Но мне нужно, чтобы Мира это подтвердила. И еще мне нужно завтра побеседовать с Алликой наедине. Вымотать ее, пробиться сквозь ее защиту. Мне нужно больше, чем у меня есть сейчас, потому что, если только я не окончательно сбрендила, эта девчонка убила троих за первые десять лет своей жизни. А ведь она еще даже не вышла на расчетную скорость.
– Откуда ей знать, что такое рицин, не говоря уж о том, как им пользоваться?
– Она умна. Ей хватает ума слушать, наблюдать и пользоваться Интернетом.
– А парализующее вещество, использованное на Уильямсе? Откуда она его взяла?
– Она добровольно работает в какой-то организации «Детская помощь». Знаешь, что они делают? – Ева постучала по копии забитого под завязку расписания Рэйлин. – Посещают педиатрические отделения, дома престарелых, навещают больных, стараются их развеселить. Бьюсь об заклад, она могла стырить все, что хотела. Кто ж будет в чем-то подозревать эту милую девочку, проявляющую такую высокую гражданскую ответственность? Мне нужно найти ее дневник.
– А ты уверена, что он у нее есть?
– Эту маленькую ошибочку она сделала с самого начала: упомянула при мне, что ведет дневник. Очень уж ей хотелось привлечь к себе внимание. Вот и привлекла. Я сразу насторожилась, при первой же встрече с ней, – сказала Ева. – Все эти «я, я, я»… «Я видела, я нашла, я думаю, я знаю». Правда, я не сразу оценила ее по достоинству. – Губы Евы сжались. – Но и она меня недооценила. Откуда ей было знать, что я начну проводить обыск у нее дома? Вторгнусь в ее личное пространство? Все это записано в ее дневнике. От начала до конца. Кто может хлопнуть ее по спине и сказать, что она молодчина? Только она сама. А как это сделать? Единственный способ – написать об этом. Она вынесла дневник из дома до того, как мы провели обыск.
Опять Ева подошла к доске, анализируя детали, отделяя их друг от друга, компонуя по-новому.
– У нее была уйма времени, чтобы вынести дневник из дома, пока ее папочка напрягал свои адвокатские мускулы. Черт, может, она уже уничтожила дневник. Ей хватит ума от него избавиться, чтобы прикрыть свою задницу. Может, на данный момент мне придется доказывать, что у нее был дневник.
– Уж больно хладнокровно ты рассуждаешь, – заметил Рорк.
– Приходится. Слишком долго я не хотела этого видеть. Пропускала мимо себя снова и снова. Господи, да кому была бы охота в это лезть? Мне не хотелось смотреть на эту девочку с ее хорошенькими локонами и видеть убийцу. Но я увидела. Я вижу. И если я хочу добиться справедливости для убитых, мне нужно найти и увязать все детали. Бантиком завязать. Никто не захочет вешать множественные предумышленные убийства на хорошенькую школьницу.
– Ну, если ты права, вдруг их было больше?
С тяжелым вздохом Ева вручную поменяла изображение на экране, вывела идентификационное фото Рэйлин.
– Да, мне это тоже приходило в голову. И застряло. А вдруг их было больше? Она навещала в больнице больных детей, в доме престарелых – больных стариков. Вдруг она кого-то из них вывела из игры? У нее плотное расписание. Занятий столько, что черт ногу сломит. Со сколькими людьми она пересекается каждый день, каждую неделю, месяц и так далее? Может, где-то был еще один несчастный случай, еще одна смерть, еще одно нераскрытое убийство? Рано или поздно я это узнаю.
– Должно быть, она тяжело больна.
– Не знаю. Больна она или нет, я сделаю все, что в моих силах, чтобы она заплатила за свои дела. – Взглянув на лицо Рорка, Ева почувствовала, как напрягаются ее собственные лицевые мышцы. – Ты считаешь, что я должна ее пожалеть?
– Богом клянусь, не знаю. Сам не знаю, что думать, но ты в это веришь. И ты нарисовала убедительную картину. Ты показала, что этот ребенок – хладнокровный убийца. – Рорк опять подошел к треугольнику на доске, к семейной галерее. – Позволь тебе возразить. Ты рассматривала возможность того, что убийства совершил один из ее родителей или оба. А она каким-то образом об этом узнала. И ты видишь в ней именно это.
– Мы рассмотрим эту возможность.
– Ева! – Рорк повернулся к ней. Его взгляд обжигал, а вот руки были нежны и кротки, когда он коснулся ее волос. – Я должен спросить. Тебе почему-то хочется, чтобы это была она? Что-то внутри тебя этого хочет?
– Нет! Нет. Наоборот, что-то внутри меня не хочет, чтобы это была она. Потому-то я так долго и не хотела этого видеть. Потому-то и не копалась в этом. Но сегодня, стоя лицом к лицу с ней в этой идеальной комнатке маленькой девочки, я просто не могла не увидеть. Я больше не могла обманывать себя. Я не стану ее жалеть, Рорк. Но мне тошно об этом думать.
– Ну ладно. – Он прижался лбом к ее лбу. – Ладно. Чем я могу помочь?
– Вообрази, что тебе десять лет, что ты девочка и ты убийца. Попробуй думать, как она.
– Не могу сказать, что это мой обычный репертуар, но попробую.
– Если бы ты вел дневник и не уничтожил его, если – допустим, ты такой умный, – успел сообразить, что его надо вынести из дома, где бы ты его спрятал? – Ева снова прошлась вдоль доски. – Она занимается балетом, допустим, там у нее тоже есть какой-то шкафчик. А может, у нее есть тайник где-то еще, например, у одного из больных, которых она навещает. В школе – слишком рискованно. Она такую глупость не сделает. Может быть…
– С кем она водится? Кто ей ближе всех?
– Что? Я считаю ее убийцей, но не думаю, что она уже занимается сексом.
– Я имел в виду друзей, Ева. С кем она дружит?
– О! – Ева прищурилась. – Я бы проголосовала за Мелоди Бранч. Мелоди Бранч была с ней, когда они нашли Фостера. И они регулярно ходят друг к другу в гости. Но это большое допущение. Придется мне позвонить Пибоди и попросить ее поработать сверхурочно. Завтра мы нанесем визит Мелоди и Аллике тоже. Мне надо поговорить с Мирой.
– Ева, уже одиннадцать вечера.
– Да? Черт, – пробормотала она в ответ на его насмешливый взгляд. – Ладно, подожду до утра. Может, оно и к лучшему. Я успею все это оформить в письменном виде. Мне понадобится много сил – моих, Миры, Уитни, – чтобы затащить девчонку в управление на официальный допрос.
Ева вернулась к столу, села и приготовилась к работе.
– Итак… Спрашиваю, чтобы это надо мной не висело. Магдалена с тобой связывалась, после того как пыталась дозвониться по телефону?
– Нет.
– Ты думал о том, как справишься с этим – с ней, – когда она опять объявится?
– Если позвонит, я об этом позабочусь. Она нас больше не побеспокоит, Ева. Даю слово.
– Отлично. Ну, мне работать надо. Это займет какое-то время.
– Мне тоже пора заняться своей работой. Кое-что поднакопилось.
– А наше завтрашнее свидание все еще в силе? Розовые сердечки, цветы, а потом безумный секс?
– Помнится, в моем расписании числился «изощренный секс». Пойду исправлю на «безумный».
– А оба-два нельзя?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
– Откуда ей знать, что такое рицин, не говоря уж о том, как им пользоваться?
– Она умна. Ей хватает ума слушать, наблюдать и пользоваться Интернетом.
– А парализующее вещество, использованное на Уильямсе? Откуда она его взяла?
– Она добровольно работает в какой-то организации «Детская помощь». Знаешь, что они делают? – Ева постучала по копии забитого под завязку расписания Рэйлин. – Посещают педиатрические отделения, дома престарелых, навещают больных, стараются их развеселить. Бьюсь об заклад, она могла стырить все, что хотела. Кто ж будет в чем-то подозревать эту милую девочку, проявляющую такую высокую гражданскую ответственность? Мне нужно найти ее дневник.
– А ты уверена, что он у нее есть?
– Эту маленькую ошибочку она сделала с самого начала: упомянула при мне, что ведет дневник. Очень уж ей хотелось привлечь к себе внимание. Вот и привлекла. Я сразу насторожилась, при первой же встрече с ней, – сказала Ева. – Все эти «я, я, я»… «Я видела, я нашла, я думаю, я знаю». Правда, я не сразу оценила ее по достоинству. – Губы Евы сжались. – Но и она меня недооценила. Откуда ей было знать, что я начну проводить обыск у нее дома? Вторгнусь в ее личное пространство? Все это записано в ее дневнике. От начала до конца. Кто может хлопнуть ее по спине и сказать, что она молодчина? Только она сама. А как это сделать? Единственный способ – написать об этом. Она вынесла дневник из дома до того, как мы провели обыск.
Опять Ева подошла к доске, анализируя детали, отделяя их друг от друга, компонуя по-новому.
– У нее была уйма времени, чтобы вынести дневник из дома, пока ее папочка напрягал свои адвокатские мускулы. Черт, может, она уже уничтожила дневник. Ей хватит ума от него избавиться, чтобы прикрыть свою задницу. Может, на данный момент мне придется доказывать, что у нее был дневник.
– Уж больно хладнокровно ты рассуждаешь, – заметил Рорк.
– Приходится. Слишком долго я не хотела этого видеть. Пропускала мимо себя снова и снова. Господи, да кому была бы охота в это лезть? Мне не хотелось смотреть на эту девочку с ее хорошенькими локонами и видеть убийцу. Но я увидела. Я вижу. И если я хочу добиться справедливости для убитых, мне нужно найти и увязать все детали. Бантиком завязать. Никто не захочет вешать множественные предумышленные убийства на хорошенькую школьницу.
– Ну, если ты права, вдруг их было больше?
С тяжелым вздохом Ева вручную поменяла изображение на экране, вывела идентификационное фото Рэйлин.
– Да, мне это тоже приходило в голову. И застряло. А вдруг их было больше? Она навещала в больнице больных детей, в доме престарелых – больных стариков. Вдруг она кого-то из них вывела из игры? У нее плотное расписание. Занятий столько, что черт ногу сломит. Со сколькими людьми она пересекается каждый день, каждую неделю, месяц и так далее? Может, где-то был еще один несчастный случай, еще одна смерть, еще одно нераскрытое убийство? Рано или поздно я это узнаю.
– Должно быть, она тяжело больна.
– Не знаю. Больна она или нет, я сделаю все, что в моих силах, чтобы она заплатила за свои дела. – Взглянув на лицо Рорка, Ева почувствовала, как напрягаются ее собственные лицевые мышцы. – Ты считаешь, что я должна ее пожалеть?
– Богом клянусь, не знаю. Сам не знаю, что думать, но ты в это веришь. И ты нарисовала убедительную картину. Ты показала, что этот ребенок – хладнокровный убийца. – Рорк опять подошел к треугольнику на доске, к семейной галерее. – Позволь тебе возразить. Ты рассматривала возможность того, что убийства совершил один из ее родителей или оба. А она каким-то образом об этом узнала. И ты видишь в ней именно это.
– Мы рассмотрим эту возможность.
– Ева! – Рорк повернулся к ней. Его взгляд обжигал, а вот руки были нежны и кротки, когда он коснулся ее волос. – Я должен спросить. Тебе почему-то хочется, чтобы это была она? Что-то внутри тебя этого хочет?
– Нет! Нет. Наоборот, что-то внутри меня не хочет, чтобы это была она. Потому-то я так долго и не хотела этого видеть. Потому-то и не копалась в этом. Но сегодня, стоя лицом к лицу с ней в этой идеальной комнатке маленькой девочки, я просто не могла не увидеть. Я больше не могла обманывать себя. Я не стану ее жалеть, Рорк. Но мне тошно об этом думать.
– Ну ладно. – Он прижался лбом к ее лбу. – Ладно. Чем я могу помочь?
– Вообрази, что тебе десять лет, что ты девочка и ты убийца. Попробуй думать, как она.
– Не могу сказать, что это мой обычный репертуар, но попробую.
– Если бы ты вел дневник и не уничтожил его, если – допустим, ты такой умный, – успел сообразить, что его надо вынести из дома, где бы ты его спрятал? – Ева снова прошлась вдоль доски. – Она занимается балетом, допустим, там у нее тоже есть какой-то шкафчик. А может, у нее есть тайник где-то еще, например, у одного из больных, которых она навещает. В школе – слишком рискованно. Она такую глупость не сделает. Может быть…
– С кем она водится? Кто ей ближе всех?
– Что? Я считаю ее убийцей, но не думаю, что она уже занимается сексом.
– Я имел в виду друзей, Ева. С кем она дружит?
– О! – Ева прищурилась. – Я бы проголосовала за Мелоди Бранч. Мелоди Бранч была с ней, когда они нашли Фостера. И они регулярно ходят друг к другу в гости. Но это большое допущение. Придется мне позвонить Пибоди и попросить ее поработать сверхурочно. Завтра мы нанесем визит Мелоди и Аллике тоже. Мне надо поговорить с Мирой.
– Ева, уже одиннадцать вечера.
– Да? Черт, – пробормотала она в ответ на его насмешливый взгляд. – Ладно, подожду до утра. Может, оно и к лучшему. Я успею все это оформить в письменном виде. Мне понадобится много сил – моих, Миры, Уитни, – чтобы затащить девчонку в управление на официальный допрос.
Ева вернулась к столу, села и приготовилась к работе.
– Итак… Спрашиваю, чтобы это надо мной не висело. Магдалена с тобой связывалась, после того как пыталась дозвониться по телефону?
– Нет.
– Ты думал о том, как справишься с этим – с ней, – когда она опять объявится?
– Если позвонит, я об этом позабочусь. Она нас больше не побеспокоит, Ева. Даю слово.
– Отлично. Ну, мне работать надо. Это займет какое-то время.
– Мне тоже пора заняться своей работой. Кое-что поднакопилось.
– А наше завтрашнее свидание все еще в силе? Розовые сердечки, цветы, а потом безумный секс?
– Помнится, в моем расписании числился «изощренный секс». Пойду исправлю на «безумный».
– А оба-два нельзя?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103