По крайней мере каждый из присутствующих…» Да, он позволит себе немного поухаживать за фрейлейн Краузе. Это развяжет ему руки и сможет оправдывать отъезды из дома группенфюрера.
Карл подождал удобного момента и попросил фрау Ирму:
– Познакомьте меня с фрейлейн Краузе.
Та с любопытством посмотрела на него:
– И вы туда?
Кремер изобразил смущение.
– Ничего, ничего, – подбодрила его фрау Ирма, – Эрнестина – девушка с характером, но умная, Только учтите, откапала уже нескольким претендентам на руку я сердце.
«Вернее, на миллионы», – подумал Карл, но сказал совершенно серьезно:
– Тогда я складываю оружие. Мне не хотелось бы стать смешным в глазах общества.
Фрау Ирма тоже посерьезнела.
– Попробуйте, – сказала, – Эрнестина расспрашивала о вас, а это – неплохой признак…
Она подвела Кремера к девушка.
– Надеюсь, – сказала манерно, – вы не соскучитесь в компании моего мальчика… – Фрау Ирме нравилось играть роль покровительницы Карла. – Он никого не знает в Дрездене, и отсутствие общества…
– О-о! – неучтиво перебила девушка фрау Ирму. – Не может быть! Я начинаю завидовать герру Кремеру!
– Вы преувеличиваете, Эрни! У вас собирается такая приятная компания… – заметила фрау Ирма.
– Возможно… – сверкнула та глазами, – А меня она утомляет.
– Однако вы совсем не похожи на затворницу, – вставил Карл.
Девушка взглянула на него вопросительно. Кремер опустил глаза.
– Я имел в виду, – решил пояснить, – что это платье и сережки больше вам к лицу, чем пелерина монахини.
– Как знать… – задумчиво протянула Эрнестина, но Карл заметил, как она невольно провела ладонью по сверкающему шелку платья.
«А она, наверно, не считает себя, некрасивой, – подумал. – Вообще, это было бы противоестественно». От этой мысли стало почему-то весело, какой-то бес вселился в него. Пристально глядя на девушку, Карл произнес:
– Кроме того, церковь в вашем лице получила бы слишком дорогой подарок.
Эрнестина подняла брови:
– Вы считаете, что из меня вышла бы сомнительная служительница богу? Но…
– Я имею в виду, – возразил Карл, – ваше приданое, которое прибрали бы к рукам святые отцы.
Девушка вспыхнула, гневно вздернула голову, но неожиданно громко захохотала;
– Вы первый, кто сказал мне правду в глаза! – с любопытством стрельнула глазами и добавила: – Мне нравится ваша откровенность.
– А мне не нравится ваше приданое, – засмеялся Карл, – оно отягощает вас. Вы можете считать меня отъявленным нахалом, но в каждом, кто делает вам комплименты, вы, наверное, видите охотника за приданым…
– Вы шутите, мой мальчик! – не выдержала фрау Ирма.
– Я никогда еще не был так серьезен.
Эрнестина смотрела пристально на Карла, казалось, ее глаза остекленели.
– А вас не интересует приданое?
Кремер почувствовал подводный риф в этом вопросе. Но сбить его с толку было трудно.
– Нет, почему же, я серьезно отношусь к деньгам и считаю, что они делают жизнь приятнее, чем она есть на самом деле. Кроме того, я коммерсант, а лишние деньга никогда не мешали коммерции.
– Вы хотите сказать, что за определенную сумму пожертвовали бы своими убеждениями и…
Карл протестующе поднял руку.
– Я не говорил этого, фрейлейн.
– Однако…
– Вы не так поняли меня. Я считаю приданое приятной придачей, вернее, находкой. Однако только дураки рассчитывают на находки.
Эрнестина хотела что-то ответить, но подошли Шрикель и еще какой-то офицер.
– Сразу видно дамского угодника, – грубовато сказал гауптштурмфюрер. – Рехан открыл мне тайну. Оказывается, вы, герр Кремер, прекрасно играете в карты.
Карл пожал плечами:
– Фортуна – порой очень коварная женщина…
– Не составите ли нам компанию?
– Но…
– Не смею больше задерживать вас, герр Кремер, – высокопарно начала Эрнестина, но закончила совсем другим тоном: – Надеюсь, мы еще сможем продолжить беседу. Заходите ко мне без церемоний.
Карл поклонился.
Шрикель, когда они садились за стол, полушутя, полусерьезно заметила:
– Я далек от того, чтобы считать себя ясновидцем, но думаю: нашего молодого друга ждет большое будущее.
– Что вы имеете в виду? – спросил кто-то из партнеров.
– Фрейлейн Краузе просила Кремера запросто навещать ее.
– Оставьте, Шрикель, – недовольно сказал Карл. – Представьте себе, я наговорил фрейлейн массу резкостей…
На лице гауптштурмфюрера снова вспыхнула ослепительная улыбка, но маленькие глазки не смеялись.
– Смотря как подать резкости… – сказал неопределенно. – Иногда такая тактика быстрее дает результаты…
– Вы уже и тактиком меня считаете? – поморщился Карл.
– А разве это плохо?
– Тактика необходима всюду. – Карл взял карты. – Вы – мой партнер и, надеюсь, тоже неплохой тактик…
– Мы это определим, по собственным карманам, – не выдержал офицер, сидящий справа от Кремера.
Карл сделал ход. Исподлобья взглянул на Шрикеля. Безусловно, этот толстяк – опасный враг, следовало бы держаться от него подальше. Но это означало бы держаться дальше от флигеля за аллеей черных гномов. А для чего он здесь? Не для того же, чтобы флиртовать с дочкой миллионера и играть в карты с эсэсовцами!
Значит, нужно поближе сойтись с гауптштурмфюрером. Конечно, опасно, но и на фронте не безопасней. Карл на мгновение прикрыл глаза, представил неглубокую траншею, блиндаж под тремя накатами, сосредоточенные лица солдат в касках. Тяжелый снаряд поднял на воздух сосну, росшую на пригорке, заверещали осколки. Солдаты прижались к земле, и один не поднялся. Карл даже лицо его видел – молодое, безусое, искаженное болью.
– Ваш ход, коллега, – донеслось до него словно издалека. Открыл глаза: Шрикель склонился над картами, уткнув в них жирное красное лицо; партнер справа нетерпеливо дергал себя за пуговицу мундира.
– Ваш ход, – повторил, вытянув шею из тщательно отглаженного воротничка.
Карл небрежно бросил карту. Возвращение к действительности не обрадовало его, сердце зашлось, и где-то глубоко в груди не унималась тупая, ноющая боль.
Утром Эрлер почувствовал себя плохо: давал себя знать ревматизм, который штурмбанфюрер получил несколько лет назад – осложнение после гриппа. Даже накричал на ротенфюрера, который принес холодный чай, хотя этот недотепа божился, будто чайник только что закипел. Потом придрался к секретарше – почему не перепечатала срочные бумаги. Напрасно девчонка оправдывалась – мол, получила их только вчера вечером, – штурмбанфюрер перестал ее отчитывать лишь после того, как заметил слезы под густо накрашенными ресницами.
– Идите! – бросил сердито. – Сейчас потечет вся ваша красота!…
Эрлеру не хотелось даже обедать: сидел в кабинете и с раздражением смотрел на окна, по которым барабанил частый холодный дождь. Даже противно смотреть на такое безобразие – третий день без перерыва льет и льет…
Боже мой, как крутит суставы!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83