— Разве ты не жаждешь отмщения, ночной дух? — загремел Ребири. — Разве не желаешь, чтобы я освободил твоих сотоварищей, заключенных, как ты утверждаешь, в моем кристалле? Разве не хочешь, чтобы я вернул к жизни и тех, кто страдает до сей поры в недрах земли?
Бредущий в нощи с любопытством уставился на колдуна. Азари в ужасе взирал на обоих. Одной такой твари достаточно, чтобы напугать человека до смерти! Неужели Ребири действительно хочет спустить с цепи ещё многих, ему подобных?
— Все, что ты предлагаешь, доставило бы мне удовольствие, — ответил монстр.
— Поклянись служить мне, и я исполню все, что сказал! — воскликнул Ребири.
— Служить тебе? Вечно? Думаю, лучше… — Он шагнул вперед.
— Ну хорошо, пусть не вечно! — остановил его Назакри. — Пусть только до падения Зейдабара!
— Хозяин, — взмолился Азари, — подумайте, что вы делаете…
— Я думаю, Азари. Я создаю себе армию! Рок на нашей стороне! Разве сможет Домдар нанести поражение войску, состоящему из мертвецов? Каждый погибший солдат Империи пополнит мою армию — армию, которая станет непобедимой!
— Но можно ли им доверять?
— Клянусь, — произнес Бредущий в нощи, — что до падения Зейдабара я буду верно служить тебе и клятвы своей не нарушу.
Азари нервно покосился на него, но все же произнес:
— Но, хозяин, эти ночные твари несут зло.
— Неужели ты полагаешь, что это меня волнует? — напыжился Ребири, а Бредущий в нощи лишь улыбнулся.
— Если верить легендам, они не могут двигаться днем… — напомнил Азари.
Назакри бросил вопросительный взгляд на ожившего жмурика.
— Легенды говорят правду, — признался он. — Солнечный свет богов возвращает нас в небытие.
Ребири помрачнел, но тут же снова повеселел, найдя нужный ответ.
— Мы соберем армию, которая будет их охранять в дневное время, — молвил он. — Когда олнамцы и другие народы увидят, кто выступает на нашей стороне, они толпами ринутся под наши знамена! В ближайшие дни мы сможем предложить всем гораздо больше того, что не совсем уверенно обещаем сейчас. А пока мы станем готовиться к маршу на Зейдабар, Бредущие в нощи выступят в роли убийц, и мне больше не придется таранить охрану. Все стражники в ужасе разбегутся!
— А если они этого не сделают, — хладнокровно прибавил Бредущий в нощи, — мы их убьем.
Азари переводил взгляд с монстра на колдуна и обратно, понимая, что не в силах предотвратить тот ужас, который вот-вот обрушится на людей.
Более того, он вдруг ясно осознал, что против своей воли становится участником этого союза нечестивых. Глядя на Ребири и на оживший труп солдата, он не мог бы сказать, кто из них выглядит менее человечным.
Глава одиннадцатая
Лорд Дузон смахнул невидимую пылинку с бархатного рукава камзола и, приняв изящную, но тем не менее удобную позу, стал наблюдать за тем, что происходит в Палате Совета. Широкополая шляпа в левой руке служила элегантной драпировкой его бедра, а дорогой плюмаж, свисая завитками, обрамлял ногу ниже колена.
Перед восседавшими за дугообразным столом членами Имперского Совета, нервно теребя отвратительную шляпу из крашеной соломы, переминался с ноги на ногу низкорослый матуанец. Несчастный с надеждой поглядывал на своего шефа, Лорда Горнира, избегая встречаться взглядом с Председателем Совета Принцем Гранзером.
Дузон улыбался про себя: матуанец так сильно волновался, потому что знал, Принц Гранзер не только Председатель Совета, но по счастливому стечению обстоятельств и супруг Даризеи — старшей дочери Ее Императорского Величества Беретрис. Таким образом, у Гранзера были все шансы со временем превратиться из обычного Принца в правящего.
Принц Гранзер восседал в центре стола, залитый солнечным светом, в то время как остальные члены Совета оставались в тени; это создавало впечатление, что он — почти небожитель, а не простой смертный. Дузон предположил, будто архитекторы добивались этого эффекта специально, стараясь подчеркнуть значение Председателя. Лорд был уверен, семейные связи Гранзера влияли на поведение маленького матуанца сильнее, чем необходимость отвечать на вопросы Совета. Большинство людей, будь то матуанцы, домдарцы или иные, испытывали суеверный трепет перед членами Императорской семьи, так как те могли, по их мнению, обратить гнев покровительствующих им богов на наглецов, осмелившихся обращаться с просьбами к любимцам небес.
Все это было страшно глупо, поскольку Империей на самом деле управляли шестнадцать членов Совета, а боги не оказывали видимой поддержки Императрице и её близким с того самого момента, как умолкли оракулы. Дузону все это было прекрасно известно, хотя бедный провинциал, топчущийся перед столом, мог пребывать в полном неведении. Зная об истинной роли Совета, Дузон приложил немало сил, чтобы получить разрешение присутствовать на одном из заседаний. К изумлению своих друзей, он ради скучной Сессии пожертвовал возможностью провести время в обществе прекрасной Леди Возуа.
Конечно, при других обстоятельствах он с наслаждением посвятил бы ей много часов, и предпочтительно в уединении. Он до сих пор мысленно представлял зеленый бархатный наряд, в котором видел её последний раз, и ласковую улыбку…
Но получить место наблюдателя в Совете было, пожалуй, труднее, чем право провести ночь с первой красавицей Зейдабара, и Дузон сделал свой выбор. Теперь он здесь, под знаменитым золоченым куполом, с шестнадцатью устремленными в небо окнами, а Леди Возуа как-нибудь переживет один вечер и без него.
Большинство его приятелей решили бы по-иному. Им было ровным счетом наплевать на Совет с его Сессиями, их не интересовали дела государства — всю эту скучищу они перекладывали на плечи богов или Императрицы.
Дузон же был преисполнен решимости избежать общей участи и не превратиться в ещё одного смазливого царедворца, транжирящего лучшие годы на сплетни и интриги, пытаясь добиться расположения девицы из семьи, занимающей более высокое, чем он, положение в придворной иерархии. Молодой человек хотел свершить нечто весомое, значительное, что наполнило бы его жизнь смыслом. Он стремился быть полезным, служить на благо Империи, дабы по возможности сделать счастливее всех, кто обитает под Сотней Лун. И сейчас Лорд Дузон надеялся услышать некое откровение, которое позволит ему помочь Совету делом.
Именно поэтому молодой человек отвоевывал себе право оказаться среди горстки наблюдателей, занимающих кресла в самой глубине зала.
Он не знал, о чем пойдет речь на Сессии, и не предполагал, что Лорд Горнир, Министр Провинций, представит Совету облаченного в парадные одежды матуанца с нафабренными усищами длиной не менее фута. Этот человек с востока вызывал у Дузона искреннее изумление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144