— Будет врать! Бей его, Гришка, и за селезня и за уточку! — подзадоривал егерей бородатый хват.
— Братцы, братцы, да из вас душу за меня вытряхнут! Остановись, ироды!
Но это только подлило масла в огонь. Молодцы изо всей силы полосовали Селезня, он не сдержался и от жгучей боли завопил:
— Ратуй-те-е!..
Круто досталось бы кыштымскому приказчику, да спасло его неожиданное появление управителя Нижнетагильского завода Якова Широкова. Он совершал объезд караулов, выставленных вокруг завода, и услышал крики.
«Ну, слава тебе господи, одного вора, видать, зацапали!» — обрадованно подумал он и с фонарем в руке потрусил на кобыленке на отчаянный крик.
Вот и рогатки. На ледяной наст повержен полуобнаженный пленник, и мужики истово полосуют его плетями.
— Постой, ребята! — глухо приказал Яков и, приблизившись к истязуемому, осветил лицо его фонарем. — С нами крестная сила! — вылупив в изумлении глаза, выкрикнул он. — Иван Селезень! Да как ты попал сюда?
Приказчик вырвался из рук истязателей и бросился к Широкову.
— Гляди, что твои головорезы робят! Своих бьют! — пожаловался он.
— Да, то не к месту! Зря поторопились! — смущенно потупил глаза управитель. — И какое лихо понесло тебя в темень! А ну, живо облачить гостя!
Недовольные, хмурые егеря неторопливо облачили Селезня.
— Эх ты, напасть какая! — почесал затылок бородач. — Что бы толком оповестить, а то режет — посланец государя!
Вся спина Селезня ныла от боли.
— Погоди, ироды, я еще напомню вам эту обиду! — пригрозил приказчик и сказал с едкой насмешкой Широкову: — Ничего у тебя встречают добрых людей!
Управитель обиженно промолчал. Сердито посапывая, Селезень завалился в пошевни и крикнул Широкову:
— Ну, Яков, веди к теплу да к огоньку. Изголодался и намаялся я изрядно!
Сидя в большой светлой комнате, приказчик морщился от боли, но от стыда молчал. Между тем хозяин распоряжался по дому:
— Эй, стряпухи, давай на стол жирные щи, да порося, да штоф! Да все чтобы погорячей!
Тяжелой походкой он вошел в горницу.
— Выпьешь чару? — обратился он к Селезню.
— С дороги в самый раз! — обрадовался приказчик.
Они сели за обильный стол, закусили. Наливая Селезню чару, Широков вымолвил:
— Эстафета ныне от хозяина дошла к нам. Принес ее один мужик хитрющий, добрался-таки, подлец, через вражьи заставы.
— Ох, боюсь, худо мне от господина будет! — со вздохом сказал Селезень.
— Известно, не похвалит Никита Акинфиевич, — согласился управитель. — Но и то надо по совести рассудить, разве мы виноваты в этом великом несчастии? Да ты послушай грамоту от господина!
Широков полез в ящик, добыл измятый пакет и водрузил очки на длинный нос.
Никита Акинфиевич писал:
«Выжидаем от нижнетагильской конторы по случаю несчастливых приключений доказать особливо свою добрую услугу. Ждем, что заведенное нами будет в точности исполняться. Заводской конторе надлежит доставить к пристани железо и подготовить караван к сплаву, также обеспечить людей продовольствием, дабы они оставались при возможных своих спокойствиях».
— Вот что наказывает Демидов! — Управитель поверх очков посмотрел на Селезня. — А того не ведает он, у кого пристань. На Утку с боем идет Белобородов, злодей наш! И как ее оборонять, один бог ведает!
— На Утку? — перехватило дыхание у приказчика. — Вон куда хватили! Во что бы ни стало оборонять надо, а то погибнет все! — горячо заговорил Селезень. — Читай дальше!
Широков огорченно вздохнул.
— Не знает господин всего, что тут делается! Опоздал с советами. И вот что еще приказывает Никита Акинфиевич. Слушай. — Управитель медленным голосом снова стал читать письмо Демидова.
«Предписую вам, — писал хозяин, — увещевать рабочих от участия в восстании и составить из них отряды для отпора повстанцам. Но главную же надежду возлагаем на военную силу. Кроме сего, надлежит, собрав всех заводских жителей, объявить и почасту делать справедливые увещевания, толкуя всем отнюдь не верить бунтовщицким обещаниям. Необходимо все к вооружению способности направить, как-то: вооружить людей для отпора, сделать новое оружие, устроить палисады и рогатки, расставить часовых и производить всевозможную недремлющую осторожность…»
— То сделано нами! — с горделивостью вымолвил Широков. — Мы упредили хозяина и на свой риск сробили это!
— Ты молодчага, расторопен! — похвалил Селезень нижнетагильского управителя. Тому стало лестно, и он, улыбаясь, сказал:
— Допекло-таки хозяина, видать, и он малость смалодушествовал и наказует приказчикам не своевольничать, и, что бы ты думал, господин ныне разрешил присылать к нему мирское справедливое изъяснение за общими подписями с жалобами работных на отягощения… Вот забота! — Широков лукаво улыбнулся в бороду и вдруг спросил Селезня: — Ну, что сейчас робить думаешь?
— Не бойся, нахлебником у тебя не буду! — решительно сказал приказчик. — Не все так пойдет, чуть полегчает — вернусь оборонять хозяйское добро! А пока тут найдешь дело! Пошли на Утку!
— Да там пахнет порохом! — пристально глядя в глаза Селезня, сказал управитель. — Не боишься?
— Волков бояться — в лес не ходить. Радение потребно показать господину, зачтется потом при награде!
— То верно, — согласился Широков, свернул грамоту Демидова и снова упрятал в ящик.
Селезень еще выпил чару, закусил. Слипались глаза. В курятнике на нашести прокричал петух.
— Ну, и отдыхать пора. Идем в горенку, отоспишься, — предложил гостю управитель и провел его к широкой постели. Селезень быстро разделся, кряхтя и морщась от боли, улегся в мягкую перину. Хозяин загасил свет, и вскоре послышалось ровное дыхание уснувшего приказчика…
Утром Селезень обошел Нижнетагильский завод. Его порадовала распорядительность Широкова. Вокруг завода подновили тын, накатали снежные валы, полили их на морозе водой, и они обледенели, а впереди валов наставили рогатки. На башенках сторожили часовые. За пригорком, неподалеку от барского дома, темнели пушки. Бравый капрал распоряжался подле них, обучая заводских людей обращению с орудиями.
У конторы строились в колонну вооруженные работные. Селезень поспешил к ним.
— Куда, братцы? — спросил он.
— В Галашки, а там и на Утку! — нехотя ответили они. Угрюмыми глазами они провожали приказчика, который поднялся на крыльцо и прошагал в контору.
Там за столом сидел Широков и о чем-то толковал с высоким жилистым сержантом. Не раздумывая долго, Селезень попросил управителя:
— Яков, дай мне шустрого конька!
— Куда собрался? — уставился на него Широков.
— Пойду со всеми в Галашки!
— Ну и с богом! — согласился Широков. — А вот сержант Курлов, оборонитель демидовской Утки. Держись за него. Не выдаст!
Сержант поднял на Селезня строгие серые глаза и сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148