок. Тут Одуванчик начал спорить, кричать и брызгать слюной
-- выходило, что истратил он всяких веществ не меньше, чем на
три бомбы -- но протокол все-таки подписал. Пакеты и банки на
всякий случай были арестованы.
А в конце обыска разыгралась безобразная сцена, которую я
не берусь точно воспроизвести. Одуванчик пытался наброситься на
майора и так бесновался, что сержанту пришлось показать ему
наручники, после чего он, сгорбившись, уселся в углу, смотрел
на нас бессмысленно выпученными глазами и не отвечал ни на
какие вопросы. Взбесился он из-за того, что майор заодно с
банками прихватил и все его папки с заметками о кошачьих делах.
Ордер Крестовский составил предусмотрительно, там значилось:
"взрывные устройства, материалы и средства для их изготовления,
а также материалы, проливающие свет на мотивы преступления". В
качестве последних и были изъяты архивы Одуванчика.
В заключение ЯОдуванчику, как подследственному лицу, майор
вручил предписание о невыезде, в условиях карантина чисто
символическое. Одуванчик сначала отшвырнул его от себя, а затем
взял и расписался на корешке, добавив к подписи загадочную
фразу: "Повестку получил с удовольствием и буду жаловаться".
Когда сержант и ефрейтор, нагруженные добычей, направились
к автомобилю, Крестовский подошел к Одуванчику.
-- Лаврентий Сысоевич, у меня к вам частный вопрос, не для
протокола.
Глаза Одуванчика, казалось, остекленели, и было неясно,
слышит ли он что-нибудь.
-- Если вопрос вам покажется странным, можете не
отвечать... это уж как захотите. Скажите пожалуйста, в течение
последних двух месяцев вам часто снились... кошки?
-- Эк он его,-- прошептал редактор,-- психолог!
Одуванчик продолжал сидеть, съежившись, и я думал, ответа
не будет, но внезапно он всхлипнул:
-- Издеваетесь?! Не имеете права! -- и, вскочив на ноги,
заорал сиплым детским голосом: -- Вон! Вон! Убирайтесь вон!
Редактор спешил, и майор приказал сперва отвезти его, а
после уже доставить в отделение вещи, изъятые у Одуванчика.
Насколько я знал майора, это значило -- он хочет со мной
говорить.
Машина уехала, но он медлил начать разговор, что-то
обдумывая, и вообще, по виду, чувствовал себя неуверенно. Я
решил, что он удручен скандалом во время обыска, но нет,
оказалось, его мысли заняты совершенно другим:
-- Вот вам загадка, профессор: почему именно Совин начал
копаться в делах этих кошек? Сколько людей в городе, почти
десять тысяч -- только один школьный учитель... тут уж можете
мне поверить -- действительно, только один. Умом не блещет,
знаете сами. Отчего бы это -- жил, жил человек, как все, и
вдруг, ни с того, ни с сего, прозрел... отчего бы это?
-- Ну, а вы?
-- Я другое дело. Приехал со стороны, свежий взгляд,
значит. Кошек с детства терпеть не могу, а тут, смотрю --
заповедник. Думаю, дай, для начала хотя бы в отделении
истреблю. Не выходит. Ищу причину -- вот так и додумался... А
вот Совин -- ему-то как пришло в голову?
-- Он шизофреник, и по-моему, близок к сумасшедшему дому
-- вот и пришло в голову.
Он не обиделся, и даже, как будто, не заметил резкости
замечания.
-- Вот, вот... и я думал так же... но сейчас меня
мучает... очень мучает мысль... а вдруг они сами его
надоумили?.. Все, что нужно, изучено... сеанс наблюдения
кончен... пора заметать следы... и на эту роль приглашают
учителя химии, не всякий ведь смастерит бомбу... а когда он все
сделает, его упрячут в психушку... Чистая работа!
-- Хорошо, а куда девать вас, например?
-- Может быть, я у них лицо непредусмотренное. А может, и
меня они надоумили, и на меня уже что-нибудь готово... и на вас
тоже. Вдруг они просто для развлечения из нас комедию
устраивают? Играют в нас, вроде как в шахматы?
Бред... начинается бред... остановить его надо... -- Если
вы это всерьез, плохи ваши дела!
-- Ха, да вы рассердились! Это хорошо... только вы зря
намекаете, мозги у меня в порядке... а что всякая дрянь
мерещится, это другое дело... сны дурацкие снятся, никогда
раньше не было... Поверите ли, такая мерзость: только спать
ляжешь -- тут же три рыла, не то свиные, не то кошачьи, одни
рожи, без туловища, или хуже того -- одни глаза, как блюдца,
сквозь одеяло просвечивают... качаются надо мной, ждут... а в
ухо кто-то бормочет: встать, суд идет... трибунал, трибунал...
До чего становится пакостно: поднимаюсь, стакан коньяка и
снотворное...
Для чего это он... чтобы и мне то же самое... надо, чтобы
он замолчал... безумие заразно... заразно... есть у него свой
вирус...
-- Это нервы, усталость и нервы,-- перебил я его,--
внушите себе, наконец, что все это ваша выдумка, химия вашего
мозга!
-- Спасибо, что объяснили, с учеными не пропадешь... я и
сам знаю, что нервы, что же еще, как не нервы... да хитрость-то
вот в чем: я ведь думаю, что встаю за снотворным, или открыть
форточку, или еще что... но встаю все-таки -- значит, своего
добиваются... снова ложусь, засыпаю... а у них там дело идет...
шелестят бумаги... кого-то допрашивают...
-- Замолчите, вы сумасшедший! Там ничего нет! Понимаете?!
Там ничего нет!
-- Не нужно кричать на всю улицу; пан профессор,-- его
лицо замкнулось в спокойной и жесткой улыбке,-- вот вы и
попались! Слово "там" признаете значит?.. Это уже полдела, а
дальше пустяк -- рано ли, поздно, что-нибудь "там" увидите, не
сомневайтесь.
Ну и улыбочка... сдержанная, а сколько жестокости...
где-то уже я эту улыбочку видел... вспомнить бы...
-- Пить нужно меньше,-- сказал я зло,-- а не то и черта с
рогами увидите!
Что же я... это ведь хамство, так разговаривать... словно
кто за язык потянул...
-- Извините, майор, я нечаянно... у меня тоже нервы...
-- Вот, вот, нервы... я же не спорю... -- пробормотал он,
глядя на что-то у меня за спиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49