Фронтовые воспоминания и прочее… Присоединяйся…
– У них все впереди, – юноша вытащил зубами сигарету из пачки, – какой-нибудь фельдфебель вымуштрует их за пару месяцев так, что не узнаешь…
– Однако наш опыт… – возразил Горст.
– Оставь, – спокойно остановил его Вернер, – этот опыт не сберег тебе пальцев, а мне… – постучал палкой по протезу.
– Вы, наверное, здорово отличились в бою! – восхищенно произнес белокурый мальчуган в кожаной куртке. – Крест первой степени дают не каждому!
Вернер смерил его презрительным взглядом.
– У тебя есть все шансы получить такой же, – ответил, – конечно, если штаны останутся сухими…
– Го-го! – захохотали вокруг. – Вот это поддел!
Мальчишка покраснел, казалось, кровь вот-вот брызнет из его пухлых щек.
– Не думайте, что только вам посчастливилось, – сказал с вызовом. – И мы будем бить врагов рейха!
– Ты? – насмешливо уставился на него Вернер. – А тебя мама отпустит?
– Мне уже пятнадцать лет…
– Неужели? – Вернер скорчил удивленную мину. – А я думал – четырнадцать с половиной…
– Пятнадцать! – настаивал тот. – И наш учитель сказал, что мы уже можем быть солдатами.
– Ну, если сам учитель, – иронически скривился Вернер, – то я поднимаю руки…
Вернер все больше нравился Фридриху. Было в этом пареньке что-то непосредственное, что отличало его от сверстников, воспитанных гитлерюгендом: очевидно, простота поведения, и собственные мысли, и суждения. Привлекал также иронический склад ума Вернера. Фридрих угадывал за этим сильный характер. Не нравилась ему только манера прищуривать глаза и исподлобья осматриваться вокруг. В такие моменты лицо Вернера заострялось, а глаза становились колючими.
«Видимо, много пережил и несколько озлобился», – подумал Ульман.
Старый Фридрих не считал это большим пороком. «Теперь всем нам необходима некоторая толика хорошей злости, – рассуждал он, – ведь борьба идет не на жизнь, а на смерть. Гуманизм – дело хорошее, но только после победы, а мягкотелые не побеждают!».
Горст взял Вернера под руку, и они направились к клубу. Фридрих окликнул сына.
– Когда вернешься домой? – спросил, лишь бы заговорить. Знал ведь – Горст освободится только после лекции. Он был одним из первых инвалидов, которые вернулись в поселок, и Магнус Носке, учитывая его фронтовые заслуги, устроил бывшего солдата в клуб.
– Сегодня поздно, – кивнул на афишу Горст. – Мой отец, – сказал Вернеру. – Познакомься.
Юноша шагнул к Ульману, крепко пожал ему руку.
– Вернер Зайберт, – представился он.
– Я видел вас в пивной, – сказал Фридрих невзначай.
– А-а… Когда я поскандалил с пьяным ротенфюрером, – усмехнулся Зайберт. – А я вас не помню.
Он прищурил глаза, и Ульману почему-то показалось: сказал неправду.
– Я сидел с рабочими в углу.
– С железнодорожниками?
– Да.
– Работаете на узле?
– Сцепщиком.
Юноша с интересом посмотрел на Ульмана. Но, может, это только показалось Фридриху, ибо сразу же равнодушно отвернулся.
– А это мой знакомый, Фриц… Как твоя фамилия? – спросил неожиданно. – Никак не могу запомнить. Керер? Прекрасно, Фриц Керер. Фронтовик, получил отпуск после госпиталя и хочет осчастливить ваш поселок.
Фрицу, пожалуй, под тридцать. У него был длинный нос, худые щеки, уголки губ были опущены – все это делало лицо вытянутым и мрачным. Левое веко у него все время дергалось, глаз смотрел холодно и неприветливо, а правый, с большим черным зрачком, застыл – казалось, глаза Керера смотрят в разные стороны.
В клубе вымыли пол и постелили в проходе между креслами ковровую дорожку. Массивная трибуна возвышалась над рядами, и старый Ульман представил, как вскоре будет распинаться с нее фашистский лектор.
– Вы придете на лекцию?
Ульман не сразу сообразил, что вопрос относится к нему. Но глаз Фрица выжидательно смотрел на него, и старик ответил:
– К сожалению, у меня работа.
– Говорят, будет один из лучших берлинских лекторов.
Теперь Ульману показалось, что Фриц подмаргивает ему.
– Возможно, – пожалел притворно, – черт побери эту ночную работу. Но Горст перескажет мне все подробно.
– Горст – умница! – Вернер положил руку на плечо его сына, и этот дружеский жест растрогал Фридриха. – Если бы все были такими, как ваш Горст!
– Хватит болтать! – прервал его молодой Ульман, но отец понял: сыну не безразлична эта похвала. Что же, дай бог! Вернер – парень хороший, и, может, у Горста наконец будет товарищ.
– Где вы остановились? – спросил.
– Пока что у фрау Фрейсдорф. Поблизости от пивной, чтобы недалеко было, – засмеялся Вернер. – Но Фриц покидает меня…
– Не нравится у фрау Фрейсдорф? Но у нее же приличный дом….
– Фрицу не импонирует фрау Фрейедорф, – пояснил Зайберт. – Он решил осчастливить одну настоящую немецкую девушку и подарить фюреру еще одного солдата.
– Зачем же так грубо? – поморщился Фриц. – Она мне нравится, да и я ей не безразличен. К тому же, как говорит фюрер, будущее Германии – в здоровом поколении. Мы с Гертой заботимся о рейхе…
– Я завидую вам, – шутливо поклонился Вернер. – Вы нашли прекрасный способ доказать свой патриотизм!
– Никому это не заказано, – ответил Фриц так спокойно, что Горст не выдержал и захохотал.
– Хватит вам, – произнес примирительно. – Кто-кто, а Герта на этом выиграет…
– Почему? – не понял старый Ульман.
– Как ты наивен, отец! В теперешние времена погреться возле здорового и, – подмигнул, – красивого мужчины… не каждой женщине выпадает такое счастье. Мужчины теперь в особой цене…
– Жеребцы! – выругался старый Ульман. – И как не стыдно! – Решил заглянуть еще в пивную и направился к выходу. В дверях столкнулся с Петером Фогелем. Тот так спешил, что споткнулся о порог.
– Слыхали новость? – спросил и, не ожидая ответа, выпалил: – Арестован Панкау.
Ульман сжал пальцами кепку. Подумал в замешательстве: «Неужели взяли Панкау? Может, его выследили в Праге?»
– Какого Панкау? – спросил хрипло.
– Неужели ты не знаешь Панкау? – удивился Фогель. – Старого Панкау, аптекаря…
– А-а… – Фридрих облегченно вздохнул. Натянул на лоб кепи. – Который занимается травами?
– За что его? – вклинился Вернер.
Ульман заметил на его лице гримасу недовольства.
– Оказался в зоне подземного завода, – охотно пояснил Фогель. – Собирал там свои травы.
– Какого завода? – переспросил Вернер Зайберт.
Фогель осекся. Черт его дернул сболтнуть о заводе. Правда, в поселке все знают, что за старыми шахтами построен подземный завод синтетического бензина, но объект засекречен и за разговоры о нем ждут неприятности.
– Какой завод? – залепетал растерянно. – Я ничего не говорил… Не правда ли, Фридрих?
– Черт с ним, с этим аптекарем! – прервал его Фриц. – Арестовали, значит, надо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
– У них все впереди, – юноша вытащил зубами сигарету из пачки, – какой-нибудь фельдфебель вымуштрует их за пару месяцев так, что не узнаешь…
– Однако наш опыт… – возразил Горст.
– Оставь, – спокойно остановил его Вернер, – этот опыт не сберег тебе пальцев, а мне… – постучал палкой по протезу.
– Вы, наверное, здорово отличились в бою! – восхищенно произнес белокурый мальчуган в кожаной куртке. – Крест первой степени дают не каждому!
Вернер смерил его презрительным взглядом.
– У тебя есть все шансы получить такой же, – ответил, – конечно, если штаны останутся сухими…
– Го-го! – захохотали вокруг. – Вот это поддел!
Мальчишка покраснел, казалось, кровь вот-вот брызнет из его пухлых щек.
– Не думайте, что только вам посчастливилось, – сказал с вызовом. – И мы будем бить врагов рейха!
– Ты? – насмешливо уставился на него Вернер. – А тебя мама отпустит?
– Мне уже пятнадцать лет…
– Неужели? – Вернер скорчил удивленную мину. – А я думал – четырнадцать с половиной…
– Пятнадцать! – настаивал тот. – И наш учитель сказал, что мы уже можем быть солдатами.
– Ну, если сам учитель, – иронически скривился Вернер, – то я поднимаю руки…
Вернер все больше нравился Фридриху. Было в этом пареньке что-то непосредственное, что отличало его от сверстников, воспитанных гитлерюгендом: очевидно, простота поведения, и собственные мысли, и суждения. Привлекал также иронический склад ума Вернера. Фридрих угадывал за этим сильный характер. Не нравилась ему только манера прищуривать глаза и исподлобья осматриваться вокруг. В такие моменты лицо Вернера заострялось, а глаза становились колючими.
«Видимо, много пережил и несколько озлобился», – подумал Ульман.
Старый Фридрих не считал это большим пороком. «Теперь всем нам необходима некоторая толика хорошей злости, – рассуждал он, – ведь борьба идет не на жизнь, а на смерть. Гуманизм – дело хорошее, но только после победы, а мягкотелые не побеждают!».
Горст взял Вернера под руку, и они направились к клубу. Фридрих окликнул сына.
– Когда вернешься домой? – спросил, лишь бы заговорить. Знал ведь – Горст освободится только после лекции. Он был одним из первых инвалидов, которые вернулись в поселок, и Магнус Носке, учитывая его фронтовые заслуги, устроил бывшего солдата в клуб.
– Сегодня поздно, – кивнул на афишу Горст. – Мой отец, – сказал Вернеру. – Познакомься.
Юноша шагнул к Ульману, крепко пожал ему руку.
– Вернер Зайберт, – представился он.
– Я видел вас в пивной, – сказал Фридрих невзначай.
– А-а… Когда я поскандалил с пьяным ротенфюрером, – усмехнулся Зайберт. – А я вас не помню.
Он прищурил глаза, и Ульману почему-то показалось: сказал неправду.
– Я сидел с рабочими в углу.
– С железнодорожниками?
– Да.
– Работаете на узле?
– Сцепщиком.
Юноша с интересом посмотрел на Ульмана. Но, может, это только показалось Фридриху, ибо сразу же равнодушно отвернулся.
– А это мой знакомый, Фриц… Как твоя фамилия? – спросил неожиданно. – Никак не могу запомнить. Керер? Прекрасно, Фриц Керер. Фронтовик, получил отпуск после госпиталя и хочет осчастливить ваш поселок.
Фрицу, пожалуй, под тридцать. У него был длинный нос, худые щеки, уголки губ были опущены – все это делало лицо вытянутым и мрачным. Левое веко у него все время дергалось, глаз смотрел холодно и неприветливо, а правый, с большим черным зрачком, застыл – казалось, глаза Керера смотрят в разные стороны.
В клубе вымыли пол и постелили в проходе между креслами ковровую дорожку. Массивная трибуна возвышалась над рядами, и старый Ульман представил, как вскоре будет распинаться с нее фашистский лектор.
– Вы придете на лекцию?
Ульман не сразу сообразил, что вопрос относится к нему. Но глаз Фрица выжидательно смотрел на него, и старик ответил:
– К сожалению, у меня работа.
– Говорят, будет один из лучших берлинских лекторов.
Теперь Ульману показалось, что Фриц подмаргивает ему.
– Возможно, – пожалел притворно, – черт побери эту ночную работу. Но Горст перескажет мне все подробно.
– Горст – умница! – Вернер положил руку на плечо его сына, и этот дружеский жест растрогал Фридриха. – Если бы все были такими, как ваш Горст!
– Хватит болтать! – прервал его молодой Ульман, но отец понял: сыну не безразлична эта похвала. Что же, дай бог! Вернер – парень хороший, и, может, у Горста наконец будет товарищ.
– Где вы остановились? – спросил.
– Пока что у фрау Фрейсдорф. Поблизости от пивной, чтобы недалеко было, – засмеялся Вернер. – Но Фриц покидает меня…
– Не нравится у фрау Фрейсдорф? Но у нее же приличный дом….
– Фрицу не импонирует фрау Фрейедорф, – пояснил Зайберт. – Он решил осчастливить одну настоящую немецкую девушку и подарить фюреру еще одного солдата.
– Зачем же так грубо? – поморщился Фриц. – Она мне нравится, да и я ей не безразличен. К тому же, как говорит фюрер, будущее Германии – в здоровом поколении. Мы с Гертой заботимся о рейхе…
– Я завидую вам, – шутливо поклонился Вернер. – Вы нашли прекрасный способ доказать свой патриотизм!
– Никому это не заказано, – ответил Фриц так спокойно, что Горст не выдержал и захохотал.
– Хватит вам, – произнес примирительно. – Кто-кто, а Герта на этом выиграет…
– Почему? – не понял старый Ульман.
– Как ты наивен, отец! В теперешние времена погреться возле здорового и, – подмигнул, – красивого мужчины… не каждой женщине выпадает такое счастье. Мужчины теперь в особой цене…
– Жеребцы! – выругался старый Ульман. – И как не стыдно! – Решил заглянуть еще в пивную и направился к выходу. В дверях столкнулся с Петером Фогелем. Тот так спешил, что споткнулся о порог.
– Слыхали новость? – спросил и, не ожидая ответа, выпалил: – Арестован Панкау.
Ульман сжал пальцами кепку. Подумал в замешательстве: «Неужели взяли Панкау? Может, его выследили в Праге?»
– Какого Панкау? – спросил хрипло.
– Неужели ты не знаешь Панкау? – удивился Фогель. – Старого Панкау, аптекаря…
– А-а… – Фридрих облегченно вздохнул. Натянул на лоб кепи. – Который занимается травами?
– За что его? – вклинился Вернер.
Ульман заметил на его лице гримасу недовольства.
– Оказался в зоне подземного завода, – охотно пояснил Фогель. – Собирал там свои травы.
– Какого завода? – переспросил Вернер Зайберт.
Фогель осекся. Черт его дернул сболтнуть о заводе. Правда, в поселке все знают, что за старыми шахтами построен подземный завод синтетического бензина, но объект засекречен и за разговоры о нем ждут неприятности.
– Какой завод? – залепетал растерянно. – Я ничего не говорил… Не правда ли, Фридрих?
– Черт с ним, с этим аптекарем! – прервал его Фриц. – Арестовали, значит, надо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83