вы не первая из брошенных Рорком юбок, явившихся снова. Вы меня ничуть не беспокоите. По правде говоря, вы меня даже не особенно интересуете. Итак, если это все…
Магдалена медленно поднялась со стола.
– Неужели этот человек никогда не ошибается? Он опять оказался прав: вы мне не нравитесь.
– Что ж…
Магдалена двинулась к дверям. На пороге она остановилась, картинно прислонившись спиной к дверному косяку, и снова взглянула на Еву.
– Одна небольшая деталь. Он меня не бросал, это я его бросила. И поскольку на вид вы тоже отнюдь не дура, вы же понимаете, в этом вся разница.
Ева прислушалась к цокоту удаляющихся каблуков. Когда перестук затих, она откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. К горлу подступала тошнота.
Как и Магдалена Перселл, она была отнюдь не дурой.
Глава 7
Усталость навалилась на нее, когда за ней закрылись ворота. Из непрерывного шума, толкучки и бешеных ритмов города она попала в мир Рорка.
В частный, в их собственный, идеальный мир.
Длинная подъездная аллея, вьющаяся по территории, где ни топчущие ноги, ни колеса автомобилей не могли потревожить безупречный снежный ковер, вела к большому каменному дому с множеством окон.
И все эти окна светились золотистым теплом.
«Я уже к этому привыкла, – подумала Ева. – Проезжать в эти кованые ворота, видеть этот потрясающий дом с его башнями и башенками, светящийся в темноте, как мечта».
За этими окнами скрывались многочисленные анфилады комнат. Некоторые из них имели практическое назначение, другие были элегантны, третьи полны забав. Все они были прекрасны, все обставлены в соответствии со вкусом Рорка. Этот дом был его воплощенной мечтой.
И дело было не только в статусе, элегантности, богатстве, хотя для Рорка все это было важно. Но, главное, ему нужен был свой дом. Кров, приют, крепость, которую он мог назвать своей.
«А что ты внесла в этот дом? – спросила себя Ева. – Суету, беспорядок, приблудного кота, кабинет с обстановкой, несомненно, слишком простой и примитивной на его вкус».
Черт, да на чей угодно вкус.
Но она научилась жить в этом доме. Он стал их общим домом. Разве не так? Несмотря ни на что, они жили общей жизнью, наполненной и важной для них обоих.
И она не позволит какому-то призраку из прошлого навести порчу на этот дом.
Ева вышла из машины, поднялась по ступеням к великолепным парадным дверям. Может, Рорк и построил этот дом, но теперь это была ее территория. И любой, кто посмеет вторгнуться сюда, заплатит кровью.
Она вошла, и Соммерсет появился в вестибюле. Кот тяжелой тенью жался к его ногам.
– Позволь мне просто сказать: «Поцелуй меня в зад», и покончим с приветствиями, – начала Ева. – Мне работать надо.
– Его еще нет дома, – невозмутимо сообщил Соммерсет.
Опять спазм сжал ее желудок. Она сбросила пальто.
– Спасибо за доклад.
– Ему пришлось перенести некоторые встречи, чтобы выкроить время для ленча.
Ева бросила пальто на столбик перил и повернулась волчком. Теперь у нее появился удобный объект, на который можно было излить закипающий в душе гнев.
– А ты выжидал, да? Не терпелось макнуть меня лицом в это дерьмо? Держу пари, ты сплясал джигу, когда узнал, что Мэгги в городе. Что ж, можешь…
– Совсем напротив, – перебил ее Соммерсет, сохраняя полную невозмутимость. – Я совсем не рад. Могу я задержать вас на минутку?
– Зачем?
У него на щеках заиграли желваки, и Ева поняла, что ошиблась. Невозмутимость Соммерсета была только кажущейся.
– Я не в восторге от того, что приходится обсуждать Рорка вот так, у него за спиной, а вы только усложняете мне задачу. Но я так встревожен, что другого выхода у меня нет.
Теперь у нее пересохло во рту.
– Встревожен чем?
– Зайдите на минуту в гостиную. Я разжег камин.
– Отлично, отлично.
Ева вошла в гостиную. Веселое красно-рыжее пламя плясало к камине. Поблескивала парчовая обивка диванов и кресел, лоснилась любовно отполированная драгоценная древесина. Но, стоя в этой теплой, нарядной, красивой комнате, Ева чувствовала себя продрогшей до костей.
– Хотите присесть?
Она лишь покачала головой, подошла к окну и уставилась в темноту.
– Что ты хотел мне сказать?
– Я налью вам вина.
– Нет. – Только вина ей сейчас и не хватало. У нее и без того голова пульсировала болью. – Давай, выкладывай.
– Она опасная женщина, лейтенант.
– В каком плане?
– Она манипулирует людьми. Обожает приключения, столкновения, конфликты. Она обладает властью над людьми. По-настоящему красивые женщины обычно наделены такой властью. Ее способности были хорошо отточены еще двенадцать лет назад, и вряд ли они с тех пор притупились.
– Точно, – пробормотала Ева. – Бьет без промаха.
– И плюс к тому она наделена острым интеллектом.
– Сколько они были вместе? – Соммерсет ничего не ответил, и Ева повернулась к нему лицом. – Только не надо мне этих маневров! Сколько?
– Несколько месяцев. Почти год.
Ей пришлось опять отвернуться к окну, потому что теперь в сердце поселилась боль.
– Довольно долго. И почему это кончилось?
– Они задумали одно дело… Потребовалось несколько месяцев подготовки. – Может, Ева и не хотела вина, а вот Соммерсету не помешало бы. Без выпивки трудно было выложить то, что он собирался рассказать. – Объектом был богатый человек. У него была превосходная коллекция произведений искусства.
Соммерсет подошел к расписному шкафчику с напитками и налил себе небольшую порцию виски.
– Магдалена должна была заинтриговать его, установить отношения. Он годился ей в дедушки, но предпочитал молодых, энергичных женщин. Она должна была собрать информацию изнутри: охрана, распорядок, расположение произведений искусства. Они наметили пару полотен Ренуара. Всего два. Рорк уже тогда считал, что не следует слишком глубоко зачерпывать из одного колодца. В тот день, когда они должны были закончить работу, – предполагалось, что Магдалена будет отвлекать объект на его же собственной яхте, – она сбежала с объектом.
– Синица в руки.
– Совершенно верно. Ему пришлось бросить эту работу: он опасался, что информация неверна, что его подставляют. Ему это дорого стоило. Я говорю не только о потерянном времени и напрасно потраченных усилиях.
– Но он не последовал за ней, не заставил ее заплатить? – Ева опять повернулась к Соммерсету. – Он этого не сделал, потому что ему было больно, и боль была важнее желания отомстить. Он ее любил?
– Он был ослеплен.
Болезненный узел у нее внутри затянулся еще туже.
– Хуже. Это еще хуже.
– Согласен. – Соммерсет отхлебнул виски. – Он очень много от нее вынес за то время, что они были вместе. Она любила риск – и в профессиональном плане, и в личной жизни. Вы ее видели. В ней есть огонек. Его это привлекало.
– Она умна, – с трудом выговорила Ева.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
Магдалена медленно поднялась со стола.
– Неужели этот человек никогда не ошибается? Он опять оказался прав: вы мне не нравитесь.
– Что ж…
Магдалена двинулась к дверям. На пороге она остановилась, картинно прислонившись спиной к дверному косяку, и снова взглянула на Еву.
– Одна небольшая деталь. Он меня не бросал, это я его бросила. И поскольку на вид вы тоже отнюдь не дура, вы же понимаете, в этом вся разница.
Ева прислушалась к цокоту удаляющихся каблуков. Когда перестук затих, она откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. К горлу подступала тошнота.
Как и Магдалена Перселл, она была отнюдь не дурой.
Глава 7
Усталость навалилась на нее, когда за ней закрылись ворота. Из непрерывного шума, толкучки и бешеных ритмов города она попала в мир Рорка.
В частный, в их собственный, идеальный мир.
Длинная подъездная аллея, вьющаяся по территории, где ни топчущие ноги, ни колеса автомобилей не могли потревожить безупречный снежный ковер, вела к большому каменному дому с множеством окон.
И все эти окна светились золотистым теплом.
«Я уже к этому привыкла, – подумала Ева. – Проезжать в эти кованые ворота, видеть этот потрясающий дом с его башнями и башенками, светящийся в темноте, как мечта».
За этими окнами скрывались многочисленные анфилады комнат. Некоторые из них имели практическое назначение, другие были элегантны, третьи полны забав. Все они были прекрасны, все обставлены в соответствии со вкусом Рорка. Этот дом был его воплощенной мечтой.
И дело было не только в статусе, элегантности, богатстве, хотя для Рорка все это было важно. Но, главное, ему нужен был свой дом. Кров, приют, крепость, которую он мог назвать своей.
«А что ты внесла в этот дом? – спросила себя Ева. – Суету, беспорядок, приблудного кота, кабинет с обстановкой, несомненно, слишком простой и примитивной на его вкус».
Черт, да на чей угодно вкус.
Но она научилась жить в этом доме. Он стал их общим домом. Разве не так? Несмотря ни на что, они жили общей жизнью, наполненной и важной для них обоих.
И она не позволит какому-то призраку из прошлого навести порчу на этот дом.
Ева вышла из машины, поднялась по ступеням к великолепным парадным дверям. Может, Рорк и построил этот дом, но теперь это была ее территория. И любой, кто посмеет вторгнуться сюда, заплатит кровью.
Она вошла, и Соммерсет появился в вестибюле. Кот тяжелой тенью жался к его ногам.
– Позволь мне просто сказать: «Поцелуй меня в зад», и покончим с приветствиями, – начала Ева. – Мне работать надо.
– Его еще нет дома, – невозмутимо сообщил Соммерсет.
Опять спазм сжал ее желудок. Она сбросила пальто.
– Спасибо за доклад.
– Ему пришлось перенести некоторые встречи, чтобы выкроить время для ленча.
Ева бросила пальто на столбик перил и повернулась волчком. Теперь у нее появился удобный объект, на который можно было излить закипающий в душе гнев.
– А ты выжидал, да? Не терпелось макнуть меня лицом в это дерьмо? Держу пари, ты сплясал джигу, когда узнал, что Мэгги в городе. Что ж, можешь…
– Совсем напротив, – перебил ее Соммерсет, сохраняя полную невозмутимость. – Я совсем не рад. Могу я задержать вас на минутку?
– Зачем?
У него на щеках заиграли желваки, и Ева поняла, что ошиблась. Невозмутимость Соммерсета была только кажущейся.
– Я не в восторге от того, что приходится обсуждать Рорка вот так, у него за спиной, а вы только усложняете мне задачу. Но я так встревожен, что другого выхода у меня нет.
Теперь у нее пересохло во рту.
– Встревожен чем?
– Зайдите на минуту в гостиную. Я разжег камин.
– Отлично, отлично.
Ева вошла в гостиную. Веселое красно-рыжее пламя плясало к камине. Поблескивала парчовая обивка диванов и кресел, лоснилась любовно отполированная драгоценная древесина. Но, стоя в этой теплой, нарядной, красивой комнате, Ева чувствовала себя продрогшей до костей.
– Хотите присесть?
Она лишь покачала головой, подошла к окну и уставилась в темноту.
– Что ты хотел мне сказать?
– Я налью вам вина.
– Нет. – Только вина ей сейчас и не хватало. У нее и без того голова пульсировала болью. – Давай, выкладывай.
– Она опасная женщина, лейтенант.
– В каком плане?
– Она манипулирует людьми. Обожает приключения, столкновения, конфликты. Она обладает властью над людьми. По-настоящему красивые женщины обычно наделены такой властью. Ее способности были хорошо отточены еще двенадцать лет назад, и вряд ли они с тех пор притупились.
– Точно, – пробормотала Ева. – Бьет без промаха.
– И плюс к тому она наделена острым интеллектом.
– Сколько они были вместе? – Соммерсет ничего не ответил, и Ева повернулась к нему лицом. – Только не надо мне этих маневров! Сколько?
– Несколько месяцев. Почти год.
Ей пришлось опять отвернуться к окну, потому что теперь в сердце поселилась боль.
– Довольно долго. И почему это кончилось?
– Они задумали одно дело… Потребовалось несколько месяцев подготовки. – Может, Ева и не хотела вина, а вот Соммерсету не помешало бы. Без выпивки трудно было выложить то, что он собирался рассказать. – Объектом был богатый человек. У него была превосходная коллекция произведений искусства.
Соммерсет подошел к расписному шкафчику с напитками и налил себе небольшую порцию виски.
– Магдалена должна была заинтриговать его, установить отношения. Он годился ей в дедушки, но предпочитал молодых, энергичных женщин. Она должна была собрать информацию изнутри: охрана, распорядок, расположение произведений искусства. Они наметили пару полотен Ренуара. Всего два. Рорк уже тогда считал, что не следует слишком глубоко зачерпывать из одного колодца. В тот день, когда они должны были закончить работу, – предполагалось, что Магдалена будет отвлекать объект на его же собственной яхте, – она сбежала с объектом.
– Синица в руки.
– Совершенно верно. Ему пришлось бросить эту работу: он опасался, что информация неверна, что его подставляют. Ему это дорого стоило. Я говорю не только о потерянном времени и напрасно потраченных усилиях.
– Но он не последовал за ней, не заставил ее заплатить? – Ева опять повернулась к Соммерсету. – Он этого не сделал, потому что ему было больно, и боль была важнее желания отомстить. Он ее любил?
– Он был ослеплен.
Болезненный узел у нее внутри затянулся еще туже.
– Хуже. Это еще хуже.
– Согласен. – Соммерсет отхлебнул виски. – Он очень много от нее вынес за то время, что они были вместе. Она любила риск – и в профессиональном плане, и в личной жизни. Вы ее видели. В ней есть огонек. Его это привлекало.
– Она умна, – с трудом выговорила Ева.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103