– На станции работает родственник моей жены…
– Сможет ли он укрыть вас на несколько дней, пока не переправим в надежное место? – спросил Ветров.
Старый шахтер заколебался.
– Гестаповцы наверняка будут искать меня. Возможно, и у родственников жены.
– Тогда нам надо сегодня же прорваться в город. Завтра ваше фото будут иметь сотни агентов.
Они спустились с холма, прошли ложбиной и попали на проселок, ведущий к железнодорожной станции. Когда уже подходили к ней, по шоссе промчались, поблескивая фарами, четыре грузовика с солдатами. Значит, уже подняли тревогу, и зону завода окружают эсэсовцы. Надо спешить…
Родственник Гибиша понял их с полуслова. Вынес на кухню кучу старой одежды, щетку и ваксу для обуви.
– Через восемнадцать минут, – взглянул на старинные деревянные часы, – будет товарняк на Дрезден. Стоять будет полторы минуты.
Ветров колебался. Конечно, было бы хорошо быстро выбраться отсюда, но опасно: кондуктор заметит…
Будто отвечая на его мысли, родственник Гибиша сказал:
– Я отвлеку кондуктора, поговорю с ним, а вы сядете в вагоны.
– Ну, хорошо, – согласился не без колебаний Ветров, – но вы, – обратился к ребятам, – выпрыгнете на ходу перед городом. Мне с товарищем Гибишем придется ждать остановки. А ваши ноги выдержат…
Родственник Гибиша выключил свет и выпустил всех во двор.
Вдали уже постукивал товарный состав.
* * *
Кремер ходил по камере, стараясь привести в порядок мысли. Вспоминал. Это было совсем недавно. Выпал первый снег, ему не спалось, встал, когда и прислуга еще не проснулась, вышел в сад. Постоял на широкой террасе, укрытой белым пушистым снегом. Снег лежал ровным, нетронутым ковром, и только эти следы портили все. Точно такие же – большие, с двумя елочками, – они начинались у дверей, ведущих в покои Вайганга. Кремер подумал тогда: у группенфюрера ужа успел побывать кто-то – окна кабинета светились.
Карл пошел, оставляя свои следы – вдвое меньшие – рядом с теми. Ранний посетитель Вайганга свернул на аллею бронзовых гномов, прошел, не останавливаясь, до флигеля Шрикеля. Карл помнил это совершенно точно; потом он хотел даже спросить группенфюрера, с каким циклопом он дружит.
Теперь все это ожило в памяти Кремера: белый снег, черные гномы и следы с двумя елочками… Неужели у Вайганга был Гельмут?
Карл перебрал в памяти всех: охранников виллы, шоферов, садовников, обитателей флигеля Шрикеля. Никто не мог конкурировать с Гельмутом. Понимал: его предположения эфемерны, даже самый легкомысленный следователь не положил бы их в основу гипотезы. Но он не был следователем, и никто не заставлял его искать подтверждений версии. Он чувствовал: что-то есть в этом совпадении, и если это просто совпадение, случайность, судьба Карла Кремера от этого не ухудшится и не улучшится.
А если не совпадение? Если и вправду Гельмут был в тот день у Вайганга? Да, а когда выпал первый снег?… Как раз в тот вечер приезжала фрейлейн Краузе, а на следующее утро у него с Вайгангом состоялась беседа, после которой Карл поахал в Швейцарию…
Кремер остановился и ущипнул себя за руку. «Ну и что ж! – снова одернул себя. – Подумаешь, какие-то следы…»
Но если группенфюрер разговаривал с Гельмутом примерно в то же время, когда давал задание и Карлу, то это ставит все с головы на ноги. Значит, Вайганг хочет проверить его, убедиться, насколько можно доверять Кремеру… И поручил это сделать Гельмуту и Курту.
Что же, группенфюрер получит убедительные доказательства!
А если все это результат чрезмерной фантазии Карла? Он, собственно, ничем не рискует. Его поведение теперь не должно отличаться от прежнего. Он только подчеркнет этим верность Вайгангу, подчеркнет тактично, не переигрывая, и тогда козырной туз группенфюрера обернется жалкой шестеркой.
Карл растянулся на твердой кровати. Основное теперь – экономить силы. Хотел заснуть, но не смог: нервы были натянуты до предела. Лежал, стараясь не думать о том, что будет с ним часа через два-три… Вдруг сел на кровати, тихо засмеялся. И как это он не сообразил раньше? Значит, арест все-таки здорово выбил его из колеи, если он не обратил внимания на такой грубый их просчет. Если бы его взяли, так сказать, по-настоящему, обязательно обыскали бы тщательно и одежду забрали бы. Не назовешь же обыском то, что Гельмут пошарил по карманам и даже как следует не опорожнил их. Нет, гестапо таких ошибок не допускает! За клапаном внутреннего кармана пиджака у Карла был второй – потайной кармашек. В нем остались фотография Хокинса и половинка доллара.
Эта мысль успокоила Карла немного, он снова улегся, закрыл глаза и увидел Катрусю. Она смотрела на него серьезно и предостерегающе, немного испуганно – темные глаза ее казались совсем черными. Расставаться с Катрусей не хотелось, но в камеру почему-то вбежал Ветров, за ним – Гельмут. Ветров уклонился от удара Гельмута и сам ударил его снизу в подбородок так, что гестаповец упал, стукнувшись спиной о железные двери Железо загудело, Гельмут поднялся и крикнул Карлу:
– Выходи!
Кремер вскочил. Действительно, гремел ключ в железной двери. Сколько же он проспал? Щель под потолком не светилась – значит, вечер или ночь.
Открылась дверь – на фоне залитого электрическим светом прямоугольника темнела фигура Гельмута.
– Выходи! – позвякивал ключами. – Быстрее!
Кремер обиженно поднял голову, переступил порог. Гельмут молча указал ему на дверь справа, в конца коридора.
Комната, куда они вошли, была большой и темной, с кафельным полом и длинной полкой, на которой были аккуратно разложены никелированные инструменты. В камине пылали дрова. Перед камином – два кресла и журнальный столик с начатой бутылкой. В кресле, спиной к Карлу, сидел Курт, о камин оперся здоровенный эсэсовец в расстегнутом мундире.
Кремер остановился посреди комнаты. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, куда он попал: плохо отмытые кровавые пятна на стенах, сверкающие инструменты, конечно, не хирургические…
– Подойди ближе, – оглянулся Курт.
Кремер не тронулся с места.
– Я хотел бы знать, на каком основании вы задержали меня и привезли сюда?
Гельмут захохотал, но Курт остановил его нетерпеливым жестом.
– Вот что, сволочь, – произнес чуть ли не ласково, – здесь спрашиваем только мы. Советую быть вежливым и послушным, ответы давать правдивые и исчерпывающие… на все наши вопросы. Мы знаем, кто ты и для чего ездил в Швейцарию. Нам надо уточнить лишь некоторые детали.
– Я готов ответить на ваши вопросы, господа, – начал Карл, – при условии…
– Молчать! Никаких условий! – оборвал его Курт. – Можешь начинать… – кивнул эсэсовцу в расстегнутом мундире и добавил добродушно. – У тебя с утра руки чешутся…
Тот снял мундир, аккуратно повесил на спинку стула.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
– Сможет ли он укрыть вас на несколько дней, пока не переправим в надежное место? – спросил Ветров.
Старый шахтер заколебался.
– Гестаповцы наверняка будут искать меня. Возможно, и у родственников жены.
– Тогда нам надо сегодня же прорваться в город. Завтра ваше фото будут иметь сотни агентов.
Они спустились с холма, прошли ложбиной и попали на проселок, ведущий к железнодорожной станции. Когда уже подходили к ней, по шоссе промчались, поблескивая фарами, четыре грузовика с солдатами. Значит, уже подняли тревогу, и зону завода окружают эсэсовцы. Надо спешить…
Родственник Гибиша понял их с полуслова. Вынес на кухню кучу старой одежды, щетку и ваксу для обуви.
– Через восемнадцать минут, – взглянул на старинные деревянные часы, – будет товарняк на Дрезден. Стоять будет полторы минуты.
Ветров колебался. Конечно, было бы хорошо быстро выбраться отсюда, но опасно: кондуктор заметит…
Будто отвечая на его мысли, родственник Гибиша сказал:
– Я отвлеку кондуктора, поговорю с ним, а вы сядете в вагоны.
– Ну, хорошо, – согласился не без колебаний Ветров, – но вы, – обратился к ребятам, – выпрыгнете на ходу перед городом. Мне с товарищем Гибишем придется ждать остановки. А ваши ноги выдержат…
Родственник Гибиша выключил свет и выпустил всех во двор.
Вдали уже постукивал товарный состав.
* * *
Кремер ходил по камере, стараясь привести в порядок мысли. Вспоминал. Это было совсем недавно. Выпал первый снег, ему не спалось, встал, когда и прислуга еще не проснулась, вышел в сад. Постоял на широкой террасе, укрытой белым пушистым снегом. Снег лежал ровным, нетронутым ковром, и только эти следы портили все. Точно такие же – большие, с двумя елочками, – они начинались у дверей, ведущих в покои Вайганга. Кремер подумал тогда: у группенфюрера ужа успел побывать кто-то – окна кабинета светились.
Карл пошел, оставляя свои следы – вдвое меньшие – рядом с теми. Ранний посетитель Вайганга свернул на аллею бронзовых гномов, прошел, не останавливаясь, до флигеля Шрикеля. Карл помнил это совершенно точно; потом он хотел даже спросить группенфюрера, с каким циклопом он дружит.
Теперь все это ожило в памяти Кремера: белый снег, черные гномы и следы с двумя елочками… Неужели у Вайганга был Гельмут?
Карл перебрал в памяти всех: охранников виллы, шоферов, садовников, обитателей флигеля Шрикеля. Никто не мог конкурировать с Гельмутом. Понимал: его предположения эфемерны, даже самый легкомысленный следователь не положил бы их в основу гипотезы. Но он не был следователем, и никто не заставлял его искать подтверждений версии. Он чувствовал: что-то есть в этом совпадении, и если это просто совпадение, случайность, судьба Карла Кремера от этого не ухудшится и не улучшится.
А если не совпадение? Если и вправду Гельмут был в тот день у Вайганга? Да, а когда выпал первый снег?… Как раз в тот вечер приезжала фрейлейн Краузе, а на следующее утро у него с Вайгангом состоялась беседа, после которой Карл поахал в Швейцарию…
Кремер остановился и ущипнул себя за руку. «Ну и что ж! – снова одернул себя. – Подумаешь, какие-то следы…»
Но если группенфюрер разговаривал с Гельмутом примерно в то же время, когда давал задание и Карлу, то это ставит все с головы на ноги. Значит, Вайганг хочет проверить его, убедиться, насколько можно доверять Кремеру… И поручил это сделать Гельмуту и Курту.
Что же, группенфюрер получит убедительные доказательства!
А если все это результат чрезмерной фантазии Карла? Он, собственно, ничем не рискует. Его поведение теперь не должно отличаться от прежнего. Он только подчеркнет этим верность Вайгангу, подчеркнет тактично, не переигрывая, и тогда козырной туз группенфюрера обернется жалкой шестеркой.
Карл растянулся на твердой кровати. Основное теперь – экономить силы. Хотел заснуть, но не смог: нервы были натянуты до предела. Лежал, стараясь не думать о том, что будет с ним часа через два-три… Вдруг сел на кровати, тихо засмеялся. И как это он не сообразил раньше? Значит, арест все-таки здорово выбил его из колеи, если он не обратил внимания на такой грубый их просчет. Если бы его взяли, так сказать, по-настоящему, обязательно обыскали бы тщательно и одежду забрали бы. Не назовешь же обыском то, что Гельмут пошарил по карманам и даже как следует не опорожнил их. Нет, гестапо таких ошибок не допускает! За клапаном внутреннего кармана пиджака у Карла был второй – потайной кармашек. В нем остались фотография Хокинса и половинка доллара.
Эта мысль успокоила Карла немного, он снова улегся, закрыл глаза и увидел Катрусю. Она смотрела на него серьезно и предостерегающе, немного испуганно – темные глаза ее казались совсем черными. Расставаться с Катрусей не хотелось, но в камеру почему-то вбежал Ветров, за ним – Гельмут. Ветров уклонился от удара Гельмута и сам ударил его снизу в подбородок так, что гестаповец упал, стукнувшись спиной о железные двери Железо загудело, Гельмут поднялся и крикнул Карлу:
– Выходи!
Кремер вскочил. Действительно, гремел ключ в железной двери. Сколько же он проспал? Щель под потолком не светилась – значит, вечер или ночь.
Открылась дверь – на фоне залитого электрическим светом прямоугольника темнела фигура Гельмута.
– Выходи! – позвякивал ключами. – Быстрее!
Кремер обиженно поднял голову, переступил порог. Гельмут молча указал ему на дверь справа, в конца коридора.
Комната, куда они вошли, была большой и темной, с кафельным полом и длинной полкой, на которой были аккуратно разложены никелированные инструменты. В камине пылали дрова. Перед камином – два кресла и журнальный столик с начатой бутылкой. В кресле, спиной к Карлу, сидел Курт, о камин оперся здоровенный эсэсовец в расстегнутом мундире.
Кремер остановился посреди комнаты. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, куда он попал: плохо отмытые кровавые пятна на стенах, сверкающие инструменты, конечно, не хирургические…
– Подойди ближе, – оглянулся Курт.
Кремер не тронулся с места.
– Я хотел бы знать, на каком основании вы задержали меня и привезли сюда?
Гельмут захохотал, но Курт остановил его нетерпеливым жестом.
– Вот что, сволочь, – произнес чуть ли не ласково, – здесь спрашиваем только мы. Советую быть вежливым и послушным, ответы давать правдивые и исчерпывающие… на все наши вопросы. Мы знаем, кто ты и для чего ездил в Швейцарию. Нам надо уточнить лишь некоторые детали.
– Я готов ответить на ваши вопросы, господа, – начал Карл, – при условии…
– Молчать! Никаких условий! – оборвал его Курт. – Можешь начинать… – кивнул эсэсовцу в расстегнутом мундире и добавил добродушно. – У тебя с утра руки чешутся…
Тот снял мундир, аккуратно повесил на спинку стула.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83