На большее Кремер и не рассчитывал.
Странные отношения сложились у Карла со Шрикелем. Внешне они были друзьями. Чуть ли не каждый вечер садились за традиционный бридж, гауптштурмфюрер приветливо улыбался Кремеру при встречах, однажды Карл случайно услышал, как тот даже хвалил его в кругу близких знакомых Вайганга. И все же какая-то незримая преграда стояла между ними.
Помня предостережение Вайганга, Кремер контролировал каждое свое слово в разговорах со Шрикелем, сознательно обходя темы, связанные с работой гауптштурмфюрера. Даже оборвал как-то одного из его помощников, когда тот при нем завел разговор о документах, которые задержались где-то.
– Я просил бы вас, – сказал ему, – перенести этот разговор в другое место. Не люблю, когда вмешиваются в мои дела, и сам стараюсь держаться подальше от того, что не касается меня.
– Унтерштурмфюрер не сказал ничего секретного, – защитил своего помощника Шрикель, – но я вполне согласен с вами, герр Кремер. Каждый должен интересоваться лишь своими делами.
Как-то вечером Карл, скучая, вышел в сад подышать свежим воздухом. Направился по красной дорожке к гномам. Недавно Кремер с удивлением почувствовал, что его почему-то тянет к этим черным человечкам. Вчера, найдя в тайнике записку от Ульмана, обрадованный сидел возле карлика, который хохотал, схватившись руками за бока. Сегодня же им овладели тяжелые мысли, и он остановился напротив гнома-философа. Карлик будто говорил; не волнуйся, все уладится, бери пример с меня, наберись терпения.
«Тебе хорошо, – возразил Карл. – Уже лет двести смотришь на свет. День или два для тебя – ничего. А для нас два дня – это два эшелона…»
– Эти черные гамадрилы действуют мне на нервы, – сказал кто-то за спиной Карла. – Группенфюреру они нравятся, а я переплавил бы их на металл. Хотя бы польза была!
Кремер оглянулся и увидел Шрикеля.
– Мне они тоже нравятся! – ответил с вызовом.
– Хотите сказать, что разделяете мысли группенфюрера, а не мои? Это, конечно, вернее…
– Не считайте меня дураком, Шрикель! – грубо оборвал его Крамер. – Я не привык играть такие роли!
Гауптштурмфюрер отступил на шаг, лицо передернулось, но уже в следующее мгновение он улыбался, как всегда, доброжелательно…
– Что это вы вспылили?…
Кремер резко повернулся и хотел было уйти, но Шрикель не пустил его.
– Присоединяйтесь к нашей компании, – предложил. – Сегодня суббота, и мы решили немного отдохнуть.
– Вообще-то я должен встретиться с одним из своих коллег, – попробовал возразить Карл, хотя ему очень хотелось принять) приглашение: представится ли еще когда случай проникнуть в таинственный флигель? – Есть возможность заключить неплохую сделку…
– Ваши дела никуда не убегут.
– Действительно, может, попробовать отложить… – нерешительно начал Кремер.
– Нет, нет, никаких колебаний, – подхватил его под руку гауптштурмфюрер, – сегодня вы – наш гость!
Флигель был двухэтажный; на первом жили Шрикель и два его помощника. Одного из них – лысого флегматичного унтерштурмфюрера Мюллера – Кремер знал хорошо: он был постоянным партнером по бриджу. Второго, молодого, с наглыми глазами, Шрикель представил:
– Шарфюрер СС Дузеншен.
Шарфюрера в доме Вайганга не принимали – очевидно, фрау Ирму не устраивал его унтер-офицерский чин, – однако во флигеле он держался на равных, и Карл понял: Дузеншен – полноправный работник канцелярии Шрикеля.
В большой комнате, выполнявшей роль гостиной, стоял накрытый стол. Видимо, эсэсовцы не привыкли ограничивать себя – стол был заставлен бутылками с коньяком, ромом, французскими ликерами и винами, тарелками с колбасой, ветчиной, жареной рыбой, всевозможными консервами…
– Подождем минут десять, – обратился Шрикель к Карлу. – Без женского общества как-то не так… Мои ребятки-шалуны пригласили девушек…
Машина с женщинами подъехала со стороны хозяйственного двора. Их провели через черный ход. «Ребятки-шалуны» не отличались изысканными вкусами: их знакомые если и не были из офицерского борделя, то с успехом могли претендовать на вакантные места в нем.
Заметив, как поморщился Кремер, гауптштурмфюрер стал оправдываться:
– Жизнь есть жизнь, иногда хочется и развеяться, да и не каждому дано, – не удержался, чтобы не уколоть, – водиться с такими очаровательными особами, как Фрейлейн Краузе.
Карл рассердился, но сразу же погасил раздражение. Ответил спокойно:
– Мне не хотелось бы, чтобы кто-либо думал, будто я святоша.
Шрикель хлопнул его по плечу, громко захохотал:
– Ну, вот и прекрасно! Давайте к столу!
Одна из девушек примостилась между Шрикелем и Карлом. Она была хорошенькой, и Кремер подумал, что, если смыть с ее лица хотя бы половину краски, стала бы совсем красивой.
Девица оказалась бойкой – прижималась то к Карлу, то к Шрикелю, откровенно показывая полуоголенную грудь. Карл не хотел пить совсем, но все же пришлось осушить бокала два. Да, собственно, это было на страшно – эсэсовцы хлестали спиртное рюмку за рюмкой и вскоре совсем опьянели. Один Шрикель пил осмотрительно и хорошо закусывал, хмель пронимал его медленно.
После третьего бокала Карл сделал вид, что декольте соседки привлекает его, и поинтересовался, как ее зовут.
– Какое прекрасное имя – Эмми! – воскликнул восторженно.
– И очень похоже на Эрни, – ехидно вставил Шрикель.
– Ваши намеки могут приесться. Но я не сержусь.
– Зачем же сердиться? – Шрикель поднял стакан. – Выпьем за дружбу!
Кремер пригубил бокал.
– Э, нет, за дружбу так не пьют! – запротестовал гауптштурмфюрер.
– Дело же не в том, сколько, а с каким чувством!
Шрикель продолжал настаивать, но Карл отошел к радиоле. Поставил пластинку с модным фокстротом.
– Всем танцевать! – воскликнул шарфюрер Дузеншен. – Ева, танцуй!
Оглянувшись, Кремер перехватил многозначительный взгляд, которым обменялись Шрикель и Эмми. Это сразу насторожило его. Он знал: гестапо пользуется услугами красивых женщин легкого поведения, которые спаивают мужчин, не брезгуют ничем, лишь бы выведать их мысли. Еще Гейдрих основал в Берлине так называемый «Салон Китти» – фешенебельный публичный дом, куда заманивали зарубежных журналистов и дипломатов. Даже женщины высших кругов охотно предлагали свои услуги салону, доказывая таким образом свою преданность третьему рейху.
Карл отвернулся от Шрикеля, который что-то нашептывал Эмми. Возможно, вечеринка подготовлена заранее, и вроде случайная встреча в аллее гномов совсем не случайна.
Карл сразу отрезвел – будто и не пил. Запоминал все услышанное.
Унтерштурмфюрер Мюллер прижался к пышной брюнетке. В одной руке держал бокал с ликером, а в другой – плитку шоколада. Дав девице отпить глоток ликера, Мюллер мазал ей губы шоколадом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
Странные отношения сложились у Карла со Шрикелем. Внешне они были друзьями. Чуть ли не каждый вечер садились за традиционный бридж, гауптштурмфюрер приветливо улыбался Кремеру при встречах, однажды Карл случайно услышал, как тот даже хвалил его в кругу близких знакомых Вайганга. И все же какая-то незримая преграда стояла между ними.
Помня предостережение Вайганга, Кремер контролировал каждое свое слово в разговорах со Шрикелем, сознательно обходя темы, связанные с работой гауптштурмфюрера. Даже оборвал как-то одного из его помощников, когда тот при нем завел разговор о документах, которые задержались где-то.
– Я просил бы вас, – сказал ему, – перенести этот разговор в другое место. Не люблю, когда вмешиваются в мои дела, и сам стараюсь держаться подальше от того, что не касается меня.
– Унтерштурмфюрер не сказал ничего секретного, – защитил своего помощника Шрикель, – но я вполне согласен с вами, герр Кремер. Каждый должен интересоваться лишь своими делами.
Как-то вечером Карл, скучая, вышел в сад подышать свежим воздухом. Направился по красной дорожке к гномам. Недавно Кремер с удивлением почувствовал, что его почему-то тянет к этим черным человечкам. Вчера, найдя в тайнике записку от Ульмана, обрадованный сидел возле карлика, который хохотал, схватившись руками за бока. Сегодня же им овладели тяжелые мысли, и он остановился напротив гнома-философа. Карлик будто говорил; не волнуйся, все уладится, бери пример с меня, наберись терпения.
«Тебе хорошо, – возразил Карл. – Уже лет двести смотришь на свет. День или два для тебя – ничего. А для нас два дня – это два эшелона…»
– Эти черные гамадрилы действуют мне на нервы, – сказал кто-то за спиной Карла. – Группенфюреру они нравятся, а я переплавил бы их на металл. Хотя бы польза была!
Кремер оглянулся и увидел Шрикеля.
– Мне они тоже нравятся! – ответил с вызовом.
– Хотите сказать, что разделяете мысли группенфюрера, а не мои? Это, конечно, вернее…
– Не считайте меня дураком, Шрикель! – грубо оборвал его Крамер. – Я не привык играть такие роли!
Гауптштурмфюрер отступил на шаг, лицо передернулось, но уже в следующее мгновение он улыбался, как всегда, доброжелательно…
– Что это вы вспылили?…
Кремер резко повернулся и хотел было уйти, но Шрикель не пустил его.
– Присоединяйтесь к нашей компании, – предложил. – Сегодня суббота, и мы решили немного отдохнуть.
– Вообще-то я должен встретиться с одним из своих коллег, – попробовал возразить Карл, хотя ему очень хотелось принять) приглашение: представится ли еще когда случай проникнуть в таинственный флигель? – Есть возможность заключить неплохую сделку…
– Ваши дела никуда не убегут.
– Действительно, может, попробовать отложить… – нерешительно начал Кремер.
– Нет, нет, никаких колебаний, – подхватил его под руку гауптштурмфюрер, – сегодня вы – наш гость!
Флигель был двухэтажный; на первом жили Шрикель и два его помощника. Одного из них – лысого флегматичного унтерштурмфюрера Мюллера – Кремер знал хорошо: он был постоянным партнером по бриджу. Второго, молодого, с наглыми глазами, Шрикель представил:
– Шарфюрер СС Дузеншен.
Шарфюрера в доме Вайганга не принимали – очевидно, фрау Ирму не устраивал его унтер-офицерский чин, – однако во флигеле он держался на равных, и Карл понял: Дузеншен – полноправный работник канцелярии Шрикеля.
В большой комнате, выполнявшей роль гостиной, стоял накрытый стол. Видимо, эсэсовцы не привыкли ограничивать себя – стол был заставлен бутылками с коньяком, ромом, французскими ликерами и винами, тарелками с колбасой, ветчиной, жареной рыбой, всевозможными консервами…
– Подождем минут десять, – обратился Шрикель к Карлу. – Без женского общества как-то не так… Мои ребятки-шалуны пригласили девушек…
Машина с женщинами подъехала со стороны хозяйственного двора. Их провели через черный ход. «Ребятки-шалуны» не отличались изысканными вкусами: их знакомые если и не были из офицерского борделя, то с успехом могли претендовать на вакантные места в нем.
Заметив, как поморщился Кремер, гауптштурмфюрер стал оправдываться:
– Жизнь есть жизнь, иногда хочется и развеяться, да и не каждому дано, – не удержался, чтобы не уколоть, – водиться с такими очаровательными особами, как Фрейлейн Краузе.
Карл рассердился, но сразу же погасил раздражение. Ответил спокойно:
– Мне не хотелось бы, чтобы кто-либо думал, будто я святоша.
Шрикель хлопнул его по плечу, громко захохотал:
– Ну, вот и прекрасно! Давайте к столу!
Одна из девушек примостилась между Шрикелем и Карлом. Она была хорошенькой, и Кремер подумал, что, если смыть с ее лица хотя бы половину краски, стала бы совсем красивой.
Девица оказалась бойкой – прижималась то к Карлу, то к Шрикелю, откровенно показывая полуоголенную грудь. Карл не хотел пить совсем, но все же пришлось осушить бокала два. Да, собственно, это было на страшно – эсэсовцы хлестали спиртное рюмку за рюмкой и вскоре совсем опьянели. Один Шрикель пил осмотрительно и хорошо закусывал, хмель пронимал его медленно.
После третьего бокала Карл сделал вид, что декольте соседки привлекает его, и поинтересовался, как ее зовут.
– Какое прекрасное имя – Эмми! – воскликнул восторженно.
– И очень похоже на Эрни, – ехидно вставил Шрикель.
– Ваши намеки могут приесться. Но я не сержусь.
– Зачем же сердиться? – Шрикель поднял стакан. – Выпьем за дружбу!
Кремер пригубил бокал.
– Э, нет, за дружбу так не пьют! – запротестовал гауптштурмфюрер.
– Дело же не в том, сколько, а с каким чувством!
Шрикель продолжал настаивать, но Карл отошел к радиоле. Поставил пластинку с модным фокстротом.
– Всем танцевать! – воскликнул шарфюрер Дузеншен. – Ева, танцуй!
Оглянувшись, Кремер перехватил многозначительный взгляд, которым обменялись Шрикель и Эмми. Это сразу насторожило его. Он знал: гестапо пользуется услугами красивых женщин легкого поведения, которые спаивают мужчин, не брезгуют ничем, лишь бы выведать их мысли. Еще Гейдрих основал в Берлине так называемый «Салон Китти» – фешенебельный публичный дом, куда заманивали зарубежных журналистов и дипломатов. Даже женщины высших кругов охотно предлагали свои услуги салону, доказывая таким образом свою преданность третьему рейху.
Карл отвернулся от Шрикеля, который что-то нашептывал Эмми. Возможно, вечеринка подготовлена заранее, и вроде случайная встреча в аллее гномов совсем не случайна.
Карл сразу отрезвел – будто и не пил. Запоминал все услышанное.
Унтерштурмфюрер Мюллер прижался к пышной брюнетке. В одной руке держал бокал с ликером, а в другой – плитку шоколада. Дав девице отпить глоток ликера, Мюллер мазал ей губы шоколадом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83