Мы всей семьей каждое лето в августе ездили в Джерси на пляж. Я слишком далеко заплыл и не мог вернуться. Волны тащили меня все дальше и дальше в открытое море, я выбился из сил, почти не мог держаться на воде. Отец меня спас. Догнал меня и волок на себе до самого берега. Надрал мне уши за то, что я заплыл так далеко. А потом заплакал. Просто сидел и плакал. Я навсегда запомнил, как он сидел и плакал. И как мне было страшно. Не дай бог никому так умереть. Страшная смерть.
– Верно, но нестрашной смерти почти не бывает.
Ева продолжила допрос, но пришла к выводу, что, если Доусон повинен в смерти Уильямса, она съест свой жетон.
Она отпустила его, а сама еще раз обыскала шкафчик Уильямса. В шкафчике висел один из его выходных костюмов с рубашкой и галстуком, внизу стояли вечерние туфли. Значит, в этот день он решил принарядиться. И явно не собирался подавать в отставку.
Может, у него была назначена встреча? Свидание? Ева перерыла его несессер, но ничего подозрительного не обнаружила. Потом она выволокла из шкафчика его портфель, и тут до нее донесся топот башмаков Пибоди.
– Новый труп. Уильямс, – объявила Ева, не оборачиваясь. – Всплыл лицом вниз в бассейне, оживить не смогли. Синяк и кожа содрана под подбородком. Возможно, кто-то ему врезал, но я думаю, он сам стукнулся о край бассейна. Царапины на спине от того, что Доусон вытаскивал его из бассейна. Соответствуют такой процедуре. Других видимых травм нет.
– То есть выглядит как несчастный случай?
– Вот именно выглядит. Но не является, если я еще не сошла с ума. Надо будет просмотреть этот диск, но, судя по содержимому портфеля, он собирался продолжить исполнение своих учительских обязанностей. – Теперь Ева оглянулась на Пибоди. – Из показаний свидетеля следует, что Уильямс был отстранен под угрозой начать процедуру увольнения, если он не уволится сам в ближайшие двадцать четыре часа.
– Тем не менее он приходит, пользуется школьным бассейном. – Пибоди заглянула в шкафчик. – И, судя по всему, собирается дать ответный бой. С кем он встречался этим утром?
– Вот это нам и предстоит узнать, но я ставлю деньги на Моузбли.
Они нашли директрису в ее кабинете, с легкостью преодолев преграду в виде секретарши. Ей было не до них. Она сидела у себя за столом вся зареванная и всхлипывающая. Сама Моузбли расхаживала по кабинету и говорила по телефону. Она вскинула руку, давая понять Еве и Пибоди, что они должны подождать.
– Да, разумеется, я это сделаю. Здесь сейчас полиция. Я вам перезвоню, как только поговорю с ними. – Моузбли сняла наушник и положила его на стол. – Председатель нашего совета директоров, – пояснила она и устало потерла переносицу. – Трудное время. Дайте мне минутку, мне нужно отдать распоряжение, чтобы классы распустили на сегодня.
– Никто не уйдет, – отрезала Ева.
– Прошу прощения? У нас вторая смерть в школе. Вы же не хотите, чтобы ученики…
– Никто не уйдет из школы без моего разрешения. Никто больше не войдет в школу без моего разрешения. В котором часу вы говорили с мистером Уильямсом этим утром?
– Простите, у меня голова раскалывается.
Арнетта Моузбли подошла к своему столу, выдвинула ящик и вынула из него украшенную эмалью коробочку. Из нее она извлекла таблетку, в которой Ева узнала стандартную пилюлю от головной боли, налила себе стакан воды и, сев за стол, выпила.
Таблетка не только поможет унять головную боль, подумала Ева, но и даст Моузбли выиграть несколько мгновений, чтобы собраться с мыслями и решить, что и как говорить.
– Я пришла в семь, точнее, в самом начале восьмого. Честно говоря, смерть Крейга Фостера породила большую тревогу среди родителей и членов совета директоров. У меня было несколько совещаний, поэтому я сегодня пришла пораньше, чтобы заняться накопившимися делами.
– Включая процедуру расторжения трудового договора с Ридом Уильямсом?
– Да. – Директор Моузбли поджала губы. – Сейчас это кажется жестоким, но выбора у меня не было. Он обвинен в хранении запрещенных веществ и находится, вернее, до сих пор находился, под подозрением в убийстве Крейга Фостера. Он представлял собой фактор недопустимого риска для наших учеников. Что я ему и сообщила совершенно недвусмысленно еще вчера, когда он вернулся в школу.
– Вчера? Он вернулся сюда после слушания в суде?
– Совершенно верно. Первоначально я предложила ему взять отпуск, но он настаивал на продолжении своей работы, как будто ничего не случилось. Хотя к тому времени большинство учеников уже покинули школу, я опасалась, что он устроит сцену, и попросила его поговорить со мной здесь. С глазу на глаз.
Арнетта Моузбли поправила волосы и одернула жакет.
– Буду с вами откровенна: это был неприятный разговор. Я объяснила ему настоятельную необходимость пресечь дальнейшее распространение скандала. Уже троих детей родители забрали из школы и потребовали возврата денег за их обучение. Если станет известно, что наш преподаватель арестован… – Она замолкла на полуслове и покачала головой.
– И как он это воспринял? – спросила Ева.
– Болезненно. Я имею право своей властью отстранить учителя от работы по подозрению в незаконном или аморальном поведении, но полное расторжение трудового договора требует более сложной процедуры. Он это знал. Он заявил, что с помощью своего адвоката и профсоюзного представителя задушит в зародыше любую нашу попытку – он имел в виду меня и наш совет директоров – его уволить.
– Ну а вам это, конечно, не понравилось.
– Разумеется. Решительно не понравилось, – повторила директриса, негодующе сверкая глазами. – Я ни минуты не сомневаюсь, что мы добились бы увольнения, но из этого мог бы выйти безобразный скандал. Что, в свою очередь, привело бы, вне всякого сомнения, к потерям все новых учеников.
– И к потере дохода.
– Да. Без дохода мы не можем обеспечить тот уровень образования, которого вправе ждать от нас наши ученики.
– И тем не менее сегодня он пришел сюда. Вы поссорились с ним на территории бассейна? Вы этим утром пользовались бассейном, директор Моузбли. – Моузбли заморгала, и Ева выдержала паузу. – Ваше полотенце, все еще влажное, было в корзине для белья в раздевалке. На женской половине. Одно полотенце.
– Как я уже говорила раньше, я часто плаваю по утрам. Я видела Рида, когда выходила из бассейна. Да, вы правы, мы с ним крупно поговорили. Я заявила, что не желаю видеть его на территории школы, а он в ответ сказал, что собирается поплавать, потом выпить кофе с булочкой и приступить к работе.
– Вопреки вашей воле, – подсказала Ева.
– Он вел себя чрезвычайно самоуверенно, даже нагло. Я не отрицаю, что мы поспорили и что я была крайне возмущена. Но он нырнул в бассейн и был жив-здоров, когда я уходила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
– Верно, но нестрашной смерти почти не бывает.
Ева продолжила допрос, но пришла к выводу, что, если Доусон повинен в смерти Уильямса, она съест свой жетон.
Она отпустила его, а сама еще раз обыскала шкафчик Уильямса. В шкафчике висел один из его выходных костюмов с рубашкой и галстуком, внизу стояли вечерние туфли. Значит, в этот день он решил принарядиться. И явно не собирался подавать в отставку.
Может, у него была назначена встреча? Свидание? Ева перерыла его несессер, но ничего подозрительного не обнаружила. Потом она выволокла из шкафчика его портфель, и тут до нее донесся топот башмаков Пибоди.
– Новый труп. Уильямс, – объявила Ева, не оборачиваясь. – Всплыл лицом вниз в бассейне, оживить не смогли. Синяк и кожа содрана под подбородком. Возможно, кто-то ему врезал, но я думаю, он сам стукнулся о край бассейна. Царапины на спине от того, что Доусон вытаскивал его из бассейна. Соответствуют такой процедуре. Других видимых травм нет.
– То есть выглядит как несчастный случай?
– Вот именно выглядит. Но не является, если я еще не сошла с ума. Надо будет просмотреть этот диск, но, судя по содержимому портфеля, он собирался продолжить исполнение своих учительских обязанностей. – Теперь Ева оглянулась на Пибоди. – Из показаний свидетеля следует, что Уильямс был отстранен под угрозой начать процедуру увольнения, если он не уволится сам в ближайшие двадцать четыре часа.
– Тем не менее он приходит, пользуется школьным бассейном. – Пибоди заглянула в шкафчик. – И, судя по всему, собирается дать ответный бой. С кем он встречался этим утром?
– Вот это нам и предстоит узнать, но я ставлю деньги на Моузбли.
Они нашли директрису в ее кабинете, с легкостью преодолев преграду в виде секретарши. Ей было не до них. Она сидела у себя за столом вся зареванная и всхлипывающая. Сама Моузбли расхаживала по кабинету и говорила по телефону. Она вскинула руку, давая понять Еве и Пибоди, что они должны подождать.
– Да, разумеется, я это сделаю. Здесь сейчас полиция. Я вам перезвоню, как только поговорю с ними. – Моузбли сняла наушник и положила его на стол. – Председатель нашего совета директоров, – пояснила она и устало потерла переносицу. – Трудное время. Дайте мне минутку, мне нужно отдать распоряжение, чтобы классы распустили на сегодня.
– Никто не уйдет, – отрезала Ева.
– Прошу прощения? У нас вторая смерть в школе. Вы же не хотите, чтобы ученики…
– Никто не уйдет из школы без моего разрешения. Никто больше не войдет в школу без моего разрешения. В котором часу вы говорили с мистером Уильямсом этим утром?
– Простите, у меня голова раскалывается.
Арнетта Моузбли подошла к своему столу, выдвинула ящик и вынула из него украшенную эмалью коробочку. Из нее она извлекла таблетку, в которой Ева узнала стандартную пилюлю от головной боли, налила себе стакан воды и, сев за стол, выпила.
Таблетка не только поможет унять головную боль, подумала Ева, но и даст Моузбли выиграть несколько мгновений, чтобы собраться с мыслями и решить, что и как говорить.
– Я пришла в семь, точнее, в самом начале восьмого. Честно говоря, смерть Крейга Фостера породила большую тревогу среди родителей и членов совета директоров. У меня было несколько совещаний, поэтому я сегодня пришла пораньше, чтобы заняться накопившимися делами.
– Включая процедуру расторжения трудового договора с Ридом Уильямсом?
– Да. – Директор Моузбли поджала губы. – Сейчас это кажется жестоким, но выбора у меня не было. Он обвинен в хранении запрещенных веществ и находится, вернее, до сих пор находился, под подозрением в убийстве Крейга Фостера. Он представлял собой фактор недопустимого риска для наших учеников. Что я ему и сообщила совершенно недвусмысленно еще вчера, когда он вернулся в школу.
– Вчера? Он вернулся сюда после слушания в суде?
– Совершенно верно. Первоначально я предложила ему взять отпуск, но он настаивал на продолжении своей работы, как будто ничего не случилось. Хотя к тому времени большинство учеников уже покинули школу, я опасалась, что он устроит сцену, и попросила его поговорить со мной здесь. С глазу на глаз.
Арнетта Моузбли поправила волосы и одернула жакет.
– Буду с вами откровенна: это был неприятный разговор. Я объяснила ему настоятельную необходимость пресечь дальнейшее распространение скандала. Уже троих детей родители забрали из школы и потребовали возврата денег за их обучение. Если станет известно, что наш преподаватель арестован… – Она замолкла на полуслове и покачала головой.
– И как он это воспринял? – спросила Ева.
– Болезненно. Я имею право своей властью отстранить учителя от работы по подозрению в незаконном или аморальном поведении, но полное расторжение трудового договора требует более сложной процедуры. Он это знал. Он заявил, что с помощью своего адвоката и профсоюзного представителя задушит в зародыше любую нашу попытку – он имел в виду меня и наш совет директоров – его уволить.
– Ну а вам это, конечно, не понравилось.
– Разумеется. Решительно не понравилось, – повторила директриса, негодующе сверкая глазами. – Я ни минуты не сомневаюсь, что мы добились бы увольнения, но из этого мог бы выйти безобразный скандал. Что, в свою очередь, привело бы, вне всякого сомнения, к потерям все новых учеников.
– И к потере дохода.
– Да. Без дохода мы не можем обеспечить тот уровень образования, которого вправе ждать от нас наши ученики.
– И тем не менее сегодня он пришел сюда. Вы поссорились с ним на территории бассейна? Вы этим утром пользовались бассейном, директор Моузбли. – Моузбли заморгала, и Ева выдержала паузу. – Ваше полотенце, все еще влажное, было в корзине для белья в раздевалке. На женской половине. Одно полотенце.
– Как я уже говорила раньше, я часто плаваю по утрам. Я видела Рида, когда выходила из бассейна. Да, вы правы, мы с ним крупно поговорили. Я заявила, что не желаю видеть его на территории школы, а он в ответ сказал, что собирается поплавать, потом выпить кофе с булочкой и приступить к работе.
– Вопреки вашей воле, – подсказала Ева.
– Он вел себя чрезвычайно самоуверенно, даже нагло. Я не отрицаю, что мы поспорили и что я была крайне возмущена. Но он нырнул в бассейн и был жив-здоров, когда я уходила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103